Бородинское поле

тебя такой замызганный вид, - с тайным намеком прибавил

Виктор и удалился в гостиную включить телевизор.

Похоже, что последняя фраза Виктора смутила младшего

брата.

- Что ты знаешь? Ничего ты не знаешь, - растерянно

огрызнулся Бен и, торопливо сняв с себя мокрую, испачканную

куртку, скрылся в своей комнате.

Виктор в самом деле ничего не знал и, как говорится,

брал Бена на пушку, делая вид своей осведомленности. А Бен

принял его слова всерьез и немного струхнул. Для этого были

основательные причины. Бен улизнул от полиции, и, как он

думал, улизнул чудом, благодаря своей ловкости и

находчивости, и решил, что ему сейчас лучше не появляться

на городской квартире. Вилла матери казалась более

надежным в смысле безопасности местом. В отношении своей

ловкости и находчивости он явно заблуждался: в планы

полиции не входило задержание Бенджамина Раймона.

Напротив, полиция должна была действовать так, чтоб оный

преступник и его дружки смогли беспрепятственно скрыться.

После принятия в ООН резолюции, объявляющей

сионизм формой расизма и расовой дискриминации, подонки

из "Лиги защиты евреев" решили, не откладывая в долгий

ящик, завтра же, то есть на другой день, наказать

аккредитованных в США представителей тех стран, делегации

которых голосовали за резолюцию. Конечно, не всех сразу - их

насчитывалось ни много ни мало как семьдесят две страны,

что составляет большинство ООН, - наказать решили для

начала тех, кто последовательно выступает против сионизма и

расистской политики Тель-Авива. На первый случай наметили

нападение на посольства Ливана, Сирии, Египта, Уганды,

Чехословакии, Кубы, Ливии, а также на советскую миссию в

ООН.Бен не знает, успешно ли сработали его коллеги из

других групп. Ему и его приятелю Арту Эйзенштоку было

поручено советское представительство. Арт был за старшего,

Бен - его подручный. Еще засветло, днем, они осмотрели дом,

в котором жили советские дипломаты, внимательно, как

опытные уголовники, изучили скрытые подходы, парадный

вход, окна квартир. Арт считал, что произвести взрыв или

поджог помещения представительства связано с некоторым

риском. Куда проще обстрелять квартиру. Бен находил такое

решение вполне резонным. К дому они подъехали вечером.

Бен сидел за рулем. В окнах намеченной для обстрела

квартиры горел свет. Там были люди, семья: муж, жена, дети.

Но это абсолютно не тревожило Бена и Арта, не задевало ни

мыслей, ни чувств. Тех, кто находился там, за освещенными

окнами, они не считали за людей: их они называли врагами,

личными врагами, врагами Израиля и, следовательно,

Америки, поскольку для Бена Раймона и Арта Эйзенштока

Израиль был особым, возможно самым главным, штатом

США. И Арт стрелял по окнам хладнокровно, с жестокостью

профессионального убийцы. После выстрелов они в ту же

минуту умчались на большой скорости и затем в условленном

месте бросили машину и сами скрылись, разойдясь в разные

стороны. Машина принадлежала одному из их же шайки, они

ее "угнали", разумеется, с согласия владельца, который по

договоренности с "угонщиками" заявил в полицию об угоне его

машины именно в то самое время, когда Арт стрелял по окнам

квартиры советских дипломатов. Вскоре после этого, как и

следовало, "угнанная" машина нашлась, и все было о'кей.

Тем не менее Бен волновался. Беспокоили его слова

Виктора - неужто и в самом деле знает, где он был и что

делал? Но откуда такая осведомленность? Виктор может

рассказать родителям, Флоре, а та - своим родителям, и тайна

преступления перестанет быть тайной для полиции. Советский

посол, разумеется, заявит протест и потребует наказать

виновных, особенно если их акция привела к человеческим

жертвам.

О возможности человеческих жертв он подумал лишь

сейчас, запершись в своей комнате. И не жалость к жертвам

шевельнулась в нем. Мысль эта не задела ни одной струны

души. Лишь разум напомнил о возможной расплате. Но он

утешал, успокаивал себя убеждением: расплаты не будет. Он

припоминал, сколько подобных акций совершила "Лига защиты

евреев". 1968 год. В Нью-Йорке, Вашингтоне, Филадельфии и

Бостоне мальчики из лиги устроили побоище неграм и

пуэрториканцам, а заодно и полицейским, пытавшимся

вмешаться и навести порядок. 1969 год. Попытка ворваться в

помещение ТАСС и учинить там погром. Попытка поджечь

дома арабских дипломатов. 1970 год. Манифестация перед

зданием советской миссии в ООН и стычка с полицией.

Нападение на арабских сотрудников ООН. Налет на советско-

американскую торговую компанию. 1971 год. Взрывы в

помещениях арабских, африканских и советских

представительств в США. Тогда был арестован их главарь

Меир Кохане и тут же освобожден. 1972 год. Подожгли здание

советской миссии в ООН. Погром в конторе советской

компании "Аэрофлот".

Да что вспоминать: лига действует активно, и счет ее

"побед" с каждым годом растет. И будет расти, Бен в этом

убежден, и убежденность эта возвращает ему спокойствие и

уверенность. Ничего с ним не случится: за его спиной раввин

Меир Кохане, а за спиной Меира - генерал Перес и еще боссы

рангом повыше. Они в обиду не дадут. Придет время, и они

загонят за колючую проволоку всех негров, пуэрториканцев,

.арабов, а вместе с ними и либералов типа конгрессмена

Флеминга. Они напомнят им, кто открыл Америку и для кого.

Они покажут им на практике, что представляет собой расизм и

расовая дискриминация. Нет, мистер Флеминг, ваша карта

бита, вы давно остались без козырей.

Бен поймал себя на мысли, что он сейчас злится

одновременно на Генри Флеминга и на свою мать. Ему

показалось это нелепым: какая между ними связь? На

Флеминга - понятно: не зря же генерал Перес считает его

"красным" конгрессменом, представителем "пятой колонны" в

конгрессе. Ну а мама, при чем тут она, что его взбесило? Эта

случайная фраза "Будто за тобой гнались"? Нет, разумеется,

дело не во фразе. Мать его раздражает постоянно всем своим

поведением, начиная с того, что разговаривает с ним по-

русски. Правда, Бен демонстративно и принципиально

отвечает ей только на английском. Но самое худшее, что она

русская, и от этого Бен страдает больше всего и злится, и,

возможно, временами ненавидит свою мать за то, что она

русская. Из-за этого он постоянно чувствует свою

неполноценность среди дружков по лиге. Ему кажется, что

чистокровные смотрят на него свысока, как на второсортного, и

не совсем ему доверяют. Вот и эти выстрелы по окнам

доверили не ему, а Арту, хотя Бен считается лучшим стрелком

в их группе. Иногда ему хочется упрекнуть отца жестоким

вопросом: "Ну зачем ты женился на русской?" Он понимает,

что это глупо, и изо всех сил старается выделиться,

отличиться, делом доказать свою преданность сиону.

В это же самое время, когда Бен Раймон перебирал в

памяти деяния "Лиги защиты евреев", конгрессмен Генри

Флеминг сидел у себя дома в кабинете и просматривал

документы и материалы, которые ему передали представители

арабской общины в США. Дело в том, что сегодня с самого

утра конгрессмена одолевали телефонными звонками

"избиратели" определенной политической окраски. Выражая

свое гневное возмущение принятой вчера в ООН резолюцией,

объявившей сионизм формой расизма и расовой

дискриминации, они требовали от конгрессмена публичного

протеста, они категорично требовали, чтоб конгресс США,