Верховный Издеватель(СИ)

Отошёл от окна, собираясь вытереть воду. Однако через широко распахнутую дверь она от качки уже сама перекинулась-прожурчала в коридор по крошечному водопадику порога. Только блестящий след остался от ручьёв. Водные змеи переползли - и нырнули, как в норы, в толстый половик коридора, впитавшись в него без остатка.

Хлопала от качки - судорожно зевала, как при сердечном приступе - оставленная открытой створка двери. "Ну, Ро-омка! То иллюминатор, то дверь не закроет!.." Но от такой вот возможности поворчать было не так страшно. Хорошо, что он со мной!

Только... со мной ли!? Растеряли мы друг друга во тьме египетской! Чёрный коридор поглотил Ромку. Как до этого маму и Сашу. "Бум-бубум", - хлопала дверь в полнейшей пустоте, словно это был бой каких-то метафизических часов, возвещающих всеобщий конец.

Кирилл выбежал в коридор но, поскользнувшись на мокром полу, мгновенно растянулся, а дверь в каюту так же мгновенно захлопнулась. Полная чернота. Ловушка? Свет съеден? Последний человек из их каюты съеден. Что-то скрипело вокруг, как в гигантской мясорубке. Это голос железной черноты - так она и должна скрипеть. Ничего живого: только мёртвые, скрипящие, как ножи, стены.... Так выглядят коридоры в том прошлогоднем сне. Нет, не прошлогоднем - вечном...

К наружному шуму волн добавлялся треск и скрежет самого корабля: стыков, креплений, переборок - всего этого полувекового "хозяйства". "Корабль времён Гагарина!" - помнится, выразился кто-то. Он и на обычном-то ходу дребезжал, как старая дрезина: все его переборки продолжали своими колебаниями вибрацию двигателей, как движения крыла продолжают движение птичьих мышщ, а стучащие зубы продолжают ритм лихорадки.

Сейчас корабль не то что лихорадило, а... будто гигантские жуки-точильщики работали в каждом углу его кают, коридоров и салонов. Вдруг среди этой скрежещущей мертвенности послышались какие-то человеческие звуки за стеной. "Конец! конец!.. Господи, спаси и помилуй!.." Кирилл вздрогнул. Ему стало страшно за Веру - за тот страх, который сейчас испытывает она.

В темноте Кирилл неожиданно наткнулся на кого-то. На миг ему показалось, что это Вера раздвоилась - присутствует одновременно и в каюте, откуда только что доносился голос, и здесь, в преисподнем мясорубочном коридоре. Но тут над ухом прозвучал привычный ромкин голос: "Дело сделано... Возвращаемся втроём". Опять послышались причитания из вериной каюты.

- Что, ей там совсем плохо? Или это мы правда тонем? - поинтересовался Саша.

Он, как и Кирилл, пока не решил, что из этого хуже.

- Ну, а может, это даже что-то типа конца света? - продолжил перебирать варианты уже Рома.

- Не, Ром. Если тебя тошнило, то это точно не конец света. В конце света уже никого не будет тошнить. - сказала Марина.

На ходу сам собой открылся такой симптом Апокалипсиса. Ромка хмыкнул.

- О! У меня, оказывается, в кармане фонарик был, а я забыл! - обнаружил вдруг он. - Да будет свет!

Марина тем временем постучала в дверь:

- Вер, пойдём наверх. Постоишь с нами за компанию, пока шторм кончится.

- А он не кончится!

- Всё на свете когда-нибудь кончается, - сказала Марина...

- Ваш мир кончился, а шторм не кончится, - буркнула Вера.

- Пойдём с нами! - позвал через дверь и Рома.

- Нет, я здесь останусь! Здесь лучше умереть.

- Что делать, мам? - вопросительно посмотрел Рома.

- Идти пока на верхнюю палубу! - решительно сказала Марина, понимая, что паника заразительна, а трюм во время шторма опасен... для психического здоровья.

Ромка потом сознался, что в каюте чувствовал себя, как в лифте, везущем на нижний этаж океана. Все торопливо пошли наверх!

От качки то и дело натыкались на стены, как пьяные. Луч метался так, что казалось, Ромка фехтует световым мечом. Да, настоящий световой меч из "Звёздных войн". Бело-синеватый, он стукался о стенки коридора с бесчисленными закрытыми дверями. Что-то в этом длиннейшем коридоре было зловеще-величавое.

- Как в компьютерной игре! - не удержался от сравнения Ромка. - Щас монстры полезут.

Монстры лезть не спешили, но всё вокруг ревело, а фонарик по-прежнему оставался единственным источником света в вибрирующем "подземелье".

- Интересно, а "шторм" и "штурм" не от одного слова произошли?

Кирилл был не специалист в филологии - но порадовался, что Ромка и в опасности ничуть не утратил извечного любопытства.

- Исследователь! Профессор! - потормошил он брата за плечи ("Ой, хоть ты не тормоши - и так качка. Ты меня ещё больше раскачаешь" - полушутливо пропищал тот). - Если б тебя вели на казнь, ты до последнего думал бы над проблемой: есть ли связь между "казнью" и "казной".

- А есть ли связь между "казнью" и "казной"?

- Е-есть!.. И шторма со штурмом, и казни с казной, и идиота с идеей.

- Ну, уж идиота с идеей вряд ли! - засмеялся Ромка.

- Почему! Где идея, там и идиоты... которые её обязательно исказят.

- А между казнью и казной тогда - какая связь?

- Большая! Ты что: и то и другое относится к власти! "Наказывать" - значит, "править": такой изначальный смысл. "Наказ" - это "закон". "Казна" - это то, чем власть владеет. "Казённый" - значит, принадлежащий власти.

- А "казнённый"? - переспросил Рома.

- А "казнённый"... значит, теперь уже то-очно не принадлежащий власти! Отправленный в мир иной.

- Получается, казнь лишает казну людей! - сделал парадоксально-логичный вывод Рома. - Зачем же тогда царь казнит, если у него от этого меньше "казны"?

- Спросил бы ты у него сам в том сне?

- Так он бы мне ответил: "Казню, потому что я - царь"!

- Ну, вот видишь - ответил.

- Вот как раз он-то, по-моему, самый большой идиот! Самый главный!

Когда страшно, не важно, о чём говорить - лишь бы говорить.

- А вдруг этто ваш царь Веру там, без нас, казнит?.. - вмешался Саша. - А мы-то ладно... Чай не утопнем!

На средней палубе, куда наконец поднялись, в коридоре везде горел ровный свет. Но регулярные белые всполохи за стёклами были гораздо ярче его. Удивительный контраст внутреннего и внешнего. Похоже на космический корабль, проходящий сквозь метеорный поток.

Вся надежда - только на правый борт: может, хоть там виден берег. Но... глянули в окно - только молния выросла мёртвым кустом прямо из воды. Ослепила всех и отпечаталась на внутренней стороне век. Никакого берега. Нервный световой зигзаг, а за ним - ничего. Мёртвая магниевая вспышка в полной пустоте. Только пласт низкого неба и пласт воды бесконечно уходят в дым, сближаясь, как тиски. Пространство, как смоделированное в компьютере, из трёхмерного постепенно, но неуклонно становится двумерным. Скоро небесно-земные челюсти совсем сомкнутся и расплющат нас. Молнии, соединяя их заранее, уже предчувствуют это и бесятся от радости. Какие-то пьяные гиганты там и тут утробно и надсадно урчат в тучах, будто их неудержимо рвёт. Тоже от качки?

Может, всё-таки Небо и Земля раскачались - а не один только маленький теплоход... "И силы небесные поколеблются..."(1). Веришь и не веришь собственным глазам. Почему столько воды... и почему так темно!? Фосфорные угличские часы Кирилла (он всегда носил их в память о маме, когда-то бесконечно давно их подарившей) показывали 6 часов и 6 минут. Прямо как в "предсказании", о котором говорила Марина! Кирилл, признаться, оторопел... Что же эти зловеще светящиеся цифры означают? Кроме простого напоминания о "больном Лобачевском". Они означают две вещи. Две "вещи, во тьме преходящия", говоря языком псалмов.