В канун Рождества

И на это Рори тоже ничего не сказал. Как хорошо он умеет слушать, подумала Люси. Интересно, это у него от природы или, может быть, отец объяснил ему, как важно иногда просто помолчать. Люси помнила тот день в Лондоне, когда Кэрри так неожиданно появилась у них. Именно в тот момент, когда Люси до крайности необходимо было кому-то излить душу. Она всегда думала, что может поговорить с Кэрри и все-все ей рассказать. Но Кэрри вернулась из Австрии другая, не такая, как прежде, совсем не расположенная к откровенным разговорам. Углубленная в себя, что ли, будто часть ее души осталась где-то там. А Рори Кеннеди не такой. Никуда не торопится, слушает внимательно и все понимает. Чувство благодарности переполняло Люси.

— Извини, — сказала она. — Я не хотела всего этого рассказывать. Просто здесь все так здорово. И Элфрида, и Оскар, и так много ребят моего возраста, и вечеринки, и танцы. И я так жду Рождества, ведь мы будем по-настоящему веселиться, это ж не то что сидеть дома с мамой и бабушкой и есть жареного фазана или идти в скучный ресторан, потому что они даже не удосужатся что-нибудь приготовить. А здесь снег, и ваша церковь, и китайские фонарики…

Ее голос упал почти до шепота. Она умолкла. Что еще можно сказать? Она представила себе их квартиру в Лондоне, потом вытолкнула этот образ в дальний угол своего сознания и с силой захлопнула воображаемую дверь. Не стоит вспоминать. Не стоит думать о том, что надо туда возвращаться. Не стоит отравлять эту минуту, этот час, этот день. Это время.

Рори наблюдал за ней. Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

— Хочешь, пойдем после обеда кататься на санках? — сказал он.

— Правда?

— А что? Позвоню ребятам, и пойдем. Рядом с полем для гольфа есть классные горки. — Рори взглянул на часы. — Почти двенадцать. Надо идти пораньше, засветло. Давай зайдем ко мне, мама даст нам поесть, и ребята подойдут.

— Но у меня нет санок, — сказала Люси.

— У нас в гараже найдутся. Всем хватит. — Он поднялся на ноги. — Идем.

— А твоя мама?

— Она не против, у нас всегда столько еды, что можно роту накормить.

Рори наклонился, взял Люси за руку и помог ей встать.

— Не беспокойся, — сказал он. — Хватит придумывать себе трудности.

— А разве сейчас я их придумываю?

— Уже нет.

22

ЭЛФРИДА

Поездка в Кингсферри прошла более чем успешно: Сэм и Кэрри привезли не только многочисленные коробки, полные всякой снеди, овощей, фруктов и рождественских сладостей, но и ящики с вином, пивом, содовой водой, тоником, кока-колой, а также шесть бутылок виски «Феймос Граус». Более того, они заглянули в отдел мужской одежды, где Сэм приобрел целый гардероб необходимых вещей: вельветовые брюки, теплые рубашки, толстый свитер в резинку, пару тимберлендских башмаков и куртку барбур. А также, без сомнения — Элфрида из скромности не спросила, — нижнее белье, носки и все то, что помогает красиво выглядеть и хорошо пахнуть. К обеду Сэм вышел в обновках и всех очаровал своей непринужденной элегантностью. После обеда он облачился в барбур, и они с Оскаром отправились в гольф-клуб — там у Сэма была назначена встреча, он хотел обсудить возможность своего членства в клубе. Наблюдая, как мужчины плечо к плечу шагают по заснеженной мостовой, Элфрида подумала, что для Оскара хорошо побыть в мужской компании.

Они с Кэрри остались дома — надо было подготовиться к приходу сэра Джеймса Эрскина-Эрла. Первое, что следовало решить, — где угощать его чаем. Элфрида считала, на кухне, иначе это будет слишком официально, но Кэрри сказала, что кухня хороша для человека, с которым ты знаком, а сэр Джеймс, возможно, будет чувствовать себя неловко за кухонным столом и не сразу сообразит, куда ему деть ноги. Элфрида с ней согласилась.

— Тогда устроим чаепитие в гостиной.

— Что? Притулившись на краешке кресла у камина?

— Почему бы и нет?

— Мужчины ненавидят пить чай, сидя в кресле. Они не в состоянии одновременно справиться с чашкой, блюдцем и тортом. Давай лучше сервируем чай в эркере.

— Для этого нужна красивая скатерть.

— В шкафу у миссис Снид наверняка найдется скатерть. Может, мне испечь сдобные булочки?

— А ты умеешь? — удивилась Элфрида.

— Конечно. А ты пойди и купи пирожных.

Элфрида надела теплое пальто-накидку и отправилась в булочную. Пирожных не было, но были имбирные пряники, и еще она купила банку ежевичного желе домашнего приготовления.

— Ждете гостей, миссис Фиппс? — поинтересовалась продавщица, отдавая Элфриде сдачу.

— Не совсем, — сказала Элфрида, — просто кое-кто придет к чаю.

Булочки Кэрри были уже в духовке, и по кухне плыл восхитительный аромат. Элфрида выложила имбирный пряник на тарелку, а джем — в вазочку, нашла поднос и поставила на него свои самые красивые, пусть и разрозненные, тарелочки, чашки и блюдца. Она отыскала сахарницу и масленку, и даже нож для масла.

— Все будет очень благопристойно, — сказала она, протирая чайные ложки.

В ящике буфета она обнаружила льняную скатерть и накрыла ею старый стол. Накрахмаленная и отутюженная, она выглядела очень празднично. Элфрида расставила пять тарелочек, чашки на блюдцах, тарелочку для масла и вазочку с джемом, разложила небольшие ножи. Цветов, к сожалению, не было, но, может быть, сэр Джеймс Эрскин-Эрл не обратит на это внимания.

С пустым подносом в руке Элфрида отвернулась от стола и бросила взгляд на противоположную стену, на свою маленькую картину, которая, возможно, после сегодняшнего вечера исчезнет отсюда навсегда. Она висела чуть косо, поэтому Элфрида подошла и, ласково шлепнув, словно ободряя ребенка, подправила ее.

— Если у меня не будет времени попрощаться с тобой, — сказала Элфрида, — говорю тебе сейчас: прощай! Мне было очень приятно, что ты провела со мной все эти годы.

Оскар и Сэм возвратились из гольф-клуба вовремя и в хорошем настроении. Встреча прошла успешно. Сэму было сказано, что существует список очередников, но, поскольку он становится постоянным жителем Бакли, очевидно, его примут вне очереди. Сэм и Оскар были представлены капитану и другим членам клуба, полюбовались на фотографии и призы и пошли домой.

Оскар явно получил удовольствие от этого похода. Элфрида вспомнила его предыдущий и единственный визит в гольф-клуб, который закончился паническим бегством, и в душе возблагодарила Господа. Ей хотелось обнять Оскара, но вместо этого она поднялась в спальню причесать свою ярко-рыжую шевелюру и подкрасить губы.

Появление сэра Джеймса Эрскина-Эрла — в четыре часа, минута в минуту, — повергло Элфриду в немалое изумление. У парадной двери зазвенел звонок. Элфрида побежала встречать гостя и замерла на месте — она никак не ожидала увидеть перед собой такого молодого человека. К тому же, хотя сэр Джеймс шел с собрания по поводу памятника жертвам войны, одет он был в старые бриджи и пиджак, на котором явно не хватало пуговиц. Воротник его рубашки был сильно потерт, а на пуловере виднелась небольшая дырка. Когда Элфрида распахнула дверь, он снял твидовую кепку, и Элфрида увидела, что его мышиного цвета волосы подстрижены как у школьника.

— Миссис Фиппс?

— Да. Сэр Джеймс? — Они обменялись рукопожатием. — Прошу вас, входите. — Поднимаясь с ним вместе по лестнице, Элфрида сказала: — Как мило с вашей стороны, что вы так быстро откликнулись.

— Все очень просто. — У сэра Джеймса был приятный голос и открытая добрая улыбка. — Я всегда радуюсь, когда меня приглашают взглянуть на нечто особенное.

Они вошли в гостиную, и Элфрида представила его присутствующим, которые стояли в некотором смущении, как будто сэр Джеймс Эрскин-Эрл пришел оценивать их, а не картину.

— Оскар Бланделл. Кэрри, моя племянница, и Сэм Ховард — он приехал сюда восстанавливать фабрику шерстяных тканей в Бакли.

— Это с вами мы разговаривали по телефону? Очень приятно познакомиться. Насколько я понял, вы работаете в компании «Старрок и Суинфилд»? С каким-то Суинфилдом я учился в Итоне, но, видимо, совсем с другим. — Сэр Джеймс обвел глазами гостиную. — Какой восхитительный дом! Глядя с улицы, никак не подумаешь, что он такой величественный. Кажется, он принадлежал Корридэйлу?