Бородинское поле

- Что делать? - быстро подхватил генерал и поднялся. -

Всех выселить в Африку.

- Вернуть на землю пращуров? - Легкая ухмылка

скривила тонкие бледные губы Оскара.

- Вот именно: пусть несут цивилизацию своим собратьям,

- подтвердил генерал. - Мы приобщили их к культуре. Пусть

теперь они возьмут на себя роль учителей. И не здесь, в

Америке, а на своей родине.

- Но их родина - Америка, - деликатно возразил

конгрессмен. - Они действительно кое-что сделали полезное в

истории Соединенных Штатов, оставили заметный след. Это

надо признать.

- След? - вспылил генерал, устремив на Флеминга

осуждающий резкий взгляд. - В истории? Мусорщики

наследили в истории?! Смешно, мистер Флеминг. Мы

предлагаем им благородную миссию, даем счастливую

возможность войти в историю. Пусть обучат бизнесу целый

континент. А некоторая тоска по Америке заставит их питать к

нам симпатии. Таким образом мы приобретем целый континент

союзников.

- А если все произойдет наоборот? - усомнился Оскар.

Он всегда все подвергал сомнению. - Если они сделают

черную Африку красной?

- Африка всегда была и останется черной, - замотал

большой головой Перес. - Неполноценность чернокожих и

цветных научно доказана.

- Шаткое доказательство, генерал, - заметил Флеминг. - А

что касается союзников, то их у нас нет - таких, на которых

можно было бы положиться. Вот вам пример: речь

представителя Саудовской Аравии, нашего союзника.

- О чем я говорю? - Генерал поднялся. - Я говорил нашим

властям, Киссинджеру и Шлессинджеру, - таких союзников

надо наказывать, как непослушных детей. Где они, наши

союзники? Кто нас поддержал во Вьетнаме?

- Вьетнам - наша ошибка, - сказал Оскар.

- Нет никакой ошибки, - резко возразил Перес. - Надо

было сбросить атомную бомбу на Ханой, и тогда не было б

никакой ошибки.

- А как бы на это посмотрели русские? И не только

русские, а и наши союзники? - сказал конгрессмен.

- Наплевать! И на тех и на других.

Ответ генерала обескураживал даже Оскара. На

подобные "идеи" и возражать неприлично. Но Бен решил

поддержать своего кумира, заметив:

- Нам бы Моше Даяна в министры обороны. И тогда все

было б о'кей!

- Нет, мой мальчик, ты заблуждаешься, - мягко сказал

Оскар. Он хотел продолжить свою мысль, но генерал перебил

его: - С Кубой в шестьдесят втором мы допустили ошибку.

Нужно было бомбить, оккупировать. С Кастро можно было

покончить в один день. Как с Доминиканской республикой, где

мы наплевали на наших союзников. Против нашего вторжения

в Доминиканскую республику выступила вся Европа - Франция,

Норвегия, Голландия, Бельгия, Дания, Италия. Ну и что? Мы

знаем цену этим союзникам. С нас было достаточно

поддержки Организации американских государств. Нас

поддержала Бразилия. А что было бы, если б вовремя не

устранили президента Гуларта? А? Представляете? Бразилия

могла быть коммунистической. Куба - это коммунистическая

зараза. Да, да, она может заразить весь континент. С Кубой

надо кончать.

Он говорил так, словно судьба Кубы зависела от него.

- Куба не Доминиканская республика. За ее спиной стоят

русские, - напомнил Оскар.

- Я не понимаю вас: русские, русские! Почему мы их так

боимся? - горячился Перес. - Мы защищаем интересы нашей

безопасности.

- Этот довод убедителен для вас, генерал, но не для

русских, - решительно возразил конгрессмен. Безрассудный

экстремизм Переса его раздражал. - Мы взяли на себя

незавидную роль мирового жандарма. Русским, естественно,

это не нравится. В отличие от нас они поддерживают

национально-освободительное движение.

- По какому праву? - с нервной хрипотцой в голосе

выдавил из себя Перес, уставившись на конгрессмена.

- Вероятно, по тому же праву, по которому мы

поддерживаем самые реакционные режимы в разных частях

света, - совсем спокойно ответил Флеминг-старший.

- У нас там есть жизненные интересы, - как бы между

прочим заметил Оскар.

- Интересы монополий, - уточнил конгрессмен.

Постепенно он втягивался в спор и уже не в силах был

остановиться. Продолжал: - Мы не хотим трезво смотреть на

мир, на то, как он ежечасно меняется. Колониальная система

лопнула. Диктатура режимов изживает себя. Социализм,

вопреки нашим желаниям, привлекает все больше

сторонников. Народы тянутся к социализму, а мы, взяв на себя

роль мирового жандарма, становимся на их пути, начинаем их

душить. Имеем ли мы на это право - вот вопрос?

Конгрессмен обвел всех присутствующих спокойным

открытым взглядом, в котором сочетались искренность и

доверчивая откровенность. Наконец глаза его встретились с

удивленными холодными глазами генерала.

- Это что-то новое, мистер Флеминг, - глухо сказал Перес.

- Вы забываете, что не русские, а мы, американцы, оказываем

помощь слаборазвитым странам, мы их кормим и потому

имеем полное право хотя бы на благодарность.

- А те, кому мы отказываем в помощи, обращаются к

русским, и они их поддерживают, - парировал конгрессмен. - У

русских не было колоний.

- У нас тоже не было колоний, - опять встрял в разговор

Бен, решив, что он обязан поддержать генерала.

- Колоний не было, но мы в свое время получили из той

же Африки живой товар - рабов, мой мальчик, - сказал Оскар.

- Мы готовы возвратить Африке этот товар, даже с

лихвой. Мы брали дикарей, а можем вернуть цивилизованных,

чернокожую элиту. - И широкая улыбка расплылась по

самодовольному лицу генерала. Потом эта улыбка исчезла в

одно мгновение и то же лицо сделалось каменным, а глаза

холодными и колючими. Глядя на Флеминга-старшего, он вдруг

сказал: - А вообще, я не понимаю, почему некоторые наши

конгрессмены питают странную симпатию к русским и готовы

оправдывать все их действия, даже направленные против

интересов нашей собственной безопасности.

В его словах и во взгляде звучал вызывающий вопрос,

относящийся к Флемингу-старшему. Конгрессмен не спешил с

ответом. По добродушному лицу его пробежала тихая,

безобидная улыбка, а светлые глаза оставались задумчивыми

и грустными. Заговорил медленно, растягивая фразы и делая

паузы:- Видите ли, генерал, я смотрю на вещи трезво и лишаю

себя удовольствия националистических эмоций, подвергая

себя тем самым известному риску. Но зато совесть моя чиста...

Русские выиграли жестокую войну ценой неимоверных жертв.

Сейчас они одерживают еще одну победу: они выигрывают

мир. Русские в отличие от нас реалисты. Они трезво смотрят

на мир. Мы же делаем ставку на конфронтацию и не хотим

понять, что у нас нет шансов на победу даже не в ядерной, а в

обычной войне. Я имею в виду обычную войну в плане чисто

теоретическом, потому что на практике она непременно

перерастет в ядерную и вызовет всемирную катастрофу, где не

будет ни победителей, ни побежденных.

- Но почему вы решили, что у нас нет шансов на победу?

- стремительно перебил генерал, а про себя он уже твердо

решил, что конгрессмен Флеминг, несомненно, "красный", во

всяком случае, не патриот.

- На основании уроков минувшей войны, генерал. Русские

победили Гитлера потому, что они были правы. Они были

жертвой агрессии, а жертва агрессии в моральном отношении

всегда сильнее своего врага, потому что правда и право на ее

стороне.

- Это все лирика, мистер Флеминг. Мы достаточно

сильны, чтоб навести в мире порядок и покой.

- Кладбищенский порядок и покой, - горько усмехнулся

конгрессмен.

- Тоже лирика, - небрежно обронил генерал. - Мир