Богатство

тся в Уральские горы. Если эта гипотеза справедлива, то наша Россия, потеряв с продажей Аляски только голову, имеет в своих просторах всего "золотого человека"... Вот перекопаем всю Сибирь-матушку, - закончил траппер с недоброй улыбкой, - и тогда нужники на вокзалах Сызрани и Пропойска будут украшены писсуарами из золота самой высокой пробы... Не верите?

- Это было бы ужасно, - ответил Соломин.

Он и раньше предполагал, что на душе траппера немало таинственных темных пятен. Сейчас он спросил вроде небрежно:

- Надо думать, вы были на Клондайке во время тамошней "золотой лихорадки"?

Исполатов охотно пошел на откровенность:

- Ну, Клондайк... Стоит ли он доброго слова? Там было гораздо легче намыть ящик золота, нежели стать богатым и при этом не околеть. С ружьем ложились, с револьвером вставали. Если после захода солнца стучались в двери моей лачуги, я сначала стрелял в дверь, а уж потом спрашивал: "Кто там?.." Это была не столько золотая, сколько кровавая лихорадка! Вы даже не представляете, до какой свирепости может дойти культурный человек, обуянный жаждою наживы.

- Вы принадлежали к их числу?

- Да как вам сказать...

Последняя фраза траппера осталась незаконченной. Соломин пытался мысленно представить себе хронологическую канву жизни Исполатова: "золотая лихорадка" на Аляске вспыхнула в 1896 году, а траппер был осужден... "Когда же? И как он вдруг очутился на Клондайке?"

- Двадцать пять долларов за банку пива! - вдруг захохотал Исполатов. Женщины брали за визит горстями золота...

С гораздо большей симпатией он рассказывал о самой Аляске, по которой немало поездил, о ее жителях:

- Страна забытой русской истории! Однажды я ночевал в индейской деревне. Там жили странные индейцы с голубыми глазами, все белокурые. По-русски никто не понимал. Но зато собирались в вигваме вождя, где висела икона Николы Чудотворца, и молились, как молятся у нас где-нибудь в Торжке... Я удивился. Оказалось, что это потомки русских американцев, перемешавшиеся за два столетия с индейцами и уже забывшие русский язык. В довершение всего одна прекрасная индианка пустила меня по матери, не понимая смысла ругательства, а лишь запомнив словосочетание, дошедшее до нее из прошлых столетий от давно угасших предков. Наконец, в Ситхе я встретил старца, деда которого сослали на Аляску за участие в пугачевском восстании. Старик ни слова не знал по-русски, но перед смертью отчетливо произнес по-английски: "Ah, Samara, dear russian river" ("Ax, Самара, милая русская река")...

Траппер всегда поражал Соломина неожиданностью своих поступков. Вдруг он заторопился, собираясь в дорогу:

- Да будет позволено мне, вашему подследственному арестанту, отлучиться из Петропавловска на денек-другой?

- А куда же?

- В бухту Раковую... в лепрозорий.

- Помилуйте, зачем вам это нужно?

- Там есть одна женщина, которая давно смотрит на меня не так, как смотрели другие женщины...

В дверях он задержался, прикрыв глаза ладонью.

- Я стал хуже