Новый Мир ( № 6 2008)

“Чухонцев долгие годы вынужден был зарабатывать литературными переводами. Но, как это часто бывало с большими мастерами, поденщина становилась своего рода подвижничеством, открывая современному читателю неизвестные тексты известных поэтов (например, Роберта Фроста и Роберта Пенна Уоррена) в переводах, которые не стыдно было включить в книгу наравне с оригинальными стихами”.

“Как сказал сам Чухонцев в речи на вручении ему <…> Пушкинской премии Фонда Тёпфера, „вся культура одновременна: и Овидий, и Державин, и Мандельштам — они существуют реально и рядом в том времени, которое времени не имеет, и эта их реальность смущает, сковывает пишущего, подавляет волю <…> и надо иметь великое мужество или полную слепоту и забывчивость, чтобы вышло что-нибудь путное””.

См. также: Олег Хлебников, “Всего-навсего — поэт. Олегу Чухонцеву исполняется семьдесят лет. Двадцать из них можно сбросить” — “Новая газета”, 2008, № 16, 6 марта <http://www.novayagazeta.ru>.

См. также: Владимир Козлов, “Внутренние пейзажи Олега Чухонцева” — “Новый мир”, 2008, № 3.

Андрей Рудалев. Попытка апологии. — “День литературы”, 2008, № 3, март.

О “новом реализме”: “Сколько его склоняли, сколько куражились... <…> Проблему для теоретиков этого направления составляет еще и то, что сами авторы, записываемые под „новых реалистов”, истово открещиваются от этого. На мой же взгляд, появление этого понятия чуть ли не единственное позитивное проявление критической мысли за последние годы”. Далее — о Романе Сенчине, Дмитрии Новикове и др.

Екатерина Сальникова. Фантазии доктора Пилюлькина. — “Взгляд”, 2008,

16 марта <http://www.vz.ru>.

“Сейчас людей сильнее всего потрясает и мучает факт смерти от болезни — не от несчастного случая, не от насилия, не от стихийного бедствия. И телевидение готово „поговорить об этом”. <…> Чем естественнее смерть индивида, тем неестественнее она кажется. Это род убийства, которое производит физический организм в отношении своего одушевленного обладателя. Непостижимая штука. Вопиющая несправедливость. Абсурд. Ведущие разных передач озвучивают вопрос, которым терзает себя сегодняшний человек. Почему я старею и умираю? Может, я что-нибудь не так делаю? Неправильно питаюсь? Неправильно лечусь? Неправильно себя настраиваю?”

“Чем больше ТВ распинается о достижениях человечества и правах индивида, тем труднее признать, что возможности человека ограничены. И что „смерть — это симптом, который не лечится”, выражаясь словами доктора Хауса. Криминальные телемотивы заглушают страх смерти. Вроде, если в человека никто не выстрелит и нож не воткнет, человек так и будет жить, сколько ему захочется. Чудеса косметологии, взятые крупным планом, борются с ужасом физического разложения. Вроде, если избежать внешнего старения, так можно и свое индивидуальное время вспять развернуть, причем навсегда. Но чем изобретательнее общество камуфлирует свои истинные страхи, тем сильнее они потом прорываются…”

“<…> народ устал делать вид, что не боится смерти. Телеаудитория хочет бояться в открытую. Телеаудитория начинает ценить факт своего физического существования, пусть даже совсем без наслаждений и славы. Пора делать социальную рекламу с лозунгом: „Viva la Vita”. Или „Memento mori”…”

Александр Самоваров. Либералы и либерасты. — “АПН”, 2008, 4 марта <http://www.apn.ru>.

“Начиная где-то с 1987 года по всем каналам тогдашнего ТВ шли нескончаемым потоком фильмы о жизни и творчестве этого писателя. Михаил Афанасьевич изображался в них человеком с психологией „демократа-перестройщика”. Это был, пожалуй, один из самых значительных мифов в области идеологической борьбы, если принять во внимание то, какой популярностью пользовался тогда Булгаков среди интеллигентной публики, которая, собственно, и была социальной базой перестройки. <…> Но на самом деле не было большего антагониста советским либералам конца 80-х годов ХХ века, чем Булгаков”.

“Все сейчас говорят о желательности превращения России в нормальное общество, в котором человек был бы защищен. Но для появления такого общества есть все, кроме политиков, цель жизни которых в служении ближнему и Отечеству. А по-другому не бывает. Без „отцов-основателей”, которые искренне верят в то, что основывают, ничего не возникает в человеческом обществе само по себе”.

Самый непродажный критик. Беседу вел Евгений Гаврилов.— “Литературная Россия”, 2008, № 11, 14 марта.

Говорит Лев Данилкин: “Мир за последние пятнадцать лет сильно изменился. Количество информации увеличилось, и доступ к ней упростился. Каждый может сочинить плохой роман, стихотворение, пьесу. При таком раскладе общество более нуждается в критике-фильтре, чем в критике типа Белинского, „русский человек с идеями”, как сказал о нем Розанов. Это не значит, что у критика не может быть никаких идей. Просто рассказывать о своих идеях и писать о книгах — два разных занятия”.

“Критик на самом деле не сможет увлечь своим вкусом кого-то еще. Это иллюзия. За много лет работы в „Афише”, мне кажется, не удалось убедить ни одного человека в редакции прочесть хотя бы один роман Проханова”.

Ант Скаландис. Улитка на мокрой гальке. Как Стругацкие взобрались на духовную вершину Фудзи. — “НГ Ex libris”, 2008, № 8, 6 марта.

“Стругацкие оба не раз говорили, что „Улитка” — это их лучшая вещь, а БН, помнится мне, в 1990-м, выступая перед нами на Всесоюзном семинаре молодых фантастов, вообще сказал, что это единственная их повесть, у которой есть шанс прожить в литературе лет пятьдесят, остальные лет через 15 — 20 будут позабыты совсем. И это не было позерством — просто реалистичный взгляд на вещи. Характерно, что лет за сто до него примерно так же рассуждал Лев Толстой, отпуская своим романам не больше века. Как мы хорошо знаем, классик XIX столетия ошибся”.

В. А. и О. А. Твардовские. Заметки на полях статьи В. Огрызко об А. Твардовском. — “Литературная Россия”, 2008, № 9, 29 февраля.

“С большим опозданием мы ознакомились со статьей об А. Т. Твардовском, занявшей несколько полос в Вашей газете (9.V.07.). Впечатление было обескураживающим — столько в ней неверных сведений, фактических ошибок (в том числе в именах, датах, названиях книг и статей, на которые давались ссылки). В. Огрызко взялся писать о Твардовском, имея самое смутное представление о его жизненном пути и творчестве, не познакомившись с произведениями самого поэта, многое сообщая „со слуха”, не проверив, а о многом и вовсе не зная. Разумеется, наш отклик на страницах „Лит. России” не появится. Но и не отозваться на произведение В. Огрызко мы не могли…”

Отклик, однако, появился на страницах “Литературной России”.

См. также: Юрий Павлов (г. Армавир), “Александр Твардовский: мифы и реальность, или Заметки о заметках В. А. и О. А. Твардовских” — “Литературная Россия”, 2008, № 12, 21 марта <http://www.litrossia.ru>.

Виктор Топоров. Национальный фантастический бестселлер. — “Взгляд”, 2008, 22 марта <http://www.vz.ru>.

“Любопытно, что, вопреки расхожему мнению, более серьезной идеологической проработке, да и прямым гонениям подвергался Ефремов, — да и удержался он, в отличие от братьев-соавторов, от публичного покаяния, оно же отповедь якобы непрошеным западным публикаторам. Лидерство однако же захватили — раз и навсегда — Стругацкие, по праву считающиеся основоположниками современной фантастики. <…> Стругацкие не только даровали жизнь нынешней фантастике, но и, сформировав канон жанра, а главное, научив и благословив множество по-разному одаренных (но одинаково угодливых) подражателей, загодя обрекли ее на долгую, мучительную и в каком-то смысле позорную смерть. <…> Вся современная фантастика лежит у подножия заведомо шутовского трона — и отчаянно старается подражать тому, что давным-давно умерло (отмерло; или, как в анекдоте, само отвалилось), а может быть, никогда и не существовало, а только мнилось”.