Богатство

Однажды устроились для ночлега в дымной коряцкой юрте. У костра сидела полураздетая корячка и, громко плача, дробила камнем яркие стеклянные бусы (явно американского производства), которые подарил ей муж, оказавшийся подлым изменником.

- У косга! - бранила мужа корячка.

Впрочем, предмет этой ревности, изменивший с Дульцинеей из соседнего стойбища, сидел тут же и равнодушно сосал трубку, в которой давно уже не было табака.

- Чего сидишь? - опросил его Соломин.

-Думаю.

- Не мешать тебе?

- Не надо.

- Ну, бог с тобой. Думай и дальше...

Под ударами камня с визжащим звуком дробились острые осколки женских украшений. Именно во время этой ночевки Соломин лицом к лицу столкнулся с чудовищным парадоксом меновой торговли, от которой страдали в первую очередь сами же инородцы. Оглядывая юрту, Андрей Петрович заметил шкуру лисицы редкостной красоты.

- Погоди думать. Продай мне лису.

Соломин попросил об этом не ради наживы: ему было интересно войти во внутренний мир человека, опутанного безжалостными традициями меновой торговли. В ответ на его просьбу коряк-охотник пожелал за лисицу бутылку спирта.

- А на деньги?

После долгих пререканий коряк заломил 200 долларов.

- Рублей! - поправил его Соломин.

Цена в рублях была вполне подходящей.

Но коряк настаивал на цене именно в долларах.

- Так ты пойми, - толковал ему Соломин, - что бутылка поганого спирта никак не может стоить двести долларов...

Плача, корячка сняла с шеи бусы - последние, что у нее остались в дар от изменника-мужа. Посасывая пустую трубку, коряк не уступал в торге, и Соломин понял, что винить тут некого - сознание инородцев было испорчено многовековым грабежом, они не знали подлинной цены богатств, которые добывали, они не ведали и ценности денег. Под громкие рыдания корячки, уже занесшей камень над бусами, Андрей Петрович поднялся и встряхнул лисицу в руках.

- Тогда я забираю твою лисицу в ясак. Камень упал на бусы, вокруг разнесло веер ярких стеклянных брызг. Коряк отдал мех с удивительной легкостью.

- Бери в ясак, - разрешил почти равнодушно.

Сережа Блинов был свидетелем этого дичайшего диалога, и после ночевки в юрте он сказал Соломину:

- Смотрю я на вас, Андрей Петрович, и все время думаю - напрасно стараетесь... Да, вам удалось задержать спирт в городе. Верю, что и головку промысла соберете, рассчитаетесь ясаком за налоги, даже товарами обеспечите людей без обычного живодерства. А все равно в победителях вам не бывать: как жили здесь, так и будут жить.

Эти слова ударили по самолюбию Соломина.

- Ради какого же черта, спрашивается, я валяюсь на вшивых подстилках, дышу по ночам дымом и уже забыл, когда был в бане? Я ведь преследую цель вполне благородную!

- Не спорю, - согласился студент охотно. - Но по мелочам добыть победу легко. А нужны коренные изменения во всей системе нашего великого государства...

Андрей Петрович откровенно расхохотался.

- Вот как у нас все простенько! - сказал он. - Отъехали