По дорогам Вечности (СИ)

Из Лойро должен появиться бог Звена и начать создавать мир. И бог появился. Он вылетел из светящегося шара, и дал себе имя Желлистин. Для того чтобы создать мир, ему нужно было несколько набросков. Он, без устали, создавал много картин из звёздочек, делал наброски живых существ, природы, всего того, что хочет запечатлеть. Колльдинс в мгновение ока заполнился сверкающими блёстками, освещенными лишь Лойро.

Затем бог Желлистин создал мир. Он достал из Лойро много песка, и слепил планету. Планета была ровная, круглая и серая. Совсем не такая красивая, как хотелось Желлистину.

Огорчённый этим фактом, он уже хотел разрушить всё, но на планете вдруг появилось очень красивое существо, рождённое этим миром. Существо назвало себя Юслиман (Единорог), расправило свои крылья и подлетело к Желлистину. Молча, оно стукнуло копытами по Лойро, и из него вылетели искры. Коснувшись планеты, они разукрасили мир в мгновение ока. Такой красоты Желлистин ещё не видел. Правда, когда Желлистин хотел до неё дотронуться, его руки замерзали. И назвал он этот мир так же, как всё свое пространство - Колльдинс.

Назвал, но не подумал, как исправить проблему. Вот он сидит вместе с Юслиманом на тёплом Лойро, а планета замерзает. И вряд ли существа, которых он там поселит, смогут выжить.

А Юслиман, тем временем, перестав раскрашивать мир, взглянул на Желлистина и очень удивился. Желлистин был похож внешне на ромбик с ручками, и, по сути, им и являлся. Он начал смеяться, почему это сотворение мира достаётся каким то ромбам, а не более красивым существам.

Желлистин очень обиделся. Пока он был в пространстве один, никто его внешность ещё не высмеивал. А тут появился этот Юслиман, и даже не извиняется за своё поведение!

Разгневавшись, Желлистин испепелил своего помощника, а пепел смахнул на Мир. Лойро начало сиять так ярко, что Желлистину пришлось зажмуриться. А планета стала оттаивать, и из пепла Юслимана появлялись существа.

Только эти существа не могли видеть Желлистина, сидящего на сияющем колесе. Колесо защищало его от посторонних глаз. Ведь Желлистину не нравилась собственная внешность.

Бог Желлистин не хотел смотреть на свою планету, потому что на ней не было никаких живых ромбов, кубов, кругов, треугольников. Всех тех, чье существование он смог бы вытерпеть.

Он создал мир, и пожалел об этом. Да и существа, на нём проживающие, были очень похожи на Юслимана. "Надо было делать их по своему подобию" - Горестно подумал Желлистин, и стал думать, как избавить мир от такого большого количества самонадеянных единорогов. Он решил призвать себе в помощь других богов, которые могли путешествовать сквозь Колльдинсы.

Зато, планета перестала быть такой холодной"...

Саймон закрыл книгу и положил её на тумбочку, рядом с амулетом Карсилины. Ему помнилось, как-то в детстве мама читала эту легенду. Тогда он очень смеялся, представляя недовольный ромбик и планету, на которой жили ехидные единороги. Причём, у единорогов были очень острые зубы, как у акул. Ох уж это детское воображение! Интересно, а у древних массийцев все божества были такие закомплексованные?

Вскоре навестить друга пришли Альфред и Мартина. Видимо, когда они сюда шли, обсуждали что-то. Саймон открыл им дверь.

Они вошли в палату, и даже не улыбались. Когда Альфред взглянул на медальон своей старшей сестры, покоившийся на тумбочке, то помрачнел ещё больше. Он взял его и положил на ладонь.

- Ты вспомнил, что тогда случилось? - спросила Мартина.

Саймон хотел ответить, но Альфред не дал этого сделать:

- Он не сможет вспомнить. Если только...

Их слова не предвещали ничего хорошего.

- Вы о чём? - настороженно поинтересовался юноша.

Альфред промолчал. Мартина открыла свою клетчатую сумку, достала газету и дрожащей рукой протянула её брату.

- Те, кто приходил до нас, говорили что-нибудь про Карси? - Альфред взял газету и положил медальон обратно на тумбочку.

- Они сказали, что Карси уехала. На какую-то олимпиаду от университета.

Беспокойство нарастало. Непонятно, почему Карси сама об этом не сообщила, да и медальон оставила! Саймон и до визита Альфреда с Мартиной очень из-за этого переживал.

- Карси даже ЛЭПСу не прислала... - сказал Саймон, обиженно. - Кажется, мы сильно поссорились. Она обиделась и не хочет меня видеть, наверное.

Альфред переглянулся с сестрой и сказал:

- Саймон, она не обиделась. Просто, у нее нет возможности тебя навестить.

- Почему? - Саймон даже растерялся.

- Тебе лучше присесть... - В свою очередь добавила Мартина и усадила его на стул.

Её брат выдержал паузу, не решаясь, этого сказать, затем вздохнул и выдал:

- Мистер Рейли уговорил врачей, чтоб они заблокировали тебе некоторые воспоминания, - он старался, чтоб голос звучал спокойно.

- Что за...

- Ты ведь не помнишь, что Карси умерла.

Саймон вздрогнул и посмотрел на Альфреда. Может, он соврал? Это шутка какая-то, да?

- Это правда, - И он дал другу газету.

Газета за двадцать шестое ноября. Первая полоса гласила: "Жестокий удар Гадритты Трегторф! Принцесса Карсилина убита главой "СиТм"!"...

Дальше Саймон читать не смог, в глазах затуманилось от слёз.

На него накатили воспоминания, которые так старательно блокировали доктора. Это было невыносимо.

Альфред и Мартина ушли, решив, что ему стоит побыть одному.

18

-- Бал в подземелье

Через неделю Саймона выписали. Доктора, конечно, до-последнего отказывались это делать, ссылаясь на то, что он ещё слишком болен, и не хотели рисковать. Но тётя Ира их уломала. Тем более, врачам удалось добиться, стабильности. Отчасти этому способствовала его кратковременная амнезия, а может и то, что они каждый день и не по одному разу напускали успокоительные чары.

Хотя, Саймону нельзя было волноваться, существовала вероятность, что он снова может выкинуть этот "фокус" с температурой.

Прохор зашел ровно в одиннадцать дня, весь такой солидный, впрочем, как и всегда. Он принёс сыну одежду, каких-то шибко жизнерадостных тонов. Саймон, вопреки его желанию, надел тот чёрный костюм, в котором его сюда привезли, и повесил на шею золотой медальон Карсилины, спрятав его под рубашку.

Когда они вышли из больницы, в глаза сразу же ударил яркий солнечный свет, от которого Саймон почти отвык. Его отец подвёл сына к раритетному чёрному автомобилю. Если честно, раньше Саймон думал, что тот не умеет водить.

- Значит так. Во дворец мы сейчас не поедем, - сказал Прохор, подождав пока юноша займет своё место на заднем сиденье, и заводя машину.

- Почему?

- Я хочу, Саймон, чтобы ты жил со мной, - ответил он, поправляя зеркальце. - Ты всё-таки мой сын, и я должен о тебе заботиться.

- Не надо обо мне заботиться, - не согласился Саймон, насупившись. - Уже не маленький...

- Ошибаешься, - улыбнулся тот. - Для меня ты всегда останешься глупеньким маленьким мальчиком!

Саймон не помнил, чтобы до этого видел, как он улыбается.

- Мне нужно обратно во дворец, там Карси... - юноша оставался печальным, не переставая думать о ней. - Да и тебе с Фольмой мешать не хочу. У вас скоро ребёнок появится...

- Пока ты болен, будешь жить у меня, и точка! - отрезал Прохор. - А там видно будет.

На этом их диалог закончился. Прохор молчал всю дорогу, а Саймон не хотел разговаривать.

Они доехали до особняка Прохора Рейли. Розы, которые произрастали у него во дворе, были ухоженные и цвели яркими крупными пятнами, на фоне мрачного фасада.

- Знаю, тут ещё многое нужно переделать, - рассказывал Саймону отец, когда они шли по каменной дорожке, ведущей к крыльцу. - Нужно убрать эту угнетающую обстановку. Решил начать с роз. Оказалось, что Навира очень любит выращивать цветы. Немного магии, и они могут цвести хоть круглый год! Она, кстати, пирожков напекла, специально к твоему приезду...