Люди ратного подвига<br />(сборник)

С опушки леса хорошо просматривалась почти вся пойма реки. Через реку был наведен большой понтонный мост. К нему слева из лесу вела шоссейная дорога; на том берегу она поднималась вверх на отлогую высоту и терялась среди домиков населенного пункта, в центре которого высилось большое двухэтажное каменное здание.

До реки было около километра. Местность ровная, открытая. Перед мостом окопы предмостного укрепления, блиндажи. На противоположном берегу, ниже населенного пункта, по обе стороны дороги — тоже траншеи, завешанные маскировочными сетями, круглые, по всей вероятности минометные, окопы.

— Нелегко будет взять в лоб, а? — спросил Ковтунов, покосившись на Шляпина. Но подполковник молчал, яростно пощипывая огненно-рыжую окладистую бороду. Потом посмотрел направо, где лес подходил к берегу реки.

— Скверно то, что мы очень мало знаем о противнике, — сказал он, — собственно, не знаем почти ничего. Но попробуем все-таки кое-что предположить. Мост охраняется. Судя по траншеям на этом берегу, их может занять рота гитлеровцев. На противоположном — приблизительно тоже рота, усиленная. Теперь оценим местность…

Через час уже вовсю шла подготовка к переправе. Решение, совместно принятое Шляпиным и Ковтуновым, сводилось к следующему. Первый батальон должен был занять исходные позиции на опушке леса против понтонного моста, атаковать предмостное укрепление и захватить переправу; его должен был поддерживать артиллерийский дивизион капитана Муратова. Еще один батальон сосредоточивался в лесу на берегу реки, в километре правее моста. При поддержке дивизиона майора Лебеденко этот батальон должен был одновременно с первым батальоном переправиться через Западную Двину и ударом во фланг занять населенный пункт на высоте. 1-й дивизион капитана Воробьева с закрытых позиций на лесной поляне обеспечивал переправу огнем.

В неглубокой промоине у самого берега реки Шляпин и Ковтунов расположили совместный командный пункт. Они решили переправиться с передовыми подразделениями.

Здесь уже кипела работа. Солдаты разбирали лесную сторожку, делали плоты, готовили надувные лодки, на руках подкатывали густо замаскированные зелеными ветками пушки. В дело пошли все средства, вплоть до пустых бочек и бидонов из-под бензина.

И, как всегда, работа перемежалась веселой шуткой да острым словцом, язвительной подначкой. Веселый, неунывающий солдат Полегенько из батареи управления полка подшучивал над не умеющим плавать Вилкой.

— Хлопцы, — говорил он, обращаясь к окружающим, — а где ж мы на том берегу утюг возьмем?

— Это еще зачем? — заранее готовые рассмеяться, спрашивали его артиллеристы.

— А як же! Если рядовой Вилка нырнет, чем брюки-гимнастерку ему гладить будем? Он же у нас хрант!

— Ну, если уж он нырнет, — вставлял кто-то во время паузы между взрывами хохота, — то ему уж ни утюг, ни брюки не понадобятся.

Когда все приготовления были закончены и Ковтунов проверял распределение личного состава по плотам и понтонам, к нему подошел майор Михалев.

— Надо бы провести партийное собрание, Георгий Никитич. Накоротке.

— Хорошо, — бросая беглый взгляд на часы, согласился Ковтунов, — время еще есть. Только оповести всех побыстрее.

Через несколько минут коммунисты полка собрались на просторной поляне, и замполит открыл собрание. Ковтунов сидел рядом с командиром отделения связи сержантом Туневым. Он внимательно слушал короткие выступления, всматривался в серьезные, озабоченные лица — лица людей, хорошо понимающих предстоящую опасность. Но говорили они о другом, о том, что кому делать во время переправы и как лучше выполнить поставленную задачу. И, слушая этих людей, Ковтунов чувствовал кровную, внутреннюю связь с ними, потому что сидевшие здесь солдаты, сержанты и офицеры принадлежали к великой партии коммунистов, членом которой был и он сам.

Всматриваясь в лица выступающих, он понимал, что действовать в бою они будут по-разному, но цель у всех будет одна — выполнить боевую задачу.

Ковтунов не заметил, как посреди поляны оказался замполит. Михалев говорил, изредка короткими взмахами руки подчеркивая отдельные фразы.

— …Какая великая честь быть членом Коммунистической партии, не щадя сил бороться за правое дело окончательного освобождения Советской земли от немецко-фашистских захватчиков, — поймал Ковтунов конец фразы. — Вот почему лучшие советские люди, настоящие патриоты, превыше всего ставят интересы Отчизны, интересы государства. Многие из них пришли в партию в самую трудную для Родины годину… К их числу относится и наш командир полка Георгий Никитич Ковтунов. Он вступил в партию в памятном вам тяжелом 1941 году.

Услышав свою фамилию, Ковтунов насторожился, ощутил на себе внимательные взгляды и подумал: «Зачем это он?»

— И сегодня, — заключил Михалев, — командир полка переправляется вместе с вами, в первом эшелоне, чтобы сразу принять на себя руководство боем.

Это сообщение замполита было встречено одобрительным гулом.

И когда Ковтунов по просьбе Михалева поднялся сказать несколько слов, его встретили громкими аплодисментами. Смущенный, он поднял руку и в наступившей тишине рассказал о предстоящей задаче, объяснил, кто и как должен действовать.

Резолюция, единодушно принятая собранием, гласила:

«…Коммунисты должны мужественно, бесстрашно и самоотверженно выполнять свой воинский долг, добиваясь во что бы то ни стало выполнения поставленной командованием задачи.

Вперед — к полной победе над врагом.

Смерть фашистским захватчикам!»

…Все три дивизиона открыли огонь одновременно. Залпы гулко сотрясали воздух. Ожил и огласился шумом лес.

Споро, без суеты, работали артиллеристы. Пока одни сбрасывали маскировку, спускали на воду большие понтонные плоты, другие вкатывали на них орудия, третьи закрепляли. Тем временем небольшие плотики для четырех-шести человек с установленными на них ручными пулеметами уже отчаливали от берега. На одном из них находились Ковтунов, командир 2-го дивизиона Лебеденко, адъютант Ковтунова лейтенант Самаркин, командир отделения связи Тунев с радиостанцией и Троицкий.

Ковтунов видел, как метрах в шестидесяти слева отчалила от берега надувная лодка с пехотинцами, в одном из них по ярко горевшей на солнце рыжей бороде он узнал Шляпина.

— Демаскирует нас своей бородой командир полка, — шутливо произнес Ковтунов, напрягая слух, чтобы в общей канонаде отличить огонь противника.

На соседнем плоту солдат Полегенько, не вытерпев, отозвался:

— Ничего, товарищ гвардии подполковник, помаленьку-полегоньку переправимся.

— Э-э, нет, товарищ Полегенько, — рассмеявшись ответил Ковтунов, — полегоньку нам переправляться нельзя, надо быстро.

Не поворачивая головы, усмехнулся неожиданной шутке майор Лебеденко. Он напряженно вглядывался в противоположный берег, прикидывая, где легче и удобнее будет вытащить орудия. Левее начали переправу пехотинцы подполковника Шляпина. Он что-то кричал им, размахивая руками, стоя во весь рост в лодке, и борода его в лучах солнца горела желтым огнем.

Вскоре отошли от берега и тяжело нагруженные плоты с орудиями первой батареи. Теперь весь берег реки на протяжении километра кишел людьми, поспешно стаскивавшими на воду переправочные средства и старавшимися как можно быстрее отчалить от берега. Десятки плотов, медленно относимые течением вправо от понтонного моста, постепенно приближались к середине реки.

«Почему молчит противник? — подумал Ковтунов. — Не может быть, чтобы не заметил. И что там у моста? Удастся ли захватить его первому батальону с ходу?» Он приказал сержанту Туневу связаться с первым дивизионом и в это время уловил слабые хлопки выстрелов с противоположного берега. Прислушиваясь к характерному воющему посвисту мин, Ковтунов поторопил Тунева: «Ну, что там?»

— Подошли вплотную к мосту, но переправиться не удалось… Противником взорван один понтон… — торопливо доложил Тунев. Мины всплеснули воду рядом с плотом, и мгновенно один за другим раздались четыре звенящих взрыва, выбросивших высокие фонтаны.