Бородинское поле

смотрели на него, широкая пасть была агрессивно приоткрыта,

нижняя челюсть пульсировала, как кузнечный мех. Казалось,

это мерзкое чудовище недовольно появлением в его

владениях непрошеного гостя и готово к нападению. Виктор

машинально вынул пистолет. И в это же самое время услышал

голос Куни:

- Вик, я, наверно, потерял ориентировку. Где ты,

отзовись, подай голос.

- Нет, только не голос, - сказал Виктор в микрофон, не

спуская настороженного взгляда с лягушки. - Я выстрелю.

Слушай, Дэви! - И он один за другим разрядил два патрона в

лягушку и сам тотчас же, чтоб не видеть своей жертвы,

продираясь сквозь кустарник, отошел в сторону метров на

пять. Он понимал, что лягушка, пусть даже такая гигантская,

есть всего-навсего лягушка, тварь вполне безобидная. А вот

змеи - это уже посерьезнее. В джунглях полно ядовитых змей,

это было известно каждому американцу, находящемуся во

Вьетнаме.

Дэвид Куни появился внезапно. Виктор думал, что он

услышит его приближение заранее: шорох и прочее. А он

появился вдруг, без всякого шороха, как хищная рысь,

вынырнув из-за широких листьев. Должно быть, когда Виктор

стрелял в лягушку, Куни был где-то совсем рядом, всего в

десятках метров от него. В правой руке Куни держал пистолет.

Круглое потное лицо, черное от грязи и пыли, преглупо

улыбалось, и эта широкая улыбка показалась Виктору совсем

неуместной в их положении. И первые слова совсем не

соответствовали его улыбке.

- Боюсь, что не выбраться нам отсюда, - весело сказал

Куни, размазывая грязной ладонью по лицу густой пот.

- Тогда чему ты радуешься?

- Нашей встрече, Вик. Вдвоем все-таки веселей, хоть в

воздухе, хоть на земле.

- Спрячь пистолет, здесь он нам может только повредить,

- дружески посоветовал Виктор.

- Как? - Маленькие прищуренные глазки Куни изобразили

недоуменное возмущение и холодную жестокость. - А если

вьетконговцы? Нет уж, не на того напали, меня не возьмешь.

- Возьмут, Куни, не живым, так мертвым, - с

неотвратимой

определенностью

сказал

Виктор,

прислушиваясь к далекому звуку мотора. Звук этот нарастал, и

Куни опять торжествующе заулыбался:

- Это наши, Вик, вертолеты за нами идут.

А звуки все ближе и ближе, превращаясь в гул. И вот уже

в приемнике незнакомый голос:

- Раймон, Раймон, вы слышите меня? Здесь лейтенант

Смит. На вертолете лейтенант Смит. Как у вас дела? Где Куни?

Отвечайте.

- Да это ж Крис! - воскликнул Куни, узнав приятеля,

прежнего однополчанина. И, опередив Виктора, прокричал в

микрофон: - Хэлло, Крис! Мы оба вместе!..

- Да не ори ты, черт! - сурово одернул его Виктор. - Что за

дурацкая манера орать на все джунгли!

И затем уже сам включился на связь, объясняя Смиту,

что они находятся в непролазной чащобе. С вертолета

попросили посигналить ракетами. Виктор наметил в зеленом

пологе небольшую прогалину и выстрелил в нее из ракетницы.

Ракета угодила в ствол дерева, взорвалась тут же, рассыпав

горячие брызги в зарослях. Запахло гарью. Виктор выругался с

досады.

- Дай я попробую, - сказал Куни. - У тебя рука дрожит.

И в ту же прогалину удачно выстрелил: ракета пронзила

зеленый полог и разорвалась за деревьями. Куни возликовал.

С вертолета сообщили азимут, по которому нужно пройти

метров двести до небольшой поляны, где может быть удобная

площадка. Виктор достал компас и определил азимут: идти

нужно было на восток. И он пошел вперед, с трудом

продираясь сквозь густые заросли кустарника, который,

казалось, с каждым метром становился все гуще, и не

верилось, что где-то в двухстах метрах дожна быть поляна,

чистое небо, солнце над головой и не такой удушливый воздух.

Он приказал Куни как можно меньше шуметь и прекратить

всякие разговоры, объясняться только шепотом, и то в случаях

крайней необходимости. На их пути попадались естественные

завалы, каждый шаг стоил большого труда и терпения.

Колючки царапали лицо, руки, комбинезоны. По их расчетам,

они уже прошли эти роковые двести метров, а поляны все еще

не было. Вертолеты продолжали кружить над ними, и

лейтенант Смит попросил их еще раз обозначить свое

местонахождение. Виктор выстрелил из ракетницы, и на этот

раз удачно. Оказалось, что они уклонились от маршрута и

ушли в сторону от поляны.

Крис Смит только было начал исправлять их маршрут,

как послышался где-то в небе глухой взрыв, и голос

вертолетчика оборвался. Напрасно Виктор взывал в эфир:

- Смит, Смит, я слушаю, уточни курс. Смит, ты меня

слышишь? Я - Раймон. Уточни новый азимут. .

- Крис, это я, Куни. Почему не отвечаете?..

Но тарахтящий шум вертолета безответно удалялся.

Лишь спустя минут пять Раймон и Куни услышали уже другой,

незнакомый голос, угрюмый, подавленный и злой:

- Смита больше нет. . Его вертолет сбит ракетой. Мы

возвращаемся на базу. Пробивайтесь на восток, к морю. Это

будет надежней. Там наши корабли. Не падайте духом, ребята.

Доброго пути...

И все. Больше ни слова. Растаяли и тарахтящие звуки

второго вертолета.

- Бедняга Крис, у него невеста студентка. Красавица, -

как-то просто произнес Куни, поглядывая вверх прищуренными

глазами.

- Дорого мы с тобой стоим, Куни, - сказал Виктор

сокрушенно и мрачно.

Куни не понял его, заговорил вполголоса:

- А бывают ли дешевые войны? Наверно, нет.

Повелительным жестом оборвал его Виктор, приложив

пальцы к губам, настороженно оглянулся и затем посмотрел на

стрелку компаса, так же без слов, жестом, указал направление

на восток. Но Куни был не из тех, кто умел размышлять и

думать про себя. Он предпочитал в критических ситуациях

высказывать свои мысли вслух, как бы взвешивая их и

проверяя. А поскольку сейчас была ситуация не из простых, то

он и сказал, правда вполголоса:

- Похоже, мы угодили в самое пекло, в логово Вьетконга.

Виктор смолчал: эта мысль и ему пришла в голову.

Встреча с партизанами казалась неминуемой. И теперь ему

думалось: главное - вовремя поднять руки, не оказывать ни

малейшего сопротивления. Только б этот олух Куни не подвел!

Как его убедить, что всякое сопротивление бессмысленно и в

их положении плен - наилучший выход?

Заросли кустарника стали заметно редеть и наконец

совсем оборвались. Теперь перед ними был сплошной

бамбуковый лес, осененный золотисто-зеленым светом.

Воздух здесь казался не таким удушливым и противным, хотя

не менее влажным. От духоты и пота их одежда промокла до

нитки. Пот лился грязными струйками из-под шлемов. Куни

сказал:

- Как ты думаешь, сколько миль до моря?

Виктор не ответил. Он не верил, что они дойдут до моря,

он приучил себя рассчитывать на худшее. А в их положении он

не видел никакого шанса пробраться к своим. Лучшим

вариантом он считал плен, худшим - смерть. Притом

последний вариант разделялся на несколько возможных:

смерть от партизанской пули, от змеиного яда, наконец,

голодная смерть. Но предположим, плен. Как вьетконговцы

обращаются с пленными американцами? Он не знал. Конечно,

их отправят в Северный Вьетнам, поскольку американцы

фактически ведут необъявленную войну с Ханоем, бомбят

северовьетнамские города и селения. Конечно, их сначала

допросят. Возможно, будут пытать. А затем убьют. И никто не

узнает, никто не докажет, что они были взяты в плен. Пропали

без вести, и только. Генерал Перес говорил, что коммунисты