Богатство

мотно и напыщенно изложил претензии Японии к господству над русской Камчаткой 8.

В одной деревеньке лейтенант Ямагато, придя в себя, выразил желание побрить голову. Сначала заподозрили в этом умысел полоснуть себя бритвой по шее, но Исполатов сказал:

- Дайте ему бритву...

Он объяснил дружинникам, что у самураев издревле так принято - в случае большого позора они всегда бреют головы.

Егоршин в пути поделился с Исполатовым:

- Не знаю, как ты, Сашка, а я боюсь в город въезжать. Расстригин-то ладно, он спьяна в артель затесался. А вот молодняк жалко... Как мы перед стариками Блиновыми покажемся?

Траппер ответил, что у него тоже нет сил объявить родителям о гибели их единственного сына.

- Я не могу, - сказал он. - И вообще ничего не надо доверить. Въедем в город, люди сами увидят...

Долго шагал за телегою молча, потом признался:

- Это моя вина. Зачем я не удержал его от боя? Если бы он даже в кустах пересидел - не велика беда...

На поясе траппера болталась четырехфунтовая бомба - та самая, что недавно украшала лейтенанта Ямагато. Над телегою гудящим роем вились мухи... Через весь город убитых сразу отвезли в часовню, плотник начал ладить гробы.

Была середина июля - с землетрясениями по ночам, с вулканическим пеплом, которым щедро осыпало Камчатку. Если ты здесь родился, ты будешь любить эту неспокойную землю. Ты полюбишь ее, хоть раз прикоснувшись к ней горячей и животворящей, веками впитывавшей в себя кровь людей и зверей...

Соломин никак не ожидал увидеть трактирщика Плакучего в таком горе. Этот неопрятный жилистый старик в замызганной ситцевой рубахе резко отказался кормить пленного Ямагато:

- Не стану я его, злодея этого, со стола своего потчевать. Мы ихнего брата к себе не звали, а Камчатка уже давно слезами от извергов умывается. Кажинный год всюду только и слыхать: там убили, там сожгли... Что вы хотите? -- вдруг заплакал старик. - У меня внученька во Владивостоке, гимназию кончает, уже барышня, умненька! У ней со студентом Блиновым любовь была. Ждали, что парнишечка в люди выйдет - и хорошая пара бы получилась... А теперь? Вот яму ему копают...

Егоршин принес в канцелярию японское знамя:

- Куды девать-то его?

- Музея нет, а хорошо бы завести.

- Шелковое, - сообщил зверобой, словно удивляясь. - Ежели бы не этот красный кружок посередке, можно бы девке какой блузочку сшить... А так вещь запылится и пропадет.

Затем Соломину пришлось выслушать от Егоршина немало горьких, но справедливых упреков:

- Угораздило же вас студента к нам приспособить... Гляньте сами! Всего двое убитых - и оба не нашего поля ягоды. Зато у нас лишь четверо штыками порезались. Мы же сызмальства к ружьям прикипели. Что охота, что война - две дружные соседки, и одна другой всегда пособляет...

Желая пресечь тяжкий для него разговор, Соломин сказал зверобою, что, он заслуживает второго "Георгия".

- Старый я, уже открасовался. Я бы и свой отдал, только бы студент живым остался. Как теперь родители