Диадема старца: Воспоминания о грузинском подвижнике отце Гавриле

Когда я была келейницей старца и ухаживала за ним, все мои страсти куда‑то исчезли, усилились разумные помыслы. Иногда я чувствовала себя очень легко, словно летала на крыльях, тогда старец старался отрезвить меня. Когда же я впадала в уныние и у меня было тяжело на душе, он утешал: «Потерпи, потерпи!»

Помню, однажды мне надо было уйти из монастыря по делам. Старец предупредил: «Помни, что твой духовник всё время рядом с тобой!» И действительно, у меня было такое чувство, что он знает каждый мой шаг, и, несмотря на то что я очень хотела повидать своих родных, я сразу, как только закончила дела, вернулась в монастырь.

Стоял ясный солнечный день. Старец у кельи разговаривал с одной прихожанкой. Солнце слепило ей глаза, и она попросила разрешения войти в келью. Старец с удивлением спросил: «Неужели так трудно смотреть на солнце?!»

Часто на восходе солнца он просил вывести его из кельи и говорил: «Ты же знаешь, что с солнцем у нас дружба».

Однажды утром к нему пришла молодая женщина и сказала, что сегодня идёт на день рождения, а подарка у неё нет, и попросила у старца икону. Я подумала: «Как эта женщина дерзнула обратиться к старцу с такой просьбой». Старец не любил дарить икон, но ей сразу подарил, а потом ещё и крест отдал. Женщина, упав на колени, сказала: «Вы как будто прочитали мои мысли!»

Как‑то в келью к отцу Гавриилу пришла супружеская пара, жена была беременна. Старец им говорил, что ребёнок всё понимает и ещё в утробе матери надо учить его Слову Божию. Муж удивился: «Я не слышу, как за стеной говорят. А что может слышать ребёнок в утробе матери?» — «Не верите?» — спросил старец и повернулся к женщине: «Малыш, ты слышишь меня?» Плод с такой силой начал двигаться, что женщине стало тяжело стоять и она села.

К старцу привели гостя с Афонской Горы. Отец Гавриил сразу подарил ему икону святого, имя которого тот носил, прежде чем гостя успели представить старцу. Удивлённый, гость упал на колени перед старцем и попросил его приехать на Афон, но отец Гавриил ответил, что из Грузии он никуда не уедет. Этим гостем был настоятель Ксенофонтского монастыря [38].

Однажды я сидела в келье старца. Вдруг он попросил немедленно оставить его одного. Я очень удивилась и поспешила к выходу, а оглянувшись назад, увидела, что лицо его светилось, как солнце.

Мне было разрешено входить в келью без молитвы, только перекрестившись. Однажды, войдя в келью, я услышала, что старец с кем‑то говорил. Я посмотрела вокруг, но никого не увидела. Когда я спросила старца, с кем он говорил, он ответил: «С Ангелами».

Как‑то к старцу пришла женщина и сказала, что он спас ей жизнь и она хочет поблагодарить его. Она рассказала: «Я живу в старом домике рядом с кладбищем. Однажды ко мне в дом ворвались разбойники. От страха я стала усиленно молиться, просить отца Гавриила о помощи. И вдруг увидела чудо — откуда‑то появился старец и, угрожая разбойникам большой палкой, прогнал их из дома. Как только разбойники убежали, старец исчез — так же внезапно, как и появился».

Помню, как отец Гавриил, уже болея, попросил отвести его в храм. Там он встал на колени перед иконой Божией Матери и умолял: «Меня прими в жертву, а Грузию спаси!»

Когда мысль о Грузии охватывала его сердце, он подзывал меня к себе и просил спеть колыбельную. Вся боль грузинского народа проходила через его сердце. «Горе такому монаху или монахине, кого не трогает боль своего народа», — говорил старец.

Когда его оскорбляли, насмехались, ругали, я с удивлением спрашивала: «Неужели вы всё‑таки любите их?» А он с печалью отвечал: «Я их теперь ещё больше жалею и ещё больше люблю».

Приходящих к нему старец не заставлял ждать: «Как я могу быть спокойным, когда меня кто‑то ждёт? Хороший монах должен иметь чуткое сердце, как у женщины». В его маленькой келье вмещалось много посетителей, он всех их собирал вместе и давал духовные советы и наставления. «Не заботьтесь о теле, думайте о душе, о спасении души. Кто победил свой язык и чрево, тот уже на правильном пути. Первым делом ищите Царствия Небесного, а остальное само приложится» [39], — напоминал он слова Священного Писания.

«Можно ли солгать для того, чтобы спасти человека?» — спросили старца. Он ответил: «Иногда скрываешь что‑то, чтобы не навредить другому человеку» — и рассказал такую историю: «Один разбойник, за которым гнались, вбежал к отшельнику и попросил укрыть его. Тот укрыл. Когда гонители ворвались и спросили, не заходил ли к нему кто, монах спокойно ответил, что никого не видел».

Когда лжёшь от страха — это плохо. Когда не говоришь правды из любви к человеку — то ложь, конечно, зачтётся как грех, но любовь всё покроет.

Однажды он спросил: «Кто объяснит мне, что означает: вменил молитву в грех?»

— Наверное, неправильно молился, — был ответ.

— Нет, правильно молился, — сказал старец.

— Наверное, несердечно молился.

— Нет, сердечно молился.

— Наверное, невнимательно, рассеянно молился.

— Нет, сейчас я вам объясню, — сказал старец. В это время к нему зашла одна прихожанка за благословением. Старец попросил её что‑то сделать, а она ответила, что сейчас не может, а потом посмотрит. «Сейчас она пойдёт и в течение пяти часов будет молиться. Но как Бог услышит её молитву — она же не помогла просящему? Если не исполняете заповедей Божиих, не беспокойте Бога многими молитвами, не услышит Он, и ваша молитва будет вам во грех. Добрые дела открывают двери Рая. Смирение введёт туда, а любовь покажет Бога. Если за молитвой не следует добрых дел — молитва мертва», — говорил старец.

Однажды к старцу пришли уже давно женатые, но не имеющие детей супруги. Диагноз врачей был неутешителен. Старец поставил их на колени и благословил, а потом сказал, чтобы они трижды заказали молебен Иоанну Крестителю, и у них будет ребёнок. Когда супруги выходили, старец ещё раз повторил, что через год у них родится ребёнок. «Если будет мальчик, назову Гавриилом», — сказала женщина. «Царица Тамара была женщиной, и чем же она была хуже других?» — ответил старец.

Через год у них родилась девочка. Новорождённую принесли к старцу на благословение.

Старец рассказывал: «Однажды в алтаре об одном священнике говорили, что он пьяница. Я тоже осудил, несмотря на то что этого человека не знал, — захотел показать себя перед Патриархом. У нас дома всегда много вина. Я не пью, но однажды мне захотелось, и я выпил. А выпивши, направился в Сиони [40] и нахально вошёл в алтарь. Я оказался как раз на том месте, где осудил того бедного священника. Я покачнулся, а Патриарх поддержал меня так, что другие даже не заметили. Потом я догадался, почему это со мной случилось. Когда осуждаешь кого‑то — осуждаешь Самого Бога».

Как‑то к старцу пришёл молодой человек. Старец сурово посмотрел на него и сказал: «Иди и причащайся, благодать Причащения спасёт тебя». Молодой человек в тот же день причастился. Потом он рассказал: «Сразу после Причастия ко мне зашёл друг и пригласил поехать с ним в гости. Но я отказался, потому что причастился. Друг поехал один. Он попал в аварию и погиб».

Однажды отец Гавриил сказал знакомому юноше: «Будь осторожен: с тобой может случиться несчастье». Через несколько дней кто‑то выстрелил в него, но пуля опалила только волосы, не причинив никакого вреда.

Старец рассказывал: «Однажды в Тбилиси на улице я проповедовал о Христе. На меня напали два парня, сорвали с меня крест и мощевик и убежали. Что я мог сделать? Крикнул, чтобы они вернулись. Они вернулись. Говорю им: «Подойдите». Они подошли. «Дайте мощевик» — дали. «Крест пусть останется с вами и сам вас осудит», — сказал я им.

Вскоре ко мне пришли с просьбой отпеть человека. Про него рассказывали, что неделю тому назад он сорвал крест со священника и тот сказал ему: «Крест осудит тебя». И вот парень, до того абсолютно здоровый, внезапно тяжело заболел и умер. «Отец Гавриил, наверное, он в ад попадёт?» — «Я буду молиться, чтобы он из ада поднялся в Рай».