Стюардесса. Неоконченный портрет (СИ)

Ей быстро и это стало скучно.

Тот, кто перешёл черту закона в подростковом возрасте, уже не может остановиться.

Как вы думаете, мы могли себе позволить шопинг в Милане? Нужные знакомства в Дубаи? Клиентов в Гонк-Конге? Ей стало этого мало.

Пирамида Маслоу значительно выше, чем вы думаете. Просто, если ты у её подножия, то ты не видишь ту часть, что находится за облаками.

Хочу, чтобы было, где спать, чтобы с улицы не слишком тянуло холодом.

Хочу, чтобы меня не избивали в супермаркете или по пути с электрички.

Хочу кричать, что я русский на каждом углу. Или, что кавказец. Главное, чтобы не быть одному.

Хочу, чтобы официантка улыбалась, усаживая меня за столик.

Хочу знать, кто на самом деле руководит страной. И напоминать о том, что «я то знаю, кто на самом деле руководит страной» в каждом пьяном разговоре.

Хочу, чтобы моя сука одевалась в Гуччи.

Есть и ещё одна ступенька.

Когда ты стюардесса, ты регулярно имеешь дело с зажравшимися пассажирами лексусов.

«Хочу, чтобы меня удивляли». Это вершина человеческих потребностей.

Мы научились удивлять. Мы поставляем эту услугу самым извращенным заказчикам. Это стоит дорого.

Это не стоит рекламировать по телевизору.

Она находит клиентов, которые готовы расстаться с крупными суммами, только если мы доставим им картину из Третьяковки, статуэтку из Русского музея, диадему из Пушкинского.

По пути в Россию она озвучивает им прайс. Лучшие музеи Москвы и Санкт-Петербурга стали нашей витриной.

Гость может сходить в музей и выбрать, если у него достаточно времени в командировке.

По пути из России мы принимаем заказ, и я отправляюсь доставлять его «со склада».

Всё, о чем я когда-либо мечтала – быть чьей-то любимой игрушкой.

И Она никогда не бросит меня.

Орлица, сорвавшаяся с высоты мне на помощь.

Улицы гудят как обычно. У отделения уже стоит моя машина. Сквозь городской шум раздается привычное приветствие сигнализации. Она подходит и распускает свои шикарные нарощенные волосы.

Она получает наслаждение от этих сотню раз прокрученных в голове сцен. Выбрасывает очки, купленные на один раз.

Никто не может так сильно любить быть на виду, как тот, кто боялся быть отвергнутым из-за своей внешности. Отвергнутым из-за физических недостатков всю свою юность.

Для неё все мои нервные клетки стоили одного такого постановочного кадра.

Что, если ваша жизнь станет ярче кинофильма?

Мы садимся в купе автомобиля.

- Это больше не повторится, – извиняюсь я, пытаясь прощупать её состояние.

Я закидываю усталые от ночных танцев ноги на приборную панель. Разглядываю алый лак на чувственных сухих пальчиках. Она косится.

- Не повторится. Надеюсь, ты не сказала ему ничего лишнего?

Я отмахнулась. Как пробить её маску строгости и презрения?

Она наступает каблукам на педаль. Наэлектризованный нейлон шуршит в пространстве новенького салона.

- В аэропорт – пробки. Давай-ка милая, ты меня развлечёшь рассказом… Где ты шлялась этой ночью?

7. КЛУБ

Отчего-то хорошо помню ту ночь.

Осталось совсем не много вещей, которые я от Неё скрываю.

Я вхожу в зал и, покачивая бёдрами, задаю ритм этой ночи. Какой она будет, зависит от настроения публики, от музыки, от бар-герлс и от меня.

Когда у тебя много свободного времени, ты можешь стать кем угодно.

Я девушка гоу-гоу.

Все смотрят только на меня. Пилоны и подиумы пусты,- вечер только начинается. Кисловатые лица разглядывают мое полураздетое тело. Под маслом и блёстками моя кожа лоснится. Не думаю, что я единственная женщина, танцующая лучше, если долго не было мужчины. Я гибкая, я плавная. Я такая, какой меня учили быть.

Парни приветственно улюлюкают. Кто-то приподнимает бокал с шампанским, пытаясь заглянуть в мои глаза. Тщетно силясь поймать мой взгляд под длинными ресницами.

Порой мне кажется, что у меня уже нет взгляда.

Я стала чистым исполнением. Я всё, чего от меня требуют. Растяжки, упражнения, кульбиты.

Макияж, шпильки, чулки.

Я набираю обороты. Оглядываю зал. Читаю по губам одной не самой красивой девушки: «Где мужики?». Она полна бравады, но всё, что она сделает сегодня ночью,- это напьется и вырвется на один из моих пилонов, чтобы всем продемонстрировать, что она пришла в чулках. Чтобы всем показать: вот, что вы потеряли, не накинувшись на меня ещё до начала вечера, когда я была более-менее трезва.

Я вращаю бёдрами. Раскручиваю пространство зала в ожидании главного героя. Двое парней прямо подо мной небрежно попивают водку со льдом. Рецепт из июньского Men’s Health⁴, не имеющий ничего общего с их подъездным прошлым. Они упорно делают вид, что «мужские» разговоры интересуют их больше обнажённой девушки на высоких шпильках и с плоским животиком, профессионально извивающейся над ними. Ценителей нет. Ещё слишком рано.

Он проводит пальцами по моей ноге. Прямо по икрам, как я люблю.

Телохранитель делает два резких шага к нему. Этот громила так ждал, что кто-то нарушит моё пространство, чтобы наконец-то проявить свою преданность, что даже жалко подавать ему сигнал «отбой тревоги». Он на глазах сникает. Плечи опускаются.

Мой герой пришёл раньше обычного. Он пришёл за мной. Я падаю в его объятия.

Год назад, когда мы познакомились, это Он был в моих объятиях. На протёртом кожаном диване я выпускала воздушные пузырьки из миллиметровой иглы. Укол инсулина.

Медсёстры всегда влюбляются в своих пациентов, или я одна такая дурёха?

Я смотрела на икону у него в квартире и узнавала себя. Так милосердно.

Он всегда ходил в наглаженных рубашках. Пах Диор Спортом и воротнички его были такие белые, что за одно это можно было влюбиться. Он из тех мужчин, что всегда смотрят мимо женщины. Заставляя нас вилять и подстраиваться.

Утонченный до извращенности. Типичный москвич. Ненавижу. Я вешалась ему на шею. Только бы он продолжал изменять именно мне с ними со всеми. Понимаете?

Чтобы со мной он был, чтобы он не кому-то со мной. А мне с ними.

Он таинственный. Загадочный. И столько всего мне рассказывал, что я боялась ляпнуть при нём что-то не то. И потому По-большинству молчала.

Ещё он рассказал мне, как можно поймать джетлаг[5] не вылетая из Москвы.

Он не знал, что я живу в одном сплошном джетлаге.

В СССР было модно называть кинотеатры именами столиц социалистических республик: «Бишкек», «Ташкент», «Прага», Ханой». Когда союз рухнул, мода пришла называть в честь далёких мегаполисов ночные клубы: «Нью-Йорк», «Бангкок», «Токио». Видимо потому, что они могут сделать вам такой же джетлаг, как и перелет.

Мой герой не вылезал из клубов. Потому я стала гоу-гоу дивой. Так я могла рассчитывать на регулярные встречи с ним.

Он принял меня и не лез под кожу.

Это моя игла была уже под его кожей, тонкой и бледной. Он терпеливо смотрел в потолок, пока я протыкала его снова и снова. Мой любимый клиент.

Я держу его за руку, пока он разглядывает официантку. Я говорю о том, что скоро у нас будет достаточно денег, чтобы завести ребёнка. Он говорит, что скоро у нас будет достаточно денег, чтобы купить квартиру. Ещё говорит, что я необыкновенная женщина. Я тянусь, чтобы прикоснуться губами к его губам. Такой спокойный.

Кто-то дергает меня за руку. Видимо настало время второго выхода.

- Вот, что меня раздражает в тебе больше всего – ты всегда пропадаешь,- слышу его глухой брутальный голос. Кажется, он почти смирился.

Я покончу и с этим скоро.

Я возвращаюсь. Гляжу ровно в пол. Туда, где мои алые ноготочки, где мои лакированные туфли, где тонкие ремешки опоясывают мои нежные, нежные принежные щиколотки. Где чеканный шаг. Где ритм этого вечера. Выстукиваю каблучками. Вышибаю искры. Хорошая музыка как хороший секс – заставляют твоё тело звучать. Вытягиваться по струнке в эндорфиновом экстазе.

Я теперь ненавижу их всех чуть больше. Я словно в маске, за которой они не увидят ни моего смятения, ни моего возбуждения. Все это медленно отошло на второй план. Я буду с ним. Я идол. Я тотемное животное на этом странном обряде. На этом нересте молодого духа.