Выбор Донбасса

— Надо же! А я сон увидеть успел. Не сон прямо, а кино, чёткое такое, цветное. Даже жалко, что не до конца досмотрел, — Док удобнее прислонился к дереву спиной. — Как сладко пахнет воздух! Хорошо-то как!

— Неужели? — Игорь искренне засмеялся. — Ты бы видел себя, дружище! Ты похож на смерть! Зацени, — он поднёс к лицу Дока малюсенькое круглое зеркальце.

Доктор в страхе отшатнулся от изображения осунувшегося, покрытого рыжей щетиной до самых ресниц лица скуластого старика, обвалянного в песке и крови. Его жёлто-серая кожа морщинилась в складках уголков впалых глаз. Мутные зрачки медленно передвигались в покрытых красной сеточкой паутины орбитах. Сохлые, потрескавшиеся губы едва шевелились.

— Твою ж дивизию, — Доктор растянул рот в улыбке. — Франкенштейн!

Володя

Штурм стратегически важного объекта едва не провалился. Два отряда ополченцев из трёх, собравшихся на это грандиозное мероприятие, не вышли на исходные рубежи, проигнорировав сигнал о совместном начале атаки.

Всё гениальное просто. Сначала мощная артиллерийская подготовка, затем пехота под прикрытием бронетехники и пулемётов. По плану. А на деле...

Начиналось красиво. Понимая, что в позиционной войне артиллерийская мощь — главный залог победы, ночью на объект «обрушился» невиданной силы «Град». Шесть установок реактивных систем залпового огня — три огневых взвода по две машины — оплавили землю вместе с противником. Затем в раж вошла ствольная артиллерия: гаубицы Д-20 и Д-30 и пяток танков всех мастей израсходовали весь боезапас. А с восходом солнца округу рычащими моторами растормошили БМП и бронетранспортёры: с фронта к атаке подготовился отряд из двух сотен опытных ополченцев из местных мужиков и российских добровольцев.

Костяк отряда воевал вместе уже десять недель, командиры подразделений всех уровней отлично друг друга знали и посему доверяли соседу как себе лично. Командир отряда, начальник штаба и начальник разведки были хоть и немолодыми, но кадровыми военными, в советские времена получившими отменное образование и опыт службы в различных частях бывшего СССР и не только. Непроверенных людей в отряд старались не зачислять, за новобранца должны были ручаться два «ветерана». Россиян, желавших примкнуть к подразделению, проверяли особо тщательно, изучали их биографию и боевой опыт, имелся даже штатный контрразведчик (из бывших борцов с оргпреступностью) для «вычисления» и недопущения в «братский круг» лиц с криминальным прошлым.

Накануне штурма, впервые проведя с личным составом занятия по политинформации, командиры, в качестве опознавательных знаков «свой-чужой» раздали всем чёрно-оранжевые георгиевские ленточки и велели приколоть на грудь. Белые повязки на левую руку также назвали обязательным условием. Не возбранялись и нашивки с логотипом «вежливых людей», вышивкой «Народное ополчение Донбасса» или флагом Новороссии — червлёным прямоугольным полотнищем с Андреевским крестом, окаймлённым серебром.

Спозаранку, с получением условного сигнала отряд вышел из лесопосадки и под прикрытием брони двинулся на объект. Оставшиеся за деревьями миномётные расчёты разок «влупили» из всех стволов, заставляя украинских военнослужащих не покидать нор, в которые они заныкались, прячась ночью от ударов реактивной и ствольной артиллерии. До их позиций, траншей, землянок и блиндажей ополченцам оставалось преодолеть не более четырёхсот метров открытого, как футбольное поле, пространства.

С левого фланга отряд должны были поддержать лихие казаки. Более сотни внучков «Тихого Дона» ранее согласились выйти из перпендикулярной объекту лесополосы и ударить по «укропам». И даже пулемёты и гранатомёты под это дело выпросили. Но воевать не вышли.

Позже их толстопузый атаман, широко распиаренный падкой до красивых имён и громких заявлений прессой, отталкивая от себя командира отряда, сообщит, что не видел сигнальных ракет, не слышал призыва по радиостанции и не сообразил, что за нарастающая стрельба всё утро идёт в поле между лесочком и объектом. Поводя пьяными глазами в разные стороны, громко рыгая и неумело пряча довольную ухмылку на широком круглом лице, он заявит ополченцам, что его казаки — структура самостоятельная, и он ни перед кем отчитываться не собирается. Бог ему судья. Хотя командир и хотел — очень и очень хотел — приложить свой свинцовый кулак к рыхлой физиономии главаря казачьей банды, но сдержался. Поигрывая нездоровым румянцем на лоснящихся щеках, атаман скрылся в апартаментах своей цветастой палатки и был таков. А его полупьяный табор ещё два дня продолжал возлияния.

— Первым делом нам ВСУ и киевских «нациков» победить надо, а потом и до этих алкашей руки дойдут, — втайне командир утешал себя будущими разборками с казаками, избегая их сейчас. — Должен же кто-то и в тылу на блокпостах стоять, и хозяйственными вопросами в освобождённых от киевской хунты сёлах заниматься.

Справа от отряда, на единственную дорогу, соединяющую объект с городом, должны были выйти до сотни российских добровольцев, обособленной ротой неплохо воевавших в окрестных сёлах. Блокирование автоузла бронетехникой и создание постоянного огневого давления на объект справа — было их основной задачей, с которой они не пожелали справиться. Отсутствие сильного и уважаемого единого командира и слабая мотивация сделали из их потенциального кулака расслабленную пятерню, где каждый палец сам за себя.

Всего три единицы бронетехники и два десятка ответственных и отвечающих за свои поступки человек из этой роты получив сигнал, заняли дорогу, обстреляли позиции ВСУ и даже сожгли один из двух танков «укропов» на своём направлении. На большее не хватило сил. Остальные восемьдесят рыл спокойно спали, отдыхали и «зализывали раны», полученные в бою в сопредельном селе накануне. Только ближе к закату, когда объект пал, и десятки украинских военнослужащих вышли с поднятыми руками на дорогу, добровольцы, продрав глаза и лихо нахлобучив на головы голубые, зелёные или краповые береты и засунув руки в перчатки с обрезанными пальцами, «блеснули мастерством», «упаковывая» обречённых пленников и снимая это на видео.

Но, то потом. А пока Доктор изо всех сил мчал вперёд, проклиная тот день и час, когда решил покончить с мирной жизнью и идти воевать за свободы и идеалы родного Донбасса. Неподалеку тяжело дышали Принц, Алтай и Саша. Они ни о чём не думали, они просто втянули головы в шеи и быстро передвигали ногами, ища своего шанса в игре на выживание.

Игорь семенил вслед за своей косой вытянутой тенью напряжённо, спотыкаясь и горбатясь. Усталость наслоилась в нём, чувство страха притупилось, глаза смотрели тоскливо.

Чуть сзади задыхался от нехватки кислорода и переизбытка адреналина Афганец. Вот он точно не испытывал никаких моральных неудобств, ему нравилось воевать и рисковать жизнью, он искренне любил войну и все тяготы и лишения, с ней связанные, переносил стойко и даже с радостью, поэтому в душе — ликовал.

А вот Глобусу с его весом в сто с лишним килограммов пришлось попотеть гораздо больше остальных. Попробуй-ка, успей за юрким Доктором или молодым Сашей, когда кроме пивного живота мешают одышка и бронежилет, от которого, кстати, остальные ополченцы на время штурма избавились как от лишнего отягощающего «железа».

Бойцы ВСУ, покинув свои норы после завершения миномётного обстрела, частично вернулись на позиции. И просто обалдели, увидев впереди, всего в паре сотен метров, цепочку отчаянных ополченцев. Солдаты похватали свои пулемёты и автоматы и открыли по атакующим «георгиевцам» шквальный огонь.

Выбора у ополченцев не было. Либо разворачиваться и двести метров бежать назад, до укрытия в лесопосадке, чтобы получить от «укров» пулю в спину. Либо ускориться вперёд, чтобы скорее преодолеть двести метров открытой местности и ворваться в окопы и здания, занятые ВСУ, чтобы получить пулю в лоб.

Классная перспектива.

Тот, кто бежал впереди Доктора, размахивая короткоствольным АКСУ, застенчиво закричал: «Ура, ребята». Игорь несмело подхватил клич, а Саша, выкатив глаза, заорал, что есть сил: «Мама»! Кто-то слева упал, не успев и открыть рта, а справа рухнули, как подкошенные, сразу трое. Вот и человек с АКСУ споткнулся, согнулся и повалился на живот.