Мерси, камарад!

Альтдерфер заметил, что белки глаз у генерала были почти желтыми.

— Покорнейше благодарю, господин генерал. Разрешите поинтересоваться здоровьем вашей уважаемой супруги?

— Спасибо. Все хорошо. Сейчас она получила важный пост в национал-социалистской организации женщин. Очень важный пост…

Альтдерфер в душе наслаждался вниманием стоявших вокруг них офицеров, которые, не скрывая, завидовали расположению к нему генерала.

Вечер был в самом разгаре, от официальности не осталось и следа. Ухаживать за Сабиной Зетерс Круземарк все же не отважился, полагая, что это несколько рискованно. Он предпочел другую из артисток — молоденькую, с великолепной грудью и страстным взглядом.

Альтдерфер незаметно подошел к ней и сказал, что господин генерал был бы рад побеседовать с многоуважаемой дамой в соседнем салоне, где им никто не помешает.

Красотка незамедлительно покинула танцующих, а спустя несколько минут за ней последовал и сам генерал.

На столике уже стояло шампанское. Характер у красотки оказался покладистый, а темперамент бурный, и они с генералом оказались довольны друг другом.

Выполнив свой план, генерал ретировался вместе со своим ассистентом Альтдерфером в кабинет. Там капитан изложил Круземарку свою просьбу.

Круземарк вынул из сейфа закодированную таблицу позывных.

— Тысяча двухсотый тяжелый артдивизион РГК… — проговорил генерал, просматривая таблицу. — Так…

Его соединили с корпусом, он говорил по телефону, пользуясь кодом, и сам записал несколько групп цифр. Потом посмотрел на своего бывшего адъютанта и, покачав головой, сказал:

— Трудно понять, ведь там сидит наш Пфайлер, командир тяжелой береговой артиллерии!

Альтдерфер был ошеломлен такой новостью:! «Пфайлер, который был командиром артдивизиона на Восточном фронте! Вот так случай!»

— Позвоните ему сами. Вот таблица. Пусть он там пропесочит кого нужно за это дело. Что я еще могу для вас сделать?

— А как прикажете поступить с самими документами?

— Пусть перешлют со служебной почтой.

Капитан поблагодарил генерала и, как и раньше, заверил его в том, что он и впредь будет верно служить ему. Оба в этот момент подумали о том, что рука руку моет. В душе генерал решил перетащить своего бывшего адъютанта в штаб дивизии, поскольку Альтдерфер уже приобрел некоторый опыт как командир артдивизиона.

— Господин генерал, как вы оцениваете общее положение?

Выражение веселости мигом слетело с лица Круземарка.

— Мой дорогой Альтдерфер, бесспорно, что западные союзники русских усиленно ломают сейчас голову над тем, где и как им высадиться. Бесспорно также и то, что Атлантический вал от севера до Пиренеев, который должен был быть неприступным, я сказал — должен, до сих пор далеко не закончен. Самые лучшие наши киношники-документалисты не смогут никого ввести в заблуждение своими кинотрюками по данному вопросу. Побережье Бискайского залива так и останется подлинной дырой в природе.

— Господин генерал, однако кое-чего можно достигнуть путем умелого руководства войсками, не так ли?

Круземарк с удивлением и даже с некоторой долей сожаления посмотрел своими желтоватыми глазами на капитана и сказал:

— О том, что Рундштедт и Роммель придерживаются резко противоположных точек зрения на способ действий, щебечут все воробьи на крышах. В довершение ко всему Шелленбергу мало что известно о стратегических намерениях союзников русских. Наша воздушная разведка не в состоянии пробиться к южному побережью Англии из-за сильной противовоздушной обороны противника. Где они высадятся? В Нидерландах? В Бельгии? В самой узкой части Английского канала? Этого не знает никто. Район предполагаемой высадки десанта находится между рекой Шельда и Нормандией.

— А что господин генерал думает о положении на юге Франции?

— После потери Корсики дела там дрянные. Греция находится в такой же опасности, как и мы. Вы сами прекрасно знаете, что именно мы можем противопоставить в случае, если противник высадит на побережье крупный десант. Наша пресса иронизирует над Монтгомери, но ведь именно он выгнал Роммеля из Африки.

— А все потому, что итальянцы напали на него с тыла, — попытался как-то смягчить суждение генерала капитан.

— Чепуха! А что было до этого сделано на Средиземном море? Наши грузы буквально тонули в воде. А что делают наши ВВС над Францией? Основным направлением для них по-прежнему остается канал. Основные удары по коммуникациям приходится наносить в районе между Кале и устьем Сены. Противник наносит удары по нашим береговым оборонительным сооружениям бомбардировочной авиацией. Мосты и железнодорожные линии подвергаются постоянным нападениям с воздуха, особенно в бассейне реки Сена. А как часто нарушалось железнодорожное сообщение за последнее время на участке Париж — Гавр! В Руан вы можете попасть только кружным путем. И не только в Руан. А какие эффективные меры удалось принять против всего этого? Никаких!

— Господин генерал, как вы считаете, возможно, что противник высадит десант в Дании или Швеции?

— Эти районы он контролирует не менее, чем Балканы. Я считаю, что американцы и англичане способны продемонстрировать свои силы только на западе.

— Господин генерал, а не видите ли вы связи между запретом отпусков, о чем было объявлено еще в апреле, и предстоящей высадкой десанта противника?

— Не будьте наивным, Альтдерфер. Разумеется, связь тут есть. В первую очередь речь идет о том, чтобы разгрузить железнодорожный транспорт. Авиация противника нанесла ему такой урон, что пришлось срочно снять шестнадцать тысяч строительных рабочих с работ по сооружению Атлантического вала для восстановления железных дорог. Неделю назад авиация противника нарушила движение на всех линиях, ведущих из Италии в Южную Францию и отсюда в Германию.

Альтдерфер начал нервничать: вот что значит не быть в непосредственном окружении Круземарка — по сути дела, ничего не знаешь о действительном положении дел. Мойзель обычно говорил ему только самое необходимое. Доверительное сообщение, сделанное генералом, испортило капитану настроение.

— От устья Сены и до самого Парижа нет больше ни одного целого моста через реку. Вот теперь и представьте себе, что произойдет, если вдруг понадобится быстро перебросить оперативные резервы из восточных районов или же обратно.

— Господин генерал, не считаете ли вы, что в последнее время усилили подрывную работу против нас различные подпольные организации?

— Да, разумеется. И в первую очередь — движение Сопротивления, которое поддерживает тесную связь с местными французскими властями. В последнее время туда хлынул поток молодых французов. Не следует забывать и о совместных действиях французов с англичанами. Английская секретная служба тоже не дремлет… Возможно, что и сейчас, когда мы с вами так приятно беседуем, с неба на нас где-то сыплются бомбы.

— А что вы можете сказать, господин генерал, о действии французских коммунистов? — смущенно спросил Альтдерфер.

Генерал наполнил два больших бокала коньяком.

— Коммунистов? — переспросил он. — Они-то и являются главной силой, которая активизировалась всюду. Они создают сеть движения Сопротивления, они поддерживают связь с французской полицией. Они провозглашают лозунг о необходимости освобождения Франции от оккупантов. Они доходят до небывалой наглости: представьте себе, вчера в Фижаке, в ста двадцати километрах северо-восточнее Тулузы, эти террористы в количестве шестисот человек выступили организованно, у них имеется даже тяжелое вооружение!

— Это не так далеко от нас.

Капитан чувствовал, что его плохое настроение начало переходить в прямой страх — страх перед предстоящим десантом противника, страх перед движением французского Сопротивления. Коммунисты доставили ему немало хлопот, когда он был на Восточном фронте, они имелись даже в частях вермахта. А теперь предстояла встреча с ними здесь, на Западе. Остались в живых он и обер-лейтенант Генгенбах, один из офицеров батареи, которой уже не существовало как таковой, но бывший командир которой перебежал к красным. А что будет, если такой человек, как этот Генгенбах, являющийся в настоящее время командиром батареи в его же собственном артдивизионе, установит контакт с французскими коммунистами?