Бородинское поле

- Отлично вижу. Я тебя понял, Виктор, - ответил командир

второго самолета. - Отличная цель!

- Моя первая, твоя вторая, Дэси, - распределил Виктор и

направил самолет на сампаны.

...Это произошло прежде, чем самолеты открыли огонь.

Головная машина получила такой удар, какого Раймону

никогда раньше не приходилось ощущать. Он полетел вверх

вместе с креслом.

Потом кресло отделилось и пошло вниз, а он как бы

повис в воздухе. Внизу, над зелено-багряным ковром, сквозь

клубы черного дыма пробивались языки пламени: это

догорали останки его самолета. Серебристая лента реки

удалялась в сторону, а снизу на него надвигался зеленый

океан джунглей. Виктор начал быстрым взглядом обшаривать

небо. Он нашел тех, кого искал: совсем недалеко от него, чуть

повыше, спускался на парашюте Дэвид Куни. В стороне и еще

выше, как испуганный ястреб, метался самолет Дэсмонда

Рили. Виктор догадался, что Дэси уже сообщил на базу о

происшедшем, и в скором времени сюда прилетит

спасательный вертолет.

Джунгли надвигались стремительно и зловеще, и сейчас

Виктор желал одного: только бы не удалиться от Дэвида Куни

-вдвоем все-таки сподручнее. Штурман что-то кричит ему,

только не разберешь что. Кажется, спрашивает, не ранен ли.

- О'кей! - на всякий случай прокричал в ответ Виктор и тут

же сообразил, как нелеп его ответ: ничего себе "о'кей"!

Падая в джунгли, он заслонил лицо руками и закрыл

глаза, тревожно подумав: только бы не повиснуть на дереве.

Ветки мягко зашуршали по одежде и притормозили падение.

Носки коснулись чего-то мягкого, пружинистого. Он ухватился

руками за ветки и устоял на ногах. Стропы парашюта были

слегка натянуты, погашенный купол лежал вверху на ветках.

Виктор хорошо помнил инструкцию: прежде всего

освободиться от парашюта. Это не потребовало особого труда.

Теперь проверить, все ли на месте: прежде всего - два

миниатюрных передатчика и радиомаяк. Да, они исправны, и

маяк уже посылает сигналы в эфир. Это ориентир для

спасательных вертолетов. На них вся надежда. Он знает -

некоторых летчиков удалось спасти от плена. Знает и то, что

многие летчики, сбитые патриотами Вьетнама, захвачены в

плен. Что ж, плен так плен, это еще не наихудший вариант.

Считай, что им повезло - а ведь могли бы разделить судьбу

Хоринга и Сиделя. "Да, Виктор, ты родился в сорочке. Куни -

тоже".Кажется, все на месте: пистолет, нож, компас, ракетница,

фонарик. Кругом сумрачно и душно, небо с трудом

просматривается сквозь высокие заросли. Редкие солнечные

медяшки, проникшие сквозь плотное покрывало листвы,

покрытой толстым слоем пыли, кажутся неестественными,

театральными и совсем неуместными в этой затхлой, душной

парной, где терпкий воздух неподвижен и густ, как кисель. Этот

район не обрабатывался ядохимикатами. "Следовательно, -

подумал Виктор, - здесь не базируются партизаны". Хотя, как

было хорошо известно, партизан можно ожидать везде, даже в

расположении американских гарнизонов. И что ж получается:

не базируются, а самолет сбили. Ракетой. Выходит, даже очень

базируются.

Было тихо и душно. И вдруг в этой густой, душной тишине

раздался треск. Виктор вздрогнул, холодок пронзил все тело,

но хриплый голос Куни, прозвучавший из радиопередатчика,

все объяснил. Виктор переключил приемник на наушники. Куни

спрашивал, как дела, и просил указать свое местонахождение.

"Идиот! - мысленно выругался Виктор по адресу штурмана. -

Орет, словно находится в баре. Указать свое

местонахождение! Как будто это так просто: мол, такая-то

авеню, такой-то номер". И, присев на корточки, прошептал в

зажатый в кулак микрофон:

- Не ори так громко, ты не в Детройте. И доложи свои

координаты.

- Черт побери, мы где-то рядом, - уже вполголоса

отозвался Куни. - Вик, ты слышишь самолет? Нас ищут.

"Слышу", - мысленно произнес Виктор и прибавил:

- Мы две иголки в стоге сена.

Он воздерживался от лишних разговоров, опасаясь

обнаружить себя. В этой чащобе в двух шагах от тебя будет

находиться партизан - и не увидишь. Где-то вверху слышался

приглушенный гул мотора. Не похоже на вертолет. Должно

быть, Рили все еще кружит, поджидая подмогу. Определенно -

Рили.- Слушай меня, Вик. Даю ориентировку. - Это Куни

приглушенным голосом. - Вокруг меня непроходимые дебри.

Затхлый мрак, как в преисподней. Сигналить ракетой

бессмысленно: ничего не увижу, над головой сплошной полог

джунглей. А как у тебя?

- То же самое... А самолет все еще здесь кружит. Нас

ищут.- Но сначала мы должны отыскать друг друга. Ты

слышишь, Вик?

И тут же совершенно другой, громкий, торопливый голос:

- Раймон, Раймон! Это я, Рили! Ты меня слышишь?

Отвечай, Виктор!

- Слышу, Дэси. У нас все в порядке. Только мы не можем

соединиться. Ни черта не видно. Сориентируй нас.

Использовать ракетницы невозможно.

- Вы совсем рядом. Сейчас придут вертолеты. Попробуй

сделать выстрел из пистолета, и пусть Куни идет на звук. Вы

совсем рядом.

"Черт возьми, как это до гениального просто - идти на

звуки выстрелов. Но ведь и партизаны могут пойти на те же

звуки", - мрачно подумал Виктор, но делать нечего, и он

прошептал в микрофон:

- Куни, ты слышишь меня?

- Я все слышал, Вик. Стреляй, я жду.

Виктор достал пистолет, сделал один выстрел. К его

удивлению, звук был глухой, как из малокалиберной винтовки, -

так, хлопок. Его поглотила плотная, непроницаемая листва. Но

Куни услышал и сразу же отозвался:

- Я слышал, Вик. Но ты где-то очень далеко.

- Нет, Куни, я близко. Джунгли съедают звук. Иди в мою

сторону.

Виктор ждал, вслушиваясь в тишину. Гул самолета

удалялся и затем совсем растаял. Посмотрел на часы: да, у

Рили горючее на исходе. Но вертолеты должны прилететь, их

не оставят. Прислушиваясь к отдаленным звукам, теперь он

повнимательнее рассматривал заросли. Широколистые

пальмы и бамбук, переплетенные лианами, тянулись вверх,

создавая своеобразный зеленый шатер. Внизу было сыро.

Земля и растения щедро исторгали густой, удушливый запах.

От него начинала кружиться голова. "Тут запросто можно

задохнуться, - подумалось с тревогой. - А может, тут наши

сбросили ядохимикаты, и это от них такой мерзкий, удушливый

запах?" Мысли эти угнетали. Виктору казалось, что он погребен

в какой-то мрачной пучине, плотным кольцом обступившей со

всех сторон, и нет отсюда выхода. Он спрятал пистолет в

кобуру на тот случай, если внезапно нагрянут партизаны. Для

себя он твердо решил: не оказывать сопротивления, пусть

плен. Так лучше: отвоевался - и точка. В конце концов пора

подводить черту. Все ему опротивело, осточертело: бомбежки,

пьянки, проститутки и опять бомбежки. Похоже, что эта работа

не для него. Определенно не для него.

"Постой, Виктор Раймон, - вдруг сказал он самому себе. -

А давно ли ты стал рассуждать? Давно ли опостылела тебе

твоя работа, которую ты до сего дня исполнял прилежно, не

задумываясь и не задавая себе никаких вопросов?" И отвечал

сам себе: "Сегодня, сейчас".

Мысли его спугнул шорох в зарослях, совсем рядом.

Было такое впечатление, что в него бросили какой-то тяжелый

и мягкий предмет. Он шлепнулся почти у самых ног. Виктор

вздрогнул и затаил дыхание, всматриваясь в кусты. В темно-

зеленом полумраке ничего невозможно рассмотреть. Как вдруг

взгляд его наткнулся на огромнейшую лягушку. Таких он

никогда не видел. Большие выпученные глаза враждебно