Анна Фаер (СИ)

Это война с системой. Она началась. И мы будем бороться. Мы - это значит я и вы вместе со мной.

Поднимайте свой зад! Сделайте, в конце концов, хоть что-то! Боритесь с системой, господа!

Боритесь!

========== Часть 20 ==========

Стук из-за зеркала становился громче с каждым новым разом. Там что-то есть. Что-то белое, как снег, что-то хрупкое и слабое, что-то с чёрными длинными волосами. Что-то похожее на девушку из популярного фильма «Звонок». И мне страшно.

Я проснулась среди ночи. Мне понадобилось всего секунда, чтобы сообразить, где я нахожусь. Я была у себя дома, в гостиной. Видимо, заснула, когда смотрела телевизор перед сном. И именно из-за этого я теперь лежу на диване, перед шкафом со старинным зеркалом на задней стенке.

Мне страшно. Понимаете, это был не такой страх, как обычно. Обычно я не понимаю, чего я боюсь. А тут мне ясно. Мне ясно, конечно, что это просто игра моего воображения, но ещё мне ясно, что всё-таки я не одна в этой комнате. Я не понимаю, как это может быть вообще возможно. Я прекрасно осознаю, насколько всё нереально, но при этом я верю в то, что из-за стекла за мной наблюдает кто-то.

Мне холодно. В комнате так холодно. Это оно принесло с собой холод. В тот вечер на мне была тёплая рубашка, которую я так и не вернула Максу, я была под толстым пуховым одеялом. И я замерзала. Мне было холодно. И я верила, что холод не отступит. Холод не отступит никогда, даже когда я умру, мне будет холодно. Холодно. Так холодно.

Я знаю, что это из-за белого существа, которое живёт в зеркале. Оно появляется здесь из-за меня. Оно бы спало там, за зеркалом, тысячи лет, но оно не может: я мешаю.

Когда случаются панические атаки, то иногда я как-то странно дёргаюсь. Ну, знаете, я не контролирую свои движения, я, если уж на то пошло, ничего не контролирую. Так вот тем вечером, когда мне было так страшно, и я пыталась затаиться под одеялом, у меня не получалось. Я постоянно шевелилась. Больше всего у меня дёргалось плечо. Это происходило непроизвольно. И хуже всего было то, что у меня из-за этого громко хрустели кости, а ещё напрягались мускулы руки. Поэтому то, что спало за зеркалом, теперь и проснулось. Ведь ему нечем похрустеть, ему нечего напрячь. Оно завидует мне, оно меня за это ненавидит.

Я лежала под одеялом с закрытыми глазами, но я прекрасно знала, что происходит в комнате. Я даже видела картинки у себя в голове. Я видела, как оно проходит в глубине зеркала. Оно никогда не поворачивается лицом ко мне. Мне ужасно страшно, но я жду, когда оно обернётся. Но оно не оборачивается ко мне. Никогда. Оно ходит из стороны в сторону и всегда с каждым новым разом становится всё ближе к грани между зеркальным миром и моей гостиной.

У меня похолодели и вспотели пятки: оно вышло из зеркала, оно ходит по комнате. Я слышу шаги. Вот они становились у меня над диваном. Сердце бешено колотится, мне страшно пошевелиться, но плечо дёргается, и кости хрустят, и оно злится. Да, оно ужасно злится.

Я знаю, оно стоит прямо над диваном. Я чувствую, как оно присело на край. Оно смотрит. Смотрит отовсюду. Смотрит из-за занавески, смотрит из-за шкафа, смотрит из-под дивана и кресел, смотрит из-за зеркала.

Я повернулась на бок. Я повернулась лицом к стене. Я не хочу, чтобы оно смотрело, но оно будет. Бледное, совершенно как лист белой бумаги, лицо находится прямо перед моим. Главное – не открывать глаза. Пока я их не открою, оно ничего не может мне сделать.

Я затаилась. Я старалась даже дышать тихо, только вот плечо всё ещё иногда дёргалось и все мускулы на руке напрягались. Оно злится. Злится, что мои кости могут хрустеть, а мускулы могут напрягаться. Оно меня за это ненавидит. Но пока я не открою глаз, оно просто не может ничего сделать. Да. Таковы законы.

Я постаралась выровнять сбившееся дыхание. Я постаралась успокоиться.

Фаер, возьми себя в руки! Это просто очередная паническая атака! Тебе нужно позвать родителей, тебе нужно пойти в ванную и умыться холодной водой. Выпить лекарство, в конце концов! Но никак не лежать тут и бездействовать.

Я, сделав над собой огромное усилие, открыла глаза. Передо мной был стол, а за ним ненавидимый мною старинный шкаф. Перед лицом у меня ничего не оказалось. Но я готова поклясться, что за столом стояло что-то чёрное. Сейчас оно исчезло, но оно там было! Оно просто присело! А теперь, наверное, ползёт к дивану по полу и улыбается своими острыми зубами!

Я снова закрыла глаза. Я не знала, что мне делать. Оно ведь убьёт меня! Убьёт, если я ничего не сделаю! И самое ужасное в том, что никто никогда мне не поверит, если я решу рассказать. Если оно меня и убьёт то, все решат, что умерла я своей собственной смертью. Никто не догадается, что меня убило оно. Кроме меня его никто не видит. Что-то из зеркала могу видеть только я одна. Оно может стоять прямо перед кем-то другим, а его никто кроме меня не заметит.

У меня затекла рука. В ладони, особенно в кончиках пальцев, начало больно покалывать. Больно. Мне больно. Во всей руке больно покалывает. Но я не буду шевелить рукой, пускай и дальше покалывает.

Я боюсь высунуть руку из-под одеяла потому, что мне её обязательно пожмут. Пожмут, поверьте. Мёртвая и холодная рука того, кто вышел из зеркала. Но страшнее всего то, что если я руку из-под одеяла не высуну, то оно не станет ждать и само заберётся ко мне на диван. Оно ведь ненавидит меня. Оно завидует, что я живая, а оно уже нет. И оно злится. Злится из-за этого. Именно злость разбудила это существо из зеркала.

Я лежала, накрывшись пуховым одеялом и зажмурив глаза. По телу бегала крупная дрожь. Я чувствовала, как что-то холодное и враждебное сидело у меня на груди. Оно смотрело мне в лицо. Оно дышало. Но я не открывала глаз. Я не открою их, пока не придёт кто-нибудь. Утром меня станет будить в школу мама. Я буду лежать с закрытыми глазами до утра, если понадобится. Но я не открою глаз, нет, не открою. Я знаю правила игры, в которую играет это существо. Я всё о нём знаю.

Вы даже не представляете, как вам повезло из-за того, что вы никогда не чувствовали ничего подобного. Я лежала и выдумывала всё то, что я знаю об этом существе. Именно выдумывала. Я выдумывала и верила. Я схожу с ума? Меня это пугает больше всего. Мне кажется, что я схожу с ума.

Всё было ужасно. Я ощущала удушье и боль в грудной клетке. По мне бегала крупная дрожь, и я чувствовала, как рубашка прилипла к спине из-за выступившего пота. И, казалось, утро никогда не настанет и ужас никогда не закончится. Но потом я почувствовала, что тяжесть, лежавшая на моей груди, резко куда-то исчезла. Я ещё не могла ничего понять, как почувствовала, как что-то мягкое и пушистое забралось на меня и скрутилось клубочком.

Это был Райман. Мой милый Райми! Он замурчал тихонько, и я поняла, что это его тихое мурлыканье прогонит всё, что меня так пугало. Я высунула из-под одеяла затёкшую и дрожащую руку и стала гладить котёнка, лежащего на мне.

Мне становилось лучше. Мне становилось легче. Я открыла глаза. Увидела гладильную доску и утюг. До чего же утюг страшный! Я резко села в кровати, поэтому Раману пришлось спрыгнуть на пол. Утюг такой страшный! Я спустила ноги на пол и стала нащупывать пятками тапочки. Я очень боялась, что из-под дивана появится бледная, почти белоснежная, рука и ухватит меня за ногу. Но ничего такого не произошло потому, что на полу сидел Райман и вылизывал свою лапу, а потому умывался ей.

Я встала, слегка пошатываясь. Остановилась над столом, где лежала раскрытая книга. Я посмотрела на буквы, которые ещё ничего для меня не значили и не складывались в слова. Мне снова стало немного страшно. Вы замечали, какая жуткая буква «е»? Это очень страшная буква. В любом случае, она меня напугала, и я быстрым шагом пошла вон из этой ужасной комнаты. Хуже всего было, когда пришлось повернуться к зеркальному шкафу спиной. Но я это как-то пережила.

Через тёмные от ночи комнаты я выбралась на кухню. Там я налила себе стакан ледяной воды и осушила его залпом. Я сидела в тёмной кухне и смотрела на светящийся циферблат часов на плите. Пол пятого. Летом в это время было бы светло. Но сейчас уже зима. Самое начало зимы.