Бородинское поле

его обсуждение: советы, замечания, категорические

требования. Проект ваш идет по разным инстанциям, или, как

мы их называем, отстойникам. И учтите - советы и замечания

критиков для вас обязательны. Тут убрать, здесь добавить, это

переделать. Кто делает замечания и указания? Узкие

специалисты. Они рассматривают ваш проект со своей чисто

ведомственной точки. Им нет дела до целого. Они указуют, и

указания их носят форму закона. В результате от вашего

гениального проекта остаются рожки да ножки. Дальше.

Начали строить. И что же? Там уже технология начинает на

вас давить, рационализм диктует. Строители запросто меняют

ваш проект, то есть вносят в него свои элементы. Мол, нет

такого-то облицовочного материала, нет такой-то детали.

- Выходит, Коля запросто может испортить ваш проект? -

не без умысла вступила в разговор Людмила Борисовна.

- Кстати, где он, Коля? - с нарочитой шутливостью

засуетился Брусничкин. - Подать сюда Колю-Николая.

- Пусть объяснится, - с двусмысленным намеком

продолжала ставить шпильки Людмила Борисовна.

- Я здесь, - бодро отозвался Коля из-за вишни. Он стоял

с наружной стороны беседки. Но предусмотрительный Штучко

попытался вернуть разговор в прежнее русло:

- Да, ассортимент деталей очень беден. В этом виновата

промышленность и вы, Александр Кириллович.

- А я в какой связи? - степенно и важно отозвался Орлов.

- Как представитель Госплана. Вы планируете.

- Лично я вообще против всякого украшательства. И

напрасно Глеб Трофимович с такой яростью обрушился на

гостиницу "Интурист". Она ничуть не хуже гостиницы "Россия"

по другую сторону Кремля...

- Ну знаешь ли... - выразил возмущение Олег.

- А чем она хуже, скажи? Внешний вид вам не нравится?

А наплевать на внешний вид, важно, чтобы было удобно

внутри, чтобы комфорт был. Для человека это главное. А вся

ваша внешняя декорация - дело пустое. На Западе это давно

поняли. До нас, как правило, прогрессивные идеи, как и мода,

доходят позже, - невозмутимо продолжал Орлов.

- Уже дошли, Александр Кириллович, и "Интурист" тому

наглядный пример, - быстро и запальчиво отозвался Олег. -

Духовный элемент в архитектуре исчезает или уже исчез.

Остался голый технический расчет. Гармония, прекрасное, все,

против чего ты выступаешь, - это отжившие понятия. Древние

были богаче нас. Они чувствовали, понимали красоту. А чего

стоит наша "свободная планировка", этот хаос наизнанку!

Попробуйте найти в ней нужный вам дом. Пока найдешь - и в

гости не захочешь.

- Нужен дом-образ, а не просто жилище, как предлагает

Александр Кириллович, - робко вставила Валя.

- Но поймите, время изолированных, отдельных

шедевров миновало. Наступило время комплексов. Теперь

надо думать о выразительности не отдельного здания, а

комплекса, если хотите - целого микрорайона, - решительно и

настоятельно сказал Штучко. Он не любил накала страстей и

всегда старался примирить даже непримиримое. - Нельзя

игнорировать и архитектуру современного Запада. Там есть

смелые проекты. Например, Фридман с его мобильным

городом над Парижем. Гигантская металлическая конструкция,

заполненная блоками-квартирами.

- И надо думать, удобными квартирами, располагающими

к отдыху, - вяло и вымученно вставил Орлов. - А я живу в

высотном на площади Восстания. Четыре комнаты, а

планировка не располагает к отдыху. Неуютно.

- Об уюте сами позаботьтесь, - сказала Ариадна.

- Нет, дорогая, не всегда, - возразила Людмила

Борисовна, уловив в реплике Ариадны язвительные нотки. -

Мы третий гарнитур уже поменяли, а уюта нет.

- Проще поменять квартиру, чем менять гарнитуры, -

сказал Брусничкин. - Давайте махнем. Мне нравится район

площади Восстания.

- А вы где живете?

- На проспекте Мира. Тоже четырехкомнатная.

Предложение Брусничкина не нашло отклика у Орловых.

Наступила пауза. Тогда Никулин, обращаясь к Штучко, сказал:

- Ты говоришь о смелых проектах, о Фридмане. Я с тобой

согласен: нужен полет фантазии, смелый, дерзкий, даже

рискованный. Но при одном условии: нельзя забывать о

национальном стиле, об удобстве, эстетическом элементе.

Смелые проекты есть и у нас. Ты, наверно, видел проект дома

в форме египетской пирамиды? Только на земле - узкая часть.

Высота - сто метров, длина - двести. Этакий парус с одним

лифтом в центре.

- Ну и что же? - Это Брусничкин.

- Чистейшей воды формализм! - порывисто ответил Олег.

- А что вы в таком случае понимаете под словом

"традиции"? - обращаясь к Никулину, быстро перешел в атаку

Брусничкин, - Копировать зодчих прошлого? Это уже будет

архаика, эпигонство, если хотите.

- Зачем копировать? - спокойно отозвался Никулин. -

Продолжать развивать их, вносить свое. И лучшие образцы

нового затем создают традиции, я так понимаю.

- Вот он и вносит свое, предлагая дом-парус, - сказал

Орлов снисходительно и небрежно.

- Не свое вносит, а чужое, безликое, - поморщился Олег. -

Каждый дом должен нести отпечаток личности автора.

- А если ее нет, личности? - заметила Валя.

Людмила Борисовна не могла оставаться безучастной.

Уж если эта скромница и тихоня Валя встряла в разговор и эта

воображала Ариадна ставит шпильки своими репликами, то не

в характере Людмилы Борисовны оставаться в тени. Нет, она в

архитектуре тоже разбирается, и не хуже некоторых, она тоже

может и возразить и поспорить. Особенно с этими фанатиками

старины и национальных традиций. И она заговорила хотя и не

совсем к месту, но зато уверенно и важно:

- В конце концов ничто не вечно - и ленинградское

Адмиралтейство, как и московский дом Пашкова, ждет участь

Парфенона.

- Но жизнь этих зданий можно и нужно продлить. Это в

наших силах, - сказал Никулин. - И желательно, чтоб идущая

им на смену молодая поросль зданий не была безликой,

уродливой, а чем-то напоминала своих предшественников.

Дома, как и люди, должны иметь наследственные гены и с

каждым поколением совершенствоваться.

- Но не нужно дрожать над каждой хибарой только

потому, что она старая. Сносить их надо и на их месте строить

новое, - продолжала настойчиво Людмила Борисовна,

почувствовав себя уязвленной.

- Конечно, где-то достаточно снести случайную ветхую

постройку, чтоб вырисовался прекрасный ансамбль, - сказал

Никулин. - А где-то на освободившейся площадке создать

новое, дополнить старое, но так, чтоб не нарушать гармонии,

цельного. В разумных пределах.

- Как Дворец съездов в Кремле? - сказал Глеб

Трофимович.

- Можно и не так, - ответил Никулин примирительно.

- Хорошо, допустим, в отдельности это здание не имеет

ни архитектурной, ни исторической ценности, и вы решили его

сломать, - стремительно продолжал Макаров. - Но оно уже

вписано в архитектуру, в площадь, улицу, оно этап в

градостроительстве, памятник своего времени. Почему его не

сохранить?

- А если оно ветхое, если содержание его обходится

дороже постройки нового? - продолжал Никулин. - Можно

группы разрозненных зданий превратить в цельный ансамбль,

увязав новое со старым.

Дмитрий Никанорович сделал паузу. Порозовевшее лицо,

резко оттененное сединой еще густых волос, сделалось

строгим и сосредоточенным.

- Я хочу пояснить вопрос, по которому в последнее время

много спорят: о том, что сносить в Москве и что сохранить. Я

не буду возвращаться в недавнее прошлое, когда было безо

всякой надобности уничтожено несколько архитектурных и