Выбор Донбасса

Доктор, перепрыгивая через несчастного, профессиональным взглядом оценил его шансы на жизнь как абсолютно ничтожные: одна пуля сломала человеку ногу, жутко раздробив голень, вторая — оторвала всю нижнюю часть лица. Под телом погибшего быстро образовывалась кровяная лужа.

Сашу вырвало на ходу, просто вывернуло наизнанку. Кукурузная каша из красивого трофейного набора западного образца и два глотка остывшего чая, выпитые из «домашнего термосочка» Игоря фонтаном вылетели из юного ополченца на его же засаленную спецовку. Саше сдавило горло. Он остановился, задыхаясь, попробовал за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего не было. Саша опустился на колени и снова стал блевать, тряся головой и размазывая жидкую смесь по лицу, шее и груди. Вдруг, взмахнув руками, он резко упал на спину, а лицо его стало кровоточить. Пальцы рук оскребли землю вокруг, согнутые в коленях ноги несколько раз дернулись вверх-вниз.

Глобус едва не наступил на обезображенную голову Саши. Поскользнувшись, он выронил автомат. Мимолётное замешательство в размышлении: остановиться, упасть и затаиться до лучших времён или продолжить бег с финтами, затормозило движение тяжеловеса Глобуса. Он неуклюже подвис, как стоп-кадр на плёнке видеомагнитофона, и сразу же получил пулю в шею. Пуля калибром 12,7 мм сломала бедняге позвоночник и оторвала голову. Бронежилет не спас.

Группа гранатомётчиков ополчения сработала четко. Четыре или пять «мух» одновременно залетели точно в поваленное деревце, под которым удобно укрывался расчёт крупнокалиберного пулемёта НСВ–12,7 «Утёс» украинских десантников. Деревце взлетело в щепках, бруствер развалился и задымил, пулёмёт замолчал.

Игорь первым достиг индивидуального окопчика «укров». Он нырнул туда «башем». Но кроме кучи стрелянных автоматных гильз, рваных кроссовок и мятых пустых бутылок из-под минералки, внутри его никто не ждал.

— Ха, ха-ха, ха-ха-аха, — задыхаясь, истерично захохотал Игорь, за шнурки выкидывая кроссовки из окопа. — Маловат размерчик!

Впереди прогремело несколько взрывов. Пыль, земля, куски битого кирпича и облицовочного пластика встали тёмно-серыми столбами между Игорем и административным зданием объекта. Доктор, выпорхнув из дыма, как приведение из ада, прыгнул в окопчик «солдатиком», нечаянно пнув товарища ботинком в плечо.

Снова грохот, свист падающих снарядов, разрывы, стоны, гарь и земля в небе, и ад на земле! Украинская артиллерия, якобы прикрывая отход своих подразделений, мимоходом ударила с десяти километров в самое пекло боя, покрошив и своих, и ополченцев. А украинские десантники — парни не робкого десятка! Улучив момент и побросав оружие, они шустро повыскакивали из траншей и кинулись к полуразрушенным боксам, там внутри имелись подземные укрытия.

— Сердце, думал, ща выскочит изо рта прямо в пыль, пока бежал, — выковыривая землю из ушей, прохрипел Игорь. — Звездец! Пора на пенсию!

— Рановато ты решил остепениться, друг, рановато, — скороговоркой выпалил Доктор, пытаясь восстановить дыхание.

Желая чуть-чуть разгрузить плечи, на которые болезненно давили лямки рюкзака сзади и медицинская сумка спереди, военврач привстал, по пояс поднявшись из укрытия. И почём зря. Взрывная волна выдернула его из окопчика, тряханула и кинула назад. Боднув незащищённой головой гору гильз от 122-х миллиметровых осколочно-фугасных снарядов, Доктор затих у раскуроченного противооткатного устройства обгоревшей и расплющенной гаубицы Д-30.

— Очнулся? Да, очнулся, пульс стабилизируется, — улыбнулся молодой незнакомый парень с прыщавым лицом и жёлто-красным набухшим гнойником на носу. Под краями грязной бейсболки блестели капли пота на взмокших волосах.

Парень, низко склонившись над Доктором, держал его за запястье.

— Что за цирк? — открыв глаза, Доктор сморщился от яркого света. Голова гудела, в ушах свистело, в животе крутило. Он с трудом дышал, с тонким свистом выпуская воздух изо рта, тяжело прокашлялся.

— Контузило тебя, видать, дружище. Нужны тебе полный покой, госпитализация и медсестрички в коротких халатиках, — парень встал, отряхнул свои широкие шаровары. Крупный, пухлый, похожий на добродушного увальня, он протянул сверху вниз руку. — Ты, мужик, говори громче, не пойму, чего ты там бормочешь.

— Доктор я, — вяло представился военврач, подхватываемый прыщавым парнем.

— А я — Шрек, — ответил здоровяк, растягивая тонкие губы в улыбке. — Я и за медбрата, и за носильщика, и за помощника пулемётчика, и за всех на свете. Мы тут раненых собираем. Сказали, за вами сейчас машина придёт. Отвезёт в город, в больницу.

Доктор стоял на ногах нетвёрдо, словно на палубе прогулочного катера в шторм. Его мутило, руки мелко дрожали. Из носа выступили капельки крови. Под глазами надулись синяки.

— Где Игорь? Быстрый где? — заикаясь, выдавил из себя военврач. Его резко качнуло, ноги стали кисельными.

Шрек подхватил Дока сзади, удержал на ногах.

— Не спеши, тебе говорю, машина сейчас сюда придёт. А кто такие Игорь и Быстрый — я не знаю, — пожал плечами Шрек. — А «укры» сдали объект! Кто сбежал, кто в бункера попрятался, кто лапки к верху задрал и к нам повыходил. Говорят, им, которые по подвалам укрылись, ночью коридор дадут живыми отсюда выйти. Милосердие проявят. А я вот не понимаю — столько у нас раненых сегодня, и погибших много, а мы их, значит, выпустить должны! Бред! Я бы этих «нациков», которые по поводу и без любят «зигу кинуть», вычислил бы, и на тот свет отправил!

— Да и болт им в зад. Пусть живут. Хватит насилья. Пора за стол переговоров. Убивая друг друга, мы не принесём мира, — прошептал Док. Он был безжалостно честен в своих мыслях.

Подошли двое утомлённых молодых парней в зелёных панамах с широкими краями и в пиксельных маскхалатах с трофейными армейскими наколенниками. Автоматы за спиной, на лбу бисеринки пота, губы крепко сжаты. Молча уложив Доктора на носики в положении лежа на боку, они устало поплелись к остановившейся неподалёку «мотолыге». Шрек на прощание помахал рукой. На Доктора наполз туман слабости, он закрыл глаза.

Минут через двадцать военврач окончательно пришёл в себя. Оглядевшись, понял, что лежит на броне ползущего по полю МТ–ЛБ среди десятка раненых и контуженых товарищей. Некоторые из них были без сознания, некоторые бессвязно стонали. Доктору стало стыдно. Он должен оказывать помощь этим людям, а он с какой-то несчастной лёгкой контузией валяется без дела. Так не пойдёт, решил Док, сейчас он соберётся силами, возьмётся за работу, и всё будет хорошо.

Несмотря на давящую головную боль и резь в глазах, Доктор заметил плетущиеся в клубах пыли машины позади «мотолыги». Скорее всего, подумал военврач, Игорь ведёт либо эту «таблетку» УАЗ-452, либо проржавевший КрАЗ-6322 с укрытым тентом кузовом.

Перед выездом на шоссе, когда санитарная колонна из трёх единиц техники остановилась на обочине, чтобы уточнить, куда точно ехать, направо или налево, Доктор узнал в водителе «таблетки» Игоря и радостно закричал, сигнализируя товарищу жестами вялых рук.

Крик его оказался похож на сиплый стон. Однако, сидящие на броне парни в пиксельных маскхалатах всё заметили, сделали правильные выводы и подозвали Игоря к «мотолыге».

Уже через пять минут Доктор обливался потом, примостившись на потёртом откидном сиденье посреди санитарного отсека салона «таблетки» Игоря. На двух носилках вдоль бортов лежали раненые в ноги молодые ополченцы, совсем ещё юноши. На полу напротив Доктора, полулёжа на правом боку, устроился мужик средних лет. Его непропорционально вытянутую голову венчал плотный седой ёжик волос. Широкий нос и квадратная челюсть, мохнатые «брежневские» брови, высокий бугристый лоб, изрытый морщинами тяжёлой юности, толстые губы, массивные мясистые уши. Ладони, каждая размером с пятилитровый тазик. «Бог слепил его из больших кусков плоти», — подумал военврач.

Мужик был разут и раздет, в одних лишь широких синих семейных трусах, которые с лихвой скрывали не только его интимные места, но и обильно волосатые ноги до горбатых лысых колен. Небольшой живот с четырьмя квадратами былого пресса, достаточно мощная грудь и широкие мускулистые плечи также были щедро покрыты растительностью. Наколки криминального характера и армейские татуировки отсутствовали.