Шаги за спиной

заметила Людмила в скобках - совершенно спокойным голосом - и захрипела снова.

Смог бы я её задушить? - подумал Валерий. - Нет, ведь останется тело.

Он уже сорвал платье; сейчас платье путалось в ногах. Людмила приостановилась и освободилась от тряпок, тоже в скобках.

- Срывай!

Она разрывала на нем рубашку. Третья пуговица была пришита крепко и не отрывалась. Он сорвал остальное, довольно неуклюже и повалился на постель. Постель была не убрана. Поцелуи начинали пробирать.

Вдруг Людмила замерла как кошка, услышавшая тихий звук; поднялась.

- Я люблю в полутьме, - сказала она, подошла к окну и задернула штору. Возвращаясь, она наступила на платье и слегка поскользнулась. Платье было скользким, а пол лакированным, паркетным.

Валерий чувствовал, как стучит его сердце и видел этот стук на своей груди - сердце заметно приподнимало кожу. Что со мной - это похоть, страсть, или я все ещё люблю ее?

Людмила упала сверху и стала вслепую срывать остатки одежды.

Часа через два они успокоились настолько, что смогли разговаривать.

- Ты просто зверь какой-то, - сказала Людмила.

Валерий молчал.

- Нельзя доводить себя до такого состояния, - продолжила Людмила, если ты хотел, то нужно было так и сказать.

- Я боялся, что ты не поймешь.

- А я и не понимала ничего. В последние недели ты стал совсем непонятный. Неужели трудно сказать простыми словами то, о чем думаешь, то чего хочешь? А потом ты превращаешься в зверя. Это так просто - сказать. Я люблю тебя. Скажи.

- Я люблю тебя, - ответил Валерий и снова замолчал.

Людмила подождала и спросила:

- О чем ты думаешь?

- Не знаю.

- Так не бывает. Ты должен думать обо мне.

- Да, я думаю о тебе.

- Правильно. В следующий раз прямо так и говори, не заставляй вытягивать по слову. А о чем ещё ты думаешь? Не сейчас, а вообще.

- О своей болезни.

- О чем?

- О тех шагах, которые я слышу. Я стараясь их не замечать, но не могу.

- Мы можем включать магнитофон. Так, чтобы в комнате всегда была музыка. Хочешь?

- Нет. Когда я не хожу, то шагов не слышно. А слишком много музыки утомляет.

- Да, ты прав, - согласилась Людмила. А о чем ещё ты думаешь?

- Ни о чем.

- Ты не хочешь, чтобы я тебя поняла?

- Это невозможно.

- Ты же не пробовал говорить откровенно. Ты делал все непонятно, как будто специально.

- Наверное для этого.

- Для чего?

- Вот, ты уже меня не понимаешь, - сказал Валерий и продолжил, - ещё я думаю о том, как уходит время. Как уходит жизнь. Иногда мне кажется, что жизни осталось совсем мало. Как будто предчувствие смерти. С этим ничего поделать нельзя.

- Давай помолчим, - сказала Людмила.

- Давай. Но в тишине это слышно ещё сильнее.

- Что слышно?

- Как уходит жизнь.

- Нет, - сказала она, - я просто устала от разговоров.

58

Тамара нагнулась и подняла красно-желтую обертку; смяла её в ладони и бросила в урну.

- Нельзя быть такой правильной, - заметил Валерий.

Она улыбнулась,