Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Книга вторая (СИ)

Уже в самом начале экономического кризиса жители Страны Вечного Праздника перестали ожидать от правительства адекватных решений, однако, еще некоторое время надеялись услышать хотя бы внятное разъяснение проводимой политики. На публике эту функцию выполняла пресс-секретарь партии консерваторов - женщина, чаще всего носившая деловые костюмы серого цвета. То ли тем самым она желала сделать комплимент правящей партии (мол, я не больше, чем ваша тень), то ли пыталась выглядеть незаметной, как серая мышь, надеясь, что при неблагоприятном развитии событий ей удастся незаметно улизнуть и избежать ответственности. К слову сказать, в то время в правящей партии Страны Вечного Праздника приключился неожиданный форс-мажор: на швейцарских счетах её многолетнего казначея обнаружилась сумма в несколько десятков миллионов евро, которая, по его утверждению, скопилась в результате удачно проведённых им самим финансовых операций с акциями и произведениями искусства. В действительности, правящая партия втихую от всего народа держала свои "золотые запасы" на швейцарских счетах, оформленных на имя этого казначея. Указанная сумма накопилась там благодаря взносам от разных инвесторов, заинтересованных в принятии тех или иных законов. Как того и следовало ожидать, фантастическим заявлениям казначея о легальном происхождении этой суммы никто не поверил, и дело было направлено в суд. В том числе, никто не поверил официальному заявлению пресс-секретаря о том, что ставший подпольным миллионером казначей вот уже несколько лет не имел никакого отношения к правящей партии. Вскоре выяснилось, что даже после судебного обвинения в коррупции он не только продолжал нести бессменную казначейскую службу, но и располагал в госучреждении собственным кабинетом, служебным автомобилем, пользовался услугами секретаря и, числясь государственным служащим, ежемесячно получал большую заработную плату. В ситуации откровенного позора перед обществом, которое правящая партия оставила без куска хлеба и крыши над головой, в то же время продолжая выплачивать баснословные суммы денег своему казначею, пресс-секретарю пришлось взять огонь на себя. Впрочем, по-другому и быть не могло. В ее обязанности входило разъяснять населению происходящее в правящих кругах так, чтобы никто не заподозрил чего-либо противозаконного.

В тот день на пресс-конференции женщине в сером костюме предстояло ответить на множество вопросов, один из которых звучал так: "Почему подозреваемый в коррупции казначей вашей партии до сих пор получал заработную плату и располагал в правительстве собственным кабинетом?" "Хм, в данном случае... с нашей стороны имела место быть неотложная выплата некоторых средств этому... бывшему работнику... которые ему причитались ранее, - начала пресс-секретарь, запинаясь на каждом слове, - по сути это было формальной симуляцией наших с ним отношений... которых в реальности не существовало, равно как и чего-либо другого в таком роде... однако, всё это имело логическое обоснование". Зал мгновенно затих, а затем присутствующие на пресс-конференции начали удивленно переглядываться, всем своим видом выражая, что ничего из её запутанного объяснения не поняли. Кто-то нервно закашлялся, кто-то почесал в голове, кто-то не сдержался и прыснул от смеха, а вслед за ним - и все остальные.

К сожалению, только в кризис недовольное государственной политикой население научилось задавать представителям власти свои "неудобные" вопросы. Весь предыдущий период, когда в экономике не намечалось не только дыр, но и малюсеньких трещин, никто из обывателей Страны Вечного Праздника всерьез не интересовался тем, что же происходит в кулуарах парламента у управляющих государством политиков. При этом большинство рассуждало так: "Подумаешь, крадут у народа деньги и ни перед кем не отчитываются... Что в этом такого? На то она и власть, чтобы красть".

******

Лицемерие в Стране Вечного Праздника царило на всех общественных уровнях. "Ну вот, опять Вы о политике..." - раздраженно заметит кто-нибудь. Нет, я - о жизни и о хамелеонстве. Взять, к примеру, излюбленную европейцами тему отсутствия демократии в России. Когда об этом заводили речь работники коммерческих заведений, в которых я что-нибудь приобретала, то интонация их голоса была игриво-журящей. Мол, неплохо было бы российскому правительству сделать выбор в пользу демократических процессов, глядишь, тогда бы остальные их ещё больше зауважали. Но когда на эту тему заводил разговор знакомый европеец, с которым меня не связывали товарно-денежные отношения, то он будто с цепи срывался и не обращал никакого внимания на мои попытки его урезонить: "Ты сам-то хоть раз был в России? Нет? А тогда откуда у тебя такие сведения? Тебя послушать, так в нынешней России режим военной диктатуры". "Так оно и есть! - с абсолютной уверенностью продолжал европеец. - Тебе просто не хочется в этом признаваться! И вообще, меня до глубины души возмущает пассивность вашего народа!" "Хорошо, тогда покажи всем нам, пассивным людишкам, пример: напиши письмо в российское правительство и изложи в нём подробно свою точку зрения, - отвечала я. - Ведь тебе, как я понимаю, есть, что сказать". "Что?! Как это?! - вытягивалось от испуга лицо у моего собеседника. - Какое такое письмо?! Ты что с ума сошла?! Зачем мне это надо? Хотите жить под гнётом диктатора - и живите себе на здоровье, мне-то какое дело!"

Негативное отношение к России, однако, не мешало частным фирмам Страны Вечного Праздника продавать россиянам дорогостоящее жильё. Убедившись в том, что экономика России, в отличие от Евросоюза, крепнет с каждым днём, расчётливые европейцы стали гостеприимно распахивать перед россиянами двери своих агентств по недвижимости, встречая потенциальных покупателей с наигранным добродушием и лицемерными фразами: "Добро пожаловать, дорогие наши российские гости! Мы тут о вас наслышаны. Экономически процветать изволите. Ну что же, замечательно! Мы этому очень рады! Да и то сказать, лучше иметь одного, но грамотного правителя, как у вас, нежели сотню ничего не смыслящих в экономике демократов, как у нас!" Впрочем, если бы речь шла не о россиянах, а о ком-то другом, европейцы точно также раскланивались бы перед ним и расплывались в улыбке, чтобы получить доход от продажи недвижимости. К сказанному добавлю, что следствием практикуемого долгие годы лицемерия является полное отсутствие настоящих друзей. Одна моя знакомая россиянка, прожившая за рубежом около тридцати лет, сказала об этом так: "У европейцев: знакомых - миллион, а друзей - ноль!" "И знаешь, - с грустью добавила она, - сомневаюсь в том, что европейцы вообще понимают, что такое дружба: не предай, не обмани, протяни руку помощи... Столько лет здесь живу и не перестаю удивляться: как они не замечают своего духовного вырождения? А может, просто не желают придавать этому значения? Наверное, потому, что так проще, вместо помощи в виде конкретных поступков отделываться ничего не значащими любезными фразами и улыбкой до ушей".

******

При общении с европейцами меня не раз удивляло, что даже люди с высшим образованием, в том числе, научные работники, зачастую были не в состоянии отличить оперы от оперетты, картин К. Мане от картин Г. Климта, барокко от модернизма, вальса от свинга, моста от подмостков, параллелограмма от трапеции, и т.д. Словом, у них напрочь отсутствовали те знания, которые лежат в основе культурного развития любого современного человека. Речь идёт об ущербности не профильного, а общего образования, следствием которого является исключительно узкий кругозор. Во всяком случае, мне неоднократно довелось в этом убедиться. Помню, как однажды, прогуливаясь по побережью в компании знакомых европейцев, я без задней мысли поинтересовалась у их сына подросткового возраста: "Ты читал произведения Оскара Уайльда?" Дико выпучив на меня глаза, паренек осклабился: "Че-го-о-о? Оскар Ва-а-ау!" Его отец и мать удивлённо захлопали глазами и признались, что тоже не знают, кто это такой. В итоге мне пришлось разъяснить, чем славны литературные труды этого писателя, причем не только ребёнку, но и его родителям. Для справки, в указанном семействе мать работала врачом, а отец - инженером. Во время нашей беседы выяснилось, что их представления о литературе ограничиваются несколькими, прочитанными в период летнего отпуска детективными романами.