Богатство

ебранку:

- Тебе, бугаю такому, креста захотелось, чтобы в первую гильдию выбраться, - так ты дождешься, крест у тебя будет, только не Георгиевский, а деревянный.

С резкой отповедью он повернулся к уряднику:

- А ты тоже дурак хороший! Лычки нацепил, а ума не видать. Ополченцы стреляют зверя в глазок, это верно. Но разве же устоят в штыковом бою! Подумай сам. Японский солдат славится в рукопашной, он штыком владеет, как парикмахер бритвою. Если мы по собственной дурости навалимся "на ура", стрелять уже не придется. А на штыках умирать - благодарю вас покорно...

Траппера поддержал разумный Егоршин:

- Сашка правду сказал! Действовать надо непременно скрадом, будто к зверю подбираешься. Ты, друг ситный, подползи, даже травинки не колыхнув, цель каждый себе избери, а потом и шваркнем залпом... Нас же восемьдесят восемь - значит, восемьдесят восемь японцев уже в раю одеколон нюхают! Ну а тех, что уцелеют, мы скорехонько на костыли переставим...

Победили разумные доводы.

- Ладно, - притих урядник, - давайте скрадом...

Пообедав, ополченцы тронулись к японскому лагерю. Сыпанул крупный и частый дождь, но скоро кончился. Исполатов поманил Блинова в сторону:

- Не козыряйте доблестью. Жизнь еще впереди. На глазах студента блеснули слезы обиды:

- Я же с чистой душой... Почему вы хотите лишить меня счастья сражаться за отечество?

- Пули так устроены, что они не разбирают, у кого душа чистая, у кого грязная. Еще раз прошу - поберегите себя!

Во главе цепочки двигался Егоршин, который передал: больше никаких разговоров - японский лагерь уже рядом. Ополченцы залегли. Тихо раздвигая мокрую траву, вперед проскользнули урядник и траппер, быстро и цепко осмотрелись.

- Егоршин прав, - сказал Мишка. - Ежели полыхнем по ним прицельным залпом, так словно коса по траве пройдется.

Исполатов передал Сотенному свой бинокль:

- Вон там палатка врача, а вон, гляди, офицер... Надо полагать, мы имеем счастье лицезреть самого Ямагато!

Да, они рассматривали основателя агрессивного общества "Хоокоогидай?" и "защитника северных дверей" Японии.

- Врача не трогать, - шепнул траппер. - А лейтенанта я беру на себя... Хочу загнуть ему простонародные салазки.

- Не связывайся ты с ним, - отговаривал его урядник. - Японцы, они большие мастера "секим башка" делать.

- Этот самурай за мной, - повторил Исполатов.

Шеломайник сверху был мокрый от дождя, а возле основания его стеблей, где залегли дружинники, было совсем сухо. По цепочке ополченцев тихонько передали от одного к другому:

- Офицера японского и дохтура не трогать... Ни-ни - даже пальцем. Дохтур, он покалеченных выправляет, а офицера Сашка на себя берет. Двинулись... скрадом, братцы.

Давать залп решили по треску ветки, который должен сломать в руках казачий урядник. Бесшумные и юркие, охотники подползли к японскому бивуаку, внутри которого продолжалась обыденная лагерная жизнь. Караульных сняли так, что они даже не пискнули. Теперь стало слышно, как на флагштоке