По дорогам Вечности (СИ)

- Нужно вывести его из депрессии.

Прохор тяжело вздохнул, опустился на стул возле кровати сына и тихо проговорил:

- Снимите чары.... Верните его в сознание.

- Рискованно, - отказывался доктор.

- Вы посмотрите, Саймон под воздействием ваших чар даже на живого не похож!

- Если я их сниму, он продолжит себя уничтожать...

- Как же к нему должно возвращаться желание жить, если он не осознает ничего!

- Хм, - смутился доктор.

- Просто дайте мне поговорить с сыном.

Доктор кивнул, и провёл над лицом Саймона ладонями, снимая чары. Затем, он отступил к дверям.

Отец с надеждой посмотрел на сына.

Саймон проснулся. Голова болела, горячая и тяжёлая, словно чугун. Он пошевелился, пытаясь понять, что происходит, и стал с беспокойством озираться.

- Всё хорошо, - сказал ему отец. - Не волнуйся.

Яркий солнечный свет бьет в глаза, на улице радуются птицы очередному тёплому дню. А сердце Саймона разбито на множество осколков. Ниточка, которая связывала его с Карсилиной, безвозмездно оборвалась, скотч тут не поможет...

- Всё плохо, - не согласился Саймон, положив голову на подушку и стараясь не смотреть в глаза отцу.

Саймона мало интересовало, где он находится, и как здесь оказался. Эти факты, просто не запечатлелись в его памяти.

- Жизнь должна продолжаться. Пойми ты это уже! - не выдержал Прохор Рейли и ударил кулаком по тумбочке.

Саймон даже не вздрогнул, а его отец продолжал, весь на взводе:

- Зачем ты себя убиваешь?! Так нельзя! Прекрати сходить с ума!..

- Я не могу...

- Можешь! Всё ты прекрасно можешь!

Казалось, он сейчас взорвётся. Никогда раньше Саймон не видел его таким сердитым.

- Не смей умирать! Кому ты что докажешь! - негодовал он.

- Ты не понимаешь, - слова давались Саймону с трудом.

- Всё я понимаю! Ты не представляешь насколько! - Он снова ударил по тумбочке. - Думаешь, мне было легко, когда я потерял вас с Фолией!..

Странно, но эту историю он сыну так и не рассказывал. Теперь же, Саймону было до фонаря, бросал он их с мамой тогда, или нет.

- ...Но я это пережил! - Прохор вытер пот со лба. - И не хочу терять единственного сына!

- Карси...

- Да опомнись, ты! Её нет! - он даже хотел его встряхнуть, но, бросив взгляд в сторону доктора, не решился.

Тут доктор, который с опаской поглядывал то на юношу, то на его отца, решил вмешаться:

- Мистер Рейли, извините, но дальше держать его в сознании нельзя. Вашему сыну становится хуже.

- Куда уж хуже! - буркнул Прохор Рейли.

Доктор подошёл, усыпил Саймона, заблокировав его мысли. И юноша отключился, как телевизор, выдернутый из розетки. Он ничего не чувствовал, ему ничего не снилось.

- И всё равно мне не нравится, что вы подвергаете его действию этих чар! - сердито проговорил его отец, поднимаясь.

- У нас нет другого выбора, - кратко ответил доктор. - Юноша сейчас слишком подавлен, и волноваться ему категорически нельзя. Только так мы можем приостановить его подсознательное саморазрушение.

- Доктор, но, всё-таки, что может ему помочь? Веселящее волшебство? Оно ведь улучшит настроение...

-- Сомневаюсь. Волшебнику, может, и помогло бы. Но в случае с чародеем, это даст обратный эффект...

***

Прохор Рейли вышел из отделения. В вестибюле к нему сразу же подбежали Мартина и Альфред.

- Ну, как он? - обеспокоено спросила Мартина.

- Стабильно, - кратко ответил Прохор.

Ему не хотелось рассказывать близнецам, что происходит с его сыном.

- Это хорошо или плохо? - насторожился Альфред.

- А где Дмитрий? - спросил Прохор, пытаясь их отвлечь от этой темы.

- Ему надоело вас ждать, и он ушел.... И, всё-таки, что с Саймоном? Что врачи говорят?

Похоже, придётся им все рассказать. Он уже собирался это сделать, но тут его внимание привлёк Морквинов, с которым шла какая-то темноволосая женщина в серой блузке и розовой до колен юбке. Женщина эта тащила большой розовый чемодан.

Приглядевшись, он с удивлением узнал в ней двоюродную сестру покойной жены. Вид у этой женщины был очень рассерженный.

Димка подвёл её к ним. Прохор неуверенно протянул ей руку для рукопожатия, сказав:

- Здравствуйте, Ирина...

Тётя Ира от рукопожатия отказалась, с подозрением глядя на него.

- Кого-то вы мне очень напоминаете. Только вот, кого...

- Это отец Саймона, - тут же подсказал ей Димка.

- Значит, ты, Прохор Рейли, бросил жену и сына, а теперь появляешься непонятно откуда! Совесть проснулась? - накинулась она на бедного Прохора.

- Это долгая история, - смутился тот, увёртываясь от удара газетой, свернутой в трубочку.

Пока они разбирались друг с другом, точнее, разбиралась тётя Ира, Альфред шёпотом поинтересовался у Димки:

- Слушай, а что это за женщина? И почему она себя так ведёт?

- А Саймон вам не рассказывал о своей тёте, которая живёт в Зебрландии...

- Вроде, что-то рассказывал, - вспомнила Мартина.

- Так вот, это она, собственной персоной.

Тётя Ира тем временем выдохлась изливать отцу ее племянника своё возмущение, и устало опустилась на скамью, обмахиваясь газетой.

- Вы... вы... - она, тяжело дышала. - Чёрствый сухарь....

Прохор Рейли, решив, с ней не спорить, опасливо присел рядом, материализовал стакан с водой и протянул ей.

Отпив три глотка, она чуть остыла, и просипела:

- Что с Саймоном?

Морквинов подкатил чемодан, оставленный тётей посреди вестибюля, к скамье, Альфред с Мартиной сели по другую сторону от тёти Иры.

- Он болен, - ответил Прохор, взял у неё стакан и отпил глоток. - Это я виноват, не доглядел! Теперь не знаю, как помочь. Врачи отключают ему сознание и блокируют мысли. Он словно неживой...

- Довольно! - перебила тётя Ира, снова закипая. - Почему вы позволяете им это делать?

- Это единственное, что может...

- Так, всё! - она резко поднялась, и направилась к стойке регистратуры. - Никому не позволю так обращаться со своим племянником! Я его забираю!

- Ирина, это безумие. Вам не позволят! - попытался остановить её Прохор.

Та потребовала вызвать главного врача. Он явился в вестибюль через десять минут, и на него тут же обрушился гнев тёти Иры.

- ...Это что ещё за безобразие! - кричала она. - Как так можно!..

Оказавшиеся в вестибюле люди с интересом наблюдали за этой сценой.

Доктор пытался оправдываться, но тётя безжалостно отбивала все его аргументы, даже "Он может умереть, если не блокировать сознание", не подействовало на неё.

- Или вы прекращаете свои пигмейские методы, или я забираю отсюда племянника! - возмущалась тётя Ира. - И сама займусь его лечением!

Судя по тону, говорила она вполне серьезно.

Наконец врач сдался:

- Ладно, мы пересмотрим методы его лечения...

-- Вы уж её простите, она в этой стране первый раз, - извинялся Прохор, чувствуя себя неловко...

***

Через три дня после этого разговора.

Саймон проснулся....

Пустота в голове. Неприятная и, почему-то, давящая.

А ещё он не помнил последних событий, как будто кто-то взял большую чугунную сковороду и шарахнул юношу ей по затылку, обеспечивая кратковременной амнезией. Единственное, что Саймон смог выудить из глубин воспоминаний, как его отец выходит из себя, и бьёт кулаком по тумбочке. Но вот, что он говорил, Саймон не знал.

Он присел на кровати, осознавая, что одет в мешковатую белую с бледно-зелёными вертикальными полосками пижаму, и принялся осматривать место своего пребывания.

Стены обклеены желтоватыми обоями. Такого цвета обычно бывает больной пересохший лимон. Прямоугольные лампы, в плафонах которых покоились прожаренные лампочками трупики мух, "украшали" потолок. Решёток на окнах нет, уже хорошо. Значит, его не удерживают.

Вот и та самая тумбочка возле кровати, дверца её немного покосилась.