Мы не увидимся с тобой...

иной у него всегда было через голову, хотя на поверку она в любой момент оказывалась на ходу.

Лопатин вспомнил, как редактор в ответ на просьбу о вызове Ники сказал: "Думаю, что еще успею помочь тебе". Тогда эта фраза прошла мимо ушей, а сейчас вспомнилась в ее настоящем значении. Он подумал о своих тетрадях, лежавших в сейфе редактора. Где они теперь? В них не было ничего или почти ничего такого, о чем в минуты откровенности не говорили бы между собой корреспонденты. Но чтобы эти тетрадки валялись без призора и попали на глаза кому-то чужому, не хотелось. Редактор только однажды после поездки на Курскую дугу, где они целую неделю были рядом, поинтересовался тем, что записывает Лопатин в своих тетрадях. Дело было под утро, газета прочитана от доски до доски и уже печаталась, но ложиться спать, пока не вышел номер, не было в заводе, и Лопатин прочел редактору вслух два десятка страниц.

- Только и всего? - спросил редактор, когда Лопатин дочитал все, во что уместилась их общая неделя на фронте. - Не все, конечно, пишешь. Но то, что пишешь, - точно. Могу подтвердить.

- Кончится война, подтвердишь, - полушутя-полусерьезно сказал Лопатин. Так где же все-таки теперь эти тетрадки?

В штабе тыла, куда приехали к середине дня, Лопатину дали новый адрес штаба фронта и сказали, что завтра в Москву пойдет "дуглас" командующего воздушное армией. Но чтобы Лопатина посадили на самолет командующего, требуется личное разрешение, а командующий - в штабе фронта.

В штаб фронта из-за пробок и объездов добрались под вечер.

Узнав у коменданта, где стоят- корреспонденты, Лопатин разыскал их дом, но на месте никого не было. Только во дворе копался в неисправном "виллисе" водитель корреспондента Информбюро, сказавший, что тот ушел, но вот-вот будет. Настроившись переночевать здесь. Лопатив попросил водителя передать, что съездит на узел связи и вернется.

Чем черт не шутит, там, на узле, могла быть и еще какая-нибудь телеграмма, да и подлинник той, где вызов в Москву, надежней иметь на руках, прося место на самолет. Все это был уже хорошо знакомый за войну корреспондентский быт. На отношение к себе жаловаться не приходилось, но и о формальностях забывать не следовало - себе дороже.

- Мы уже думали, где вы, как бы вас где-нибудь не подстрелили, сказал знакомый Лопатину дежурный, пододвигая к нему журнал - расписаться в получении телеграммы. - У нас у самих не слава богу.

- Что у вас не слава богу? - спросил Лопатин, засовывая в карман гимнастерки уже читанную им телеграмму, - никаких других не было.

Оказалось, при передислокации, когда спешили сюда, чтобы развернуть узел связи заранее, до передачи первых утренних донесений, колонну машин полка связи обстреляли из лесу продолжавшие блуждать кругом немцы. Очередью прошили накрытую тентом машину, в которой, привалясь друг к другу, ехали и спали усталые бодистки. Четырех ранило, а одну убило.

- Так во сне и убило, - сказал дежурный, - так и не проснулась, уже была убитая. Маруся. Вы ее