Транзит Сайгон – Алматы. Судьба вьетнамского партизана. Исторический роман (СИ)

Главнокомандующий войсками США во Вьетнаме Уэстморленд вновь начал обсуждать применение атомной бомбы против вьетнамского народа с президентом Джонсоном.

– Я бы одобрил это, да боюсь, Советы предпримут адекватные ответные меры, – кисло ответил Линдон Джонсон на доводы первого. – Это та черта, которую мы не можем, к сожалению, перейти во Вьетнаме. Вы слышали об их системе «Периметр»?

– А если мы сбросим бомбу на партизанские базы Вьетбака, вдали от мест скопления гражданского населения? – с азартом поинтересовался Уэстморленд, но Джонсон всё с тем же кислым выражением лица лишь помотал головой.

– Всё равно боюсь, – едва слышным голосом честно признался он.

Когда разведка доложила генералу Зиапу об угрозе применения ядерного оружия, он немедленно распорядился отвести штурмовые дивизии, осаждавшие на тот момент оперативную базу морской пехоты США Кешань. Впоследствии он признался Ориане Фаллачи из «Эуропео», что этот укрепрайон имел лишь символическое, хотя и высокое, значение для врага, и уж точно не стоил риска ядерного удара с его стороны. Легендарная журналистка перебила генерала, начав со свойственным ей пафосом и упрямством доказывать ему, что Кешань имела все шансы стать вторым Дьенбьенфу. В этом она была, конечно же, отнюдь не оригинальна – печатные издания, новостные агентства, военные специалисты всего мира, включая американцев, все, буквально все ждали тогда от Зиапа нового Дьенбьенфу. Интервью стало на этой точке очень непростым. Зиап буравил итальянку взглядом, упрекал в непонимании, доказывал её неправоту. В итоге он взорвался и запретил публиковать интервью.

Интервью было опубликовано сразу по возвращении Фаллачи во Флоренцию. Разложив листки с переводом на столе, со вздохом облегчения, Уэстморленд связался с Линдоном Джонсоном по прямой линии. «Он не планирует второе Дьенбьенфу, сэр!», торжественно доложил он президенту, но тут же осёкся, потому что у обоих мелькнула одна и та же мысль: «А что же он в таком случае собирается выкинуть на самом деле?», и они оба невольно вздрогнули.

Отступление Зиапа от Кешани в тот раз не принесло американцам, в сущности, никаких преимуществ. Не успел последний воин его армии скрыться в джунглях, как американцы сами начали процесс отхода на Юг, бросив на произвол судьбы базу, за которую столько бились. «Уж больно она уязвима для вражеской артиллерии», сказал тогда Уэстморленд полевым командирам, сокрушённо покачав головой, перед тем как отдать приказ об отступлении.

Вскоре после этого знаменательного признания, снимки массовых детоубийств, сделанные фотографом из штабного отдела по связям с общественностью, во время операции «Феникс», просочились в прессу. Славная и наивная американская молодёжь (так называемые «дети цветов») сумела замечательным образом всколыхнуть волну всенародных протестов против неонацистской по факту политики своего правящего класса. Никто из них не хотел отправляться на фронт умирать и убивать женщин и детей ради подозрительных интересов своего нечистоплотного правительства. Опозоренным перед мировой общественностью американским войскам, которые теперь именовали не иначе, как «убийцами младенцев», было приказано временно свернуть тактику «выжженной земли» и приостановить поточный геноцид. Генерал Уэстморленд был переведён домой с повышением – в качестве начальника штаба сухопутных войск США.

6.

Пикируя на мирный город Ханой молодой лётчик Джон Маккейн, весёлый и добродушный, наслаждался роскошным видом зарева от горящего жилья и бегающих по улицам зарёванных полуголых детей. Прицелившись им вслед, он сжал гашетку пулемёта, дал очередь, и раскатисто захохотал при виде того, как дети шустро нырнули в ближайшие укрытия, руины зданий и канавы. Совершив дерзкий маневр, он взял курс на центральную городскую ТЭЦ. Сбросив на неё несколько бомб, он расхохотался ещё громче, представив себе, как эти чумазые полуголые детишки, прибежав домой узнают, что остались без света и горячей воды. Было уже поздно, когда он осознал, что попал в поле зрения вражеского радара. В это время внизу летёха Юрец Трушечкин, доброволец из Интернациональной бригады, дал наводку и крикнул: «Пли!». Через несколько секунд самолёт Маккейна, оставшись без крыла, начал падать в озеро. Пилот катапультировался.

Когда Маккейна выловили в воде и вытащили на берег, его для начала хорошенечко поколотили. Это было худшее, что он когда-либо испытал в жизни до тех пор. Хотя ему доставались в основном хлёсткие пощёчины по лицу да несколько увесистых пинков под зад и тычков под дых, он почему-то подумал, что его убивают. Упав на колени и размазывая сажу и грязные слёзы по щекам, он протяжно завизжал:

– Не бейте, пожалуйста, не бейте-е-е! Мой папа вам заплатит, много заплатит, он вам очень-очень много заплатит.

– А кто твой папа? – спросил командир, жестом остановив своих ребят.

– Мой папа – адмирал Джон Маккейн! Главнокомандующий Вооружёнными силами США в Тихоокеанском регионе!

– Этот пленник нам ещё пригодится, – подмигнул командир солдатам. – На допрос его.

Вьетнамские бойцы ПВО, сбившие Маккейна, в тот вечер в свободное время перед «тихим часом» сели за письмо в Казахстан своему бывшему инструктору, товарищу Бисанову, в котором с большим юмором и техническими подробностями описали, как был сбит американский лётчик, бомбивший Ханой и проливавший кровь мирных жителей.

Когда Маккейна привезли на допрос, он уже весь полностью поседел, как лунь. После допроса коммунисты посадили его в яму и благополучно о нём забыли. Он просидел в разных тюрьмах пять лет, и почти всё это время его мучил жестокий понос, потому что он не привык пить натуральную сырую воду.

В мае, перед началом сезона дождей, американские войска предприняли очередную, четвёртую за год попытку уничтожить знаменитую Тропу Хошимина со всей её инфраструктурой. Десантный полк, высаженный в долине А-Шау, пошёл на штурм высоты 937 под прикрытием авиации, вертолётов и артиллерии. Несколько лет назад здесь располагалось три лагеря «зелёных беретов». Партизаны разгромили эти лагеря и прогнали американских спецназовцев. Поэтому для десантников взятие высоты стало делом чести. На защиту холма Зиап направил полк Хайфонца, очень опасного для врагов, уверенного в себе и решительного командира. «Зелёные береты» неожиданно столкнулись с упорнейшим огнём противника, непрерывно струившимся свинцовыми потоками из траншей, изрезавших собой весь холм вдоль и поперёк. Во время «тихого часа» им не давали спать завывающие в ночи залпы «Катюш», прекрасно замаскированных в окружающих долину цветущих джунглях. Американские десантники отступили. Однако на следующий день после отступления, по приказу недовольного командующего, генерала Абрамса, та же штурмовая группа, подкреплённая остальными подразделениями Сто первой дивизии, вновь пошла в атаку на холм, где вновь была встречена плотным огнём из дотов, траншей и «ГРАДов».

В последующие дни, редеющие силы американцев предпринимали идентичные атаки против редеющих сил коммунистов. Во время одного из таких наступлений целый американский батальон был уничтожен ракетным и пулемётным огнём из собственного вертолёта, экипаж которого по ошибке принял своих солдат за вьетнамцев. Лишь через десять дней высота ценой неимоверных жертв была, наконец, занята, когда дюжина остававшихся в живых вьетнамских защитников высоты, расстреляв все патроны в своих магазинах, отступила в джунгли. Хайфонец лично командовал отступлением последней группы, начавшимся, когда он убедился, что в именном ТТ, с выгравированной на нём подписью Зиапа, остался один-единственный, последний патрон. К тому времени склоны холма были усеяны трупами американцев, лежавшими вповалку друг на друге. Едва поднявшись на вершину, весёлые и остроумные американские солдаты уже успели прозвать эту высоту «Гамбургером», потому что, поднимаясь по склонам, они видели на них массу своих сослуживцев, чьи изрешеченные пулями тела напомнили им свежий фарш, как в мясных рядах родного супермаркета. Ещё через неделю американским солдатам опять же было почему-то приказано оставить высоту, взятую ценой стольких жизней.