Богатство

его жить будут? Ведь единого сынка в семье даже в армию не берут, а вы взяли его, кутенка, да прямо в волчатник бросили...

Появился в канцелярии сосредоточенный Исполатов, с улицы донеслись какие-то заунывные звуки.

- Что это? - спросил Соломин.

- "Хвала слезам", музыка Шуберта. Учитель школьный репетирует. А вы даже не поздоровались со мною...

- Извините. Я рад вас видеть.

- Я тоже. И хочу сделать вам подарок.

- Только прошу, чтобы он не был дорогим. Это в городе могут истолковать в дурном смысле.

- Успокойтесь. Мой подарок дешевый. Он водрузил на стол ручную японскую бомбу.

- Большое спасибо. Но что я буду с ней делать?

- Делайте что хотите, только не бросайте.

- Я думаю! Брось, так потом кишок не соберешь...

Соломин спрятал бомбу в несгораемый сейф, засунув ее за пачки казенных 47 000 рублей, которые (будь они трижды прокляты!) уже затаили в себе какую-то роковую развязку.

Посидели и послушали, как школьный учитель извлекает из своего фагота бессмертную "Хвалу слезам".

- Замечательно! А нельзя ему сказать, чтобы он убрался подальше? У меня, знаете ли, нервы последнее время хуже мочалок.

- Пейте бром, - ответил Исполатов.

Андрей Петрович растряс в руках японское знамя,

- Кто захватил его в бою?

- Мишка Сотенный.

- По законам что ему за это полагается?

- Очень много - прямая дорога в офицеры...

Погибших в бою на речке Ищуйдоцке одну лишь ночь продержали в часовне, кадя над ними нещадно, дабы заглушить тлетворный запах, потом весь город вышел на проводы. Ополченцы разрядили в небо берданки, салютуя павшим. На чиновника Блинова и его супругу было страшно смотреть: будто две черные тени качались над разъятой землей, в которую навсегда опустили их сына. Соломин изо всех сил старался найти нужные слова утешения, но все слова растерялись, и он сказал Блиновым слишком наивно:

- Ах, если бы в прошлую осень "Сунгари" не прошел мимо Камчатки, все было бы иначе.

- Да, да, вы правы, - отозвался Блинов. - Все началось с того, что не пришел "Сунгари"...

Отодвигаясь в сторону, Соломин пуговицей зацепился за ветхую ограду чьей-то могилы. С удивлением прочел, что здесь лежит астроном Жозеф де Лилль де ля Кройер, лежит очень давно, еще со времен императрицы Анны Иоанновны... Старые деревья сплетали кроны над петропавловским кладбищем, и старое время неслышно смыкалось с новым. Андрей Петрович подумал, что изменяются только условия жизни, но чувства и переживания людей всегда неизменны. Здесь под каждым камнем навеки упокоился неповторимый мир человеческих ощущений.

Через день он встретил школьного учителя и спросил, почему он так и не явился на кладбище, дабы почтить убитых "Хвалою слезам".

- Уж не сердитесь. Не мог. Как заиграю - плачу.

- Я и сам таков, - ответил Соломин, прослезясь.

Японский врач, взятый в плен, оказался порядочным и добросовестным человеком. Соломин разрешил ему ходить где вздумается, без охраны. А захваченная при нем полевая аптека была