Шаги за спиной

ыбнулась, но не ответила.

- Нет, я серьезно говорю, иногда я тебе удивляюсь. Ты слишком старомодная. Ты встаешь в метро, чтобы уступить место, хотя девушка не обязана этого делать, ты всегда говоришь вежливо, ты... Ну, я не знаю. Так как ты, люди не ведут себя. Ты странная.

- Нет, просто у меня есть чувство чести.

- Глупости, такого чувства нет.

- Это у тебя нет.

- Ты просто дурочка.

- Зато мне хорошо живется. Я чувствую свою ценность и это так же приятно, как, например, было бы приятно тебе знать, что у тебя дома лежит миллиард в валюте. Деньги, которые, к тому же, никто не может украсть. Они только твои.

- Нет, мне тебя не переубедить, - улыбнулся Валерий. - Ты даже слегка заразительна с этим своим выдуманным чувством. Оно устарело ещё сто лет назад. Но ты такая хорошая - ты умеешь говорить о себе так откровенно и понятно. Мне этого не дано. Когда я хочу, чтобы меня поняли, я делаю какую-нибудь глупость и становлюсь совсем непонятным. Почему так?

- Сделай эту глупость сейчас.

- Сейчас? Сейчас я вспомнил Пашу и его дом. Я несколько раз был у него в гостях. Жаль, что я там больше не побываю.

- Это очень просто, - ответила Тамара, - проводи меня домой и побываешь. Я ведь живу в соседнем доме. Зайдешь, вспомнишь. Сейчас там никто не живет. Но дверь не заперта. Хто хочет, тот и войдет. Как твоя Людмила?

- Я чуть было не убил её вчера.

- Так разозлился?

- Нет, просто хотел её убить.

- Нормальный человек никого не хочет убить. Такого не бывает.

Он взял её лицо в ладони и осторожно поцеловал.

- Хочу еще, - сказала Тамара. - Куда ты делся?

- Обернись и посмотри туда, - сказал Валерий, - это та самая женщина, которая убила мою жену. А вон там, в песочке, ребенок моей жены, Костя. Она смотрит на него. Посмотри на её глаза.

Тамара резко повернулась.

- Где?

59

Клавдия Антонович была жесткой женщиной. Жесткой, но справедливой, чем и гордилась. Собственно, больше гордиться было нечем. Большим умом, способностями или талантом она не страдала, плохой исполнительностью тоже, поэтому дожила до сорока шести без единого приключения. Ее лицо было в сухих морщинках, которые почти не старили - одно из тех мало привлекательных, но характерных лиц, которые мало меняются с годами. Участковый врач поликлиники номер двадцать четыре, Клавдия Антонович выкладывалась на работе, старательно заполняла каждую бумажку (а работа врача - это работа сначала с бумажками, а потом уже с людьми), отменно выполняла все приказы. А ещё Клавдия Антонович не видела снов. Коллеги утверждали, что это не так, что сны она все же видит, но сразу забывает, но Антонович стояла на своем и была даже горда этой своей особенностью. Всегда найдется чем погордиться.

Все было хорошо до этого несчастного, нелепого, неразумного, неладного, неловкого, нелогичного, но все же неподсудного случая с Асей Деланю. Тот вызов был пятым, тот день ярким, майским и тревожным, будто с предчувствием. Но Антонович не верила предчувствиям,