Богатство

повыдергаю!

Оставив воющую от страха бабу, которая и сама не ведала, куда подевался сначала муж-почтальон, а потом приблудившийся с моря японец, староста кинулся к явинскому дьячку, велел тому бить в колокола не жалеючи, чтобы звоны услышали люди даже на дальних выпасах... Возле лавки собрался народ. Староста объявил: пусть каждый хватает все, что есть самое дорогое в доме, надо немедля уходить в горы.

- Имею на то предписание от начальника уезда.

- А стрелять-то рази не будем? - спрашивали его.

- Стрелять погоди. У японцев наверняка пушка. Он тебе так пальнет, что башка на пупок завернется... Чай, в Петропавловске не дурнее нас с тобой и знают, что делать.

Взять в горы скотину явинские не могли, оставили ее в деревне. Не прошло и получаса, как все крестьяне - с бабками и детьми, неся на себе поклажу, - тронулись прочь из родимого селения в сторону синевшего вдали горного хребта Кима. Слов нет, жаль было оставлять живность, жалко (до слез жалко!) и домашнего барахла, что за один годок снова не справишь.

В лесу сделали первый привал.

- Все здеся? - спросил староста.

- Пересчитайтесь.

Недосчитались вдовы явинского почтальона.

- Во подлая! - стали дружно бранить бабу. - От мира отбилась, знать, дурное удумала... с японцем осталась! Отойдя в сторонку, мужики-охотники порешили:

- Надо бабу или сюды притащить, или прикончить, чтобы она, курвища, не сказала японцам, кудыть мы подались всем миром.

Бросили жребий: выпало вернуться в Явино парню по имени Помпеи; не прекословя, он взял в руки ружье и спросил:

- У кого пули надпилены?

Охотники на моржей всегда надрезали пули напильником, делая их разрывными - со страшной убойной силой, способной сокрушить мощные черепа морского зверя. Ему дали такую пулю.

- Хватай бабу за волосья и тащи к нам, - наставлял парня староста. Ежели зарыпается, шваркни по ней и дуй обратно.

- Ладнось, - ответил Помпеи и побежал...

Он скоро достиг Явина и уже был близок от дома вдовы почтальона, когда со стороны околиц показались японские солдаты, шагавшие напрямик по свежевскопаным грядкам огородов. Без предупреждения они открыли огонь из карабинов, и бедный Помпеи, кружась под пулями, вскрикивал от каждого попадания:

- Ой!.. Ах!.. О-о!..

Падая наземь, парень пустил разрывную пулю в чистое небо и, суча ногами, затих посреди деревенской улицы, в пыли которой бродили равнодушные ко всему куры.

Вечером лейтенант Ямагато с помощью поручика Сато стали допытываться у вдовы явинского почтальона, куда делся тот молодой японец, что жил у нее, и почему он не встретил десант возле деревни Явино. Замучив пытками невинную женщину, самураи приступили к ужину... В этот тихий и благодатный камчатский вечер, под трескучее пение кузнечиков в высоченной траве, японцы поедали сметану и лакомились говядиной.

Над колокольнею прозрачной от ветхости старинной церквушки Явина развевался японский флаг. А при въезде в деревню лейтенант Ямагато укрепил столб, на котором приколотил