Люди войны. Донбасс, южное направление

- Да ладно бы царапали, они на шкаф забирались и оттуда прыгали!

- Что сделали с ежиками, суп сварили?

- Мама их всех утром отловила и в лес унесла. Папе – втык. Я их до сих пор боюсь.

- Я тоже, - неожиданно признался командир роты Джордж, - маленький когда был, мне ежика дали подержать. Я их только в мультфильмах раньше видел. Держу его на ладони, он развернулся, смотрит на меня. Мордочка смешная, точно как в мультиках. Дай, думаю, носик ему поглажу, он же такой хоросенький, такой добренький. Пальчик к его носу протягиваю, он бац, и схватил за палец. Да больно так. Я – а-а-а! – в рев. После этого ни одному мультику про зверушек не верил.

Только я начал обдумывать «мультики про зверушек», как что-то весь воздух в домике разорвало, и дым от сигарет закачался. Или стены? Ну, как в кадрах про землетрясение в японских роликах. С потолка пыль посыпалась, где-то что-то упало и затрещало.

Джордж выбежал на улицу, но остальные остались сидеть, где сидели. Джордж прибегает: «Парни, дверь в доме сама открылась с той стороны, помните, которую мы ломом не могли открыть».

Значит, это не дым, а стены качались.

- Саныч, сейчас все звонить начнут, спрашивать, что у нас бухнуло. Как докладывать, что говорить? – спрашивает Джордж у Виктора.

- Говори, что «тюльпан» прилетел. Никто не должен знать, что дороги для танков больше нет.

«Тюльпан» - это снаряд самоходной пушки 152 калибра. Такими тут обстреливают друг друга во время «нарушения перемирия».

Возвращались с позиций мы по той же колее в овраге, на которой мне много чего раньше мерещилось. Солнце уже встало, была видна возвышенность, куда нам надо было попасть на другой стороне. За ней – поселок Безыменное и штаб полка.

- Борзонем еще раз? – посмотрел на меня Виктор.

- Давай, - ответил я ему без дрожи в пальцах, но с тревогой в душе совершенно иного рода: как же эти огромные поля и луга "зачистить" от войны? Сколько понадобится лет, пять, двадцать, пятьдесят?

При дневном свете внизу лощины в метре от колеи у края зарослей жухлой травы мне попалась на глаза табличка «мины».

Его работа.

ДОНТАБАК

(То, что знают здесь все)

Спецназ ГРУ жил в поселке Безыменное в 2014 году. База размещалась в зданиях агроцеха. После подписания минских соглашений спецназ уехал. Сейчас в поселке его точно нет. По крайней мере, никто из местных жителей мне про спецназ зимой 2017 года не рассказывал и даже не упоминал.

«Вымпел» работал здесь, это совершенно точно, но тоже в 2014 году. Домики, где размещается штаб полка, это приморский пансионат. Вычурные ангелочки вокруг, дамы полуобнаженные. Как охарактеризовал сей стиль Виктор Скрипченко – «армяне строили».

Так вот, после ухода украинских частей первыми сюда ворвались казаки. Ворвались – в прямом смысле, чтобы вскрыть комнаты и вынести холодильники. Во всем пансионате было ни души, кроме одной единственной костелянши. Директор и персонал сбежали. Но костелянша успела позвонить знакомым, а те – командованию ополчения. Пансионат освобождали от казаков бойцы «Вымпела». Штурм прошел без потерь, но морды были разбиты в кровь у многих казаков в результате рукопашного боя и слишком плотного соприкосновения с прикладами вымпеловских автоматов.

Почему пришлось «применить» оружие? Потому что начались грабеж и Гуляй-Поле. Имущество донецких сталелитейщиков спасла костелянша, живущая в поселке.

И вообще, грабежа было в 2014 году столько, что Виктор об этом времени сказал так: «Думал, что фильм «Свадьба в Малиновке» это комедия. Нет, когда я здесь увидел, что происходит, понял, что это - документальный фильм».

Но встречаясь сейчас с теми, кто воюет с 14-го года, я раз за разом слышал одно и то же: «Пьяниц и мародеров мы прикапывали. Договаривались не пить и не грабить. Кто-то нарушал договор. Договаривались? Договаривались. Расстреляли и закопали».

Разведчик Сёма мне больше рассказал: «Кто-то успел убежать с награбленным. Но тут помнят, кто у кого что забрал. И куда увез. Однажды к ним еще придут люди в черном».

Про липовые награды знают все. И знают точные цифры, сколько липовых. Славянск, например, обороняли, максимум, со всеми поварихами – около 800 человек. А медалей отлили 2000. И все уже болтаются на «грудях». С Саур-Могилой такая же история.

Припрятанного оружия тут полно. Что-то, конечно, сдали за прошедшие годы, благодаря работе спецслужб, но «трохи» себе оставили. И контрабанда оружия, в том числе и в Россию – продолжается. И все «гранаты» - той системы.

Откуда оружие? Отовсюду, в том числе и из России. Много его со складов бывшей советской армии, из многочисленных милицейских «оружеек», поскольку милиция при наступлении ополченцев самоликвидировалась. И еще – с пляжа под Новоазовском.

Новобранцев ВСУ привезли из Полтавы, но командиры сказали ребятишкам, что те едут на учения. Они выгружаются, рядом море. Пиво есть? – спрашивают. Есть. Рыба есть? Есть. Счастье! «И тут мы на танках, - вспоминает Виктор. - Оружие ребята бросили прямо на пляже и – по домам. Местные жители автоматы собирали и нам мешками приносили».

Примерно о такой последовательности событий мне и другие люди рассказывали, здесь живущие с детства.

Схроны – тоже есть и ждут своего часа. Один нашел по осени местный житель, который отправился кукурузу воровать. Тысячи патронов были упакованы в пластиковые бутылки из под минералки, причем, так плотно, что даже не издавали шороха при тряске. И таких бутылок – мешок, размеров с полутора спальную кровать.

Противотанковые мины появляются в сарайках как бы «ниоткуда». Сегодня сделали осмотр жилых помещений и дворовых построек в близлежащем поселке, мин ни у кого нет. Назавтра неожиданно в дом заглянули – стопкой уложены, как будто только что привезли и выгрузили.

Воровство – наличествует. Пример: у военных в полку остались мука и сахар. Решили привезти продукты в школу: директор всегда знает, какие родители особенно нуждаются. Через день директор школы звонит военным: глава администрации поселка забрал продукты и увез. Куда, не сказал. Приходится ехать, искать главу, искать сахар с мукой.

Второй пример: устраивается женщина на работу главврачом военной медсанчасти. Показывает документ, что раньше она работала главврачом там-то. Потом местные сообщают, что эта женщина сдает медикаменты, полученные для военных, в аптеки Новоазовска. Начинают проверять информацию, а женщина вообще не врач, и в больницах только санитаркой работала. Но поворовать успела.

Бардака хватает. Ежедневного и повсеместного. Однако, как я написал в своих заметках раньше, одна половина населения хочет, чтобы армия ушла, а другая – не хочет, потому что неизбежно начнется кровавое месиво. И армия на стороне тех, кто остался жить в поселке и на армию надеется.

И армию многие боятся. Что ж, так повелось с древности: если армию боятся, значит, она существует.

Я сейчас процитирую слова, которые многим местным жителям не понравятся, но сказал их украинец по национальности: «Местные хотят, чтобы им давали дешевый газ из России, дешевые продукты с Украины, чтобы говорить по-русски, чтобы никаких войск не было, чтобы граница была открыта, и чтобы всё это за них сделал кто-нибудь другой».

Кто?

Кто этот волшебник? Дядя в Киеве или профессор магии с Патриарших прудов?

В один из первых дней пребывания в поселке иду мимо чебуречной. Стоят два мужика в темных стареньких куртках, в руках у каждого бутылка с пивом. Один зыркнул на меня и демонстративно повернулся ко мне спиной. Второй, то ли понарошку, то ли взаправду, приветствуя меня, махнул мне рукой: «Здоровеньки булы, морпех!».

Спрашиваю у Виктора, почему меня мужик морпехом обозвал. Издевается над моей бородой? «Ты на шеврон погляди», - советует Виктор. «Какой шеврон?». «На рукаве куртки».

Гляжу – а это форма морской пехоты. Два дня ходил и сам не знал, из какого я рода войск. И до сих пор не знаю, мужик тот искренне меня приветствовал или злобно. Друг я ему или не друг.