Новый Мир ( № 6 2008)

См. также рецензию Е. Вежлян на книгу И. Ермаковой (“Новый мир”, 2008, № 1).

Юрий Кублановский. “Учитель литературы должен закалять душу человеческую”. — Научно-методическая газета для учителей словесности “Литература”

(Издательский дом “Первое сентября”), 2008, № 6 (645).

“Замордованный в 1990-е годы нищетой и невыплатами зарплаты, нередко гнущий спину, чтобы прокормиться, на приусадебном участке, современный учитель должен тем не менее — как это ни трудно — осознавать свою миссию, миссию просветителя и педагога. В этом плане его роль сопоставима в чем-то даже и с ролью духовного пастыря. Он должен закалять душу человеческую, не давать расфокусироваться совести молодого человека, которого соблазняют многие нынешние „приоритеты”. Русская

литература и учит как раз всему лучшему, что есть в человеке как в создании Божьем. Поэтому поэзии на уроках литературы — именно как сгустку культурной морали — надо уделять места не меньше, чем прозе”.

К 80-летию Бориса Хазанова. — “Зарубежные записки”, 2008, №1 (книга тринадцатая) <http://magazines.russ.ru/zz>.

Тут, в блоке, начало нового романа Бориса Хазанова “Вчерашняя вечность”, беседа писателя с Александром Мильштейном, пылкое эссе Юрия Колкера, а в венке приветствий, помимо Майи Туровской, Григория Померанца и Марка Харитонова, — Бенедикт Сарнов с такой вот кодой:

“За восемнадцать лет эмиграции Борис Хазанов написал и опубликовал немало новых произведений. Как и прежде, щедрую дань отдавал он в эти годы и эссеистике.

Многие его очерки и статьи сегодняшнему россиянину, наверно, покажутся злыми, резкими, написанными человеком раздраженным, пожалуй, даже уязвленным. Кому-то многое в ней покажется несправедливым. А кое-кому наверняка даже захочется заклеймить жизненную позицию автора сакраментальным словечком „русофобия”.

В этой связи я хотел бы привести несколько строк из стихотворения Владислава Ходасевича, которое он посвятил вырастившей его кормилице — тульской крестьянке Елене Кузиной:

И вот, Россия, „громкая держава”,

Её сосцы губами теребя,

Я высосал мучительное право

Тебя любить и проклинать тебя.

Борис Хазанов, как и многие другие наши соотечественники (русский Андрей Синявский, еврей Александр Галич, кореец Юлий Ким, украинец Петр Григоренко), всем опытом своей нелегкой жизни выстрадал вот это „мучительное право” по-своему, а не так, как это предписано начальством или доброхотами-патриотами, любить Россию.

И не вчуже, а по-сыновьи проклинать ее (курсив мой. — П. К.). И этого своего горького права он не отдаст никому”.

…Никак не научусь читать об этих “проклятиях по-сыновьи”.

Федор Лясс. Разгадал ли Эдвард Радзинский загадку смерти Сталина? — “Посев”, 2008, № 3 <http://www.posev.ru>.

С документами и свидетельствами в руках отвечает доктор медицинских наук.

…Не разгадал, хотя претендовал на историческую достоверность. Никто Усатого в бок шприцем не колол, заболевание возникло закономерно, закономерно развивалось и завершилось закономерно же. У Радзинского случились какие-то, видимо, запланированные “народные чаяния”.

Зато Анна Старобинец, представляя “10 сумасшедших, которые нас заразили” (“Русский репортер”, 2008, № 8 <http://www.rusrep.ru>), печатая свой текст-обзор со смешными картинками-портретами (о взаимосвязи между безумием и талантом), очевидно, рассчитывала на чувство юмора у читателей. Не тут-то было. Не возражая против Ницше и Мопассана, читатели обиделись за Руссо и Есенина. Пришлось Анне в следующем номере объясняться.

Иерей Александр Мазырин. Был ли оправдан компромисс митрополита Сергия с советской властью? Беседовала Юлия Данилова. — “Нескучный сад”, 2008, № 1 (январь — февраль).

“ — Распространенный аргумент в защиту митрополита Сергия такой: он сохранил внешнюю структуру Церкви — храмы, приходы, возможность легально служить. Те же, кто ушел в катакомбы, до наших дней просто не дошли. Много раз я слышала: „Мы с тобой

вообще бы не знали, что существует Церковь, если бы не компромисс митрополита Сергия”.

— Как устроил бы тогда Господь судьбу Своей Церкви в России, нам знать не дано. Рассуждая по-человечески, можно сказать, что все бы все равно в катакомбы не

ушли и от компромисса бы не удержались. У митрополита Сергия был выбор, по какому пути идти лично ему, — по пути поиска соглашения с властью или по тому пути, по которому пошел его предшественник митрополит Петр. Этот путь, несомненно, привел бы его туда же, куда и митрополита Петра: ссылки, одиночные камеры и, в конце концов, расстрел. Но это был личный выбор митрополита Сергия. С точки же зрения того, по какому пути пошло бы оставшееся в итоге в наличии руководство Русской Церкви, особых альтернатив в 1927 году не было.

Если бы митрополит Сергий выбрал путь бескомпромиссный, власть нашла бы другого иерарха, который бы принял ее условия. ОГПУ усиленно искало такого иерарха, вело переговоры сначала с одним, потом с другим, с третьим — в том числе и с митрополитом Кириллом, и с митрополитом Агафангелом. Им всем предлагались эти условия: подчинение внутренней церковной жизни тайному контролю со стороны безбожной власти в обмен на легализацию церковного управления. Был, например, тогда такой архиерей, как митрополит Тверской Серафим (Александров). Он как минимум с 1922 года был секретным агентом ГПУ — сейчас уже опубликованы его донесения. В конце концов, дошла бы очередь и до него, он бы согласился.

— Зачем же были нужны такие переговоры? Получается, власть не осмеливалась просто ликвидировать Церковь?

— Не то чтобы не осмеливалась — не могла. Дело в том, что в 1927 году Русская Церковь была еще достаточна сильна. Десятки тысяч приходов, священников, около двухсот епископов. Малоизвестный, но удивительный факт: в те годы церковные праздники еще признавались советской властью. Двунадесятые праздники были выходными! Это показатель неспособности богоборческой власти одолеть Церковь, невозможности для нее взять и, как вы сказали, просто ликвидировать Церковь.

Задача власти была в том, чтобы ослабить Церковь, разложить ее изнутри, спровоцировать в ней разделения, внутренние конфликты — и тогда уже по частям ее ликвидировать. Этот план был предложен еще в начале 1920-х годов Троцким. К 1927 году Троцкого уже не было в руководстве СССР, а идеи его были живы. Как могла власть спровоцировать нестроения внутри Церкви? Навязать священноначалию такую политику, которая вызовет отторжение широких масс”.

Юрий Малецкий. Памяти трех товарищей Эриха Марии Ремарка (тривиальный спич в честь юбиляра на незваном ужине его невеликой памяти). — “Зарубежные записки”, 2008, № 1 (книга тринадцатая).

Очередной отличный материал в диссертацию “юмор и ирония у Юрия Малецкого”. Данное эссе, естественно, любовно-благодарное. Ю. М. подробно перечисляет и товарищей (алкоголь, женщины, табак), и уроки Э. М. Р.

“Список всего самонужнейшего и самоважнейшего для любого человека, чему еще ты научил меня, — почти бесконечен; поэтому совершенно все равно, дамы и господа, продолжать ли его до утра или закончить немедленно, на последнем полуслове; выберу последнее: закон…

И все-таки скажу напоследок еще одно: ни Джойс, ни Фолкнер не научили меня почти ничему — разве что самовыражению, т. е. выражению некоторых глубин своей-чужой души. А кому нужно твое-свое самовыражение, когда всем нужно только их-свое самовыражение? Хемингуэй же и вообще научил только той глупости, что при охоте на льва нельзя трусить. Во-первых, научившись кое-чему у Учителя, скажу как взрослый ребенку: и можно и должно трусить, чтобы стать храбрым. Нельзя не не трусить, а нельзя охотиться на львов: это бесчеловечно — охотиться на царей