Стюардесса. Неоконченный портрет (СИ)

Хорошо поставленные джебы. Скорее всего бокс. Что-то около мастера спорта международного класса. Хороший спаринг-партнёр. Но я должна держать себя в руках.

Я допускаю ещё одну серию. Я закрываю голову. Тренер уже сказал ему, что не стоит меня жалеть. И он не жалеет.

Муай Тай это бой на уровни мысли: мозг должен посылать идеальный сигнал к мышцам. Мышцы эластичные и резкие. Молниеносно сокращаются, перенося руку, ногу, колено или локоть прямиком в организм соперника.

Он обрушивает на меня водопад крюков и слэпов. Я отмахиваюсь редкими аперкотами. Я попадаю. Только, чтобы дать ему понять, как больно будет, если он подойдёт ближе. Мой голубоглазый уже пустил струйку крови из носа. Меня он пока задеть не сумел.

Муай Тай это бой дракона с котенком. Но, если вы столкнулись с упорным соперником,- проще размазать его по паркету, чем дать понять, что вы можете убить его одним ударом.

Он трамбует мои рёбра. Он не представляет опасности. Да он даже дышит неправильно!

Я вижу, как обсыпая меня джебами, он истощается и начинает задыхаться. Даже тренировка была опаснее этого спаринга. Я отмахиваюсь, расшибая ему затылок ударом локтя. Я просто должна дать понять, что надо отступить.

Как убедит мужчину что гордость и честь тут не причем? Я могу отбить ему желание приходить в клуб во второй раз всего одним неверным движением.

Краем глаза замечаю, как она скалится и дает ему загнать себя к канатам. Ловкая и гибкая, она не позволяет ему нанести ни одного удара, всегда оставляя надежду. Создавая ощущение, что ему не хватило всего одного миллиметра, чтобы сокрушить её и вот уже следующий удар уж точно вырубит тигрицу.

Она нарочно наносит слабые удары. Она усыпляет его бдительность. По её оскалу видно, что о милосердии тут речи не идёт.

Я двумя локтями выталкиваю своего брюнета в центр ринга и снова отшатываюсь в угол.

- Оставь его! Нам пора!- задыхаясь, кричу я.

Не хочу устраивать “посвящение” этим “солдатикам”.

У нас не любят новеньких.

Так... Чтобы вы знали... “Посвящение” это перелом одной из конечностей на первом же спаринге. Если новенький возвращается – его принимают.

Такое изощрённое подтверждение высокой мотивации.

Моё запястье до сих пор ноет.

Сломанная конечность – достаточно хорошая цена за умение убивать одним ударом. За спокойные прогулки по ночным улицам больших промышленных городов.

За уверенную походку в темном подъезде по возвращении из ночного клуба.

Отчасти это хорошая цена.

Когда к тебе приходят люди желающие, чтобы ты научила их убивать, ты обязана их проверить.

Мы не видим того, чего не хотим видеть.

Я делаю подсечку и заваливаю моего голубоглазого на паркет. Я смотрю, как она вновь чуть отклоняется на канаты.

- Не делай этого! Пойдём!

Её локти чуть оттягиваются назад и,- о боже,- я знаю, что это значит.

Она подпустила его достаточно близко. Я кричу на весь зал изможденным голосом:

- Нет!!!

Я пытаюсь остановить её истошным криком.

Она – оглушенная ярость боя.

Она резко поднимает колено и рывком разгибается вся навстречу своему кареглазому.

Я ору до хрипа: “Нет!!!”

Но уже поздно.

Колено уже сложилось и осталось всего одно мгновение.

В долю секунды её нога разгибается, и она всаживает пятку ему на пять сантиметров ниже солнечного сплетения.

Мы должны проверять того, кто приходит, чтобы научиться убивать.

Мы не видим того, чего не хотим видеть.

Клиновидная кость отламывается от грудины и обрушается остриём в печень. Такой удар буквально разрезает печень пополам обломком кости. Внутреннее кровотечение можно остановить еще в течение десяти минут.

Это оперируемая травма.

Если только она была нанесена в уже подготовленной к операции операционной.

Забудьте кино – вы не услышите раздирающий душу крик потерпевшего. В реальной жизни он сворачивается как лопнувший воздушный шарик.

Быстро и бесшумно.

Она, довольная, отходит от него. Её кожа на скулах натянута в болезненной улыбке. Она не смотрит на парня. Она играет на тренера. Делает вид, что не знает последствия такого удара.

Парень сворачивается внутрь. Бесшумно ложится на пол. Десять минут пролетают достаточно быстро. Я только успеваю дочитать молитву.

Ты должна быть готова к этому в начале каждой тренировки.

Но, к сожалению, мы не видим того, чего не хотим видеть.

Я одетая. Стою около душа, прислонившись к облупившейся стене. Держу её полотенце и жду, жду, жду. Пластиковая рама отъезжает в сторону.

- Зачем ты это сделала?

- Просто ехать спать не хотелось.

Она смотрит на меня в упор. Вызывающе. Впрочем, она всегда смотрит именно так.

Пронизывает меня на сквозь.

Когда я говорю, что устала и хочу выспаться, это не всегда означает, что я поеду в аэроотель и буду спать.

Чаще всего это означает, что я поеду в клуб, где буду танцевать перед своим бой-френдом.

Своя ложь ближе к сердцу.

Это единственное, что я от неё скрываю.

Я сама виновата.

Правосудие бывает очень жестоким.

И либо в ней воскресли хищнические инстинкты, и всё это было случайностью, либо это крушение кареглазого брюнета сегодня было неким знаком именно мне.

Мы должны проверять того, кто приходит, чтобы научиться убивать.

11. ШКАТУЛКА

Я в пустой квартире.

Полчаса… Может, час спустя я лежу рядом с ним, без движения. Мне кажется, я не закрывала высохшие глаза с тех пор, как признала, что он умер. Я словно жду, когда высохнут белки.

Теперь она отстанет от меня? Теперь-то она оставит меня в покое? Растоптав и смяв. Распотрошив мне сердце, как коробку с новогодними подарками. Сожрав мою надежду одним большим куском.

Нет, я не вернусь под её крыло.

Мне всё равно. Ты выиграла. Я согласна быть мертвой куклой на помойке нашей короткой истории.

Стать как все. Вернуться в русло бесцветной реки. Шагать на работу в очереди, что начинается ещё у метро. Вставать в шесть утра. Добираться часами. Ругать пробки и создавать их. Ненавидеть понедельники. Забываться алкоголем по вечерам в компании таких же несчастных. Называть пятницы праздниками.

Я готова на всё только бы не быть особенной. Только бы не быть той женщиной, что находит своего любовника мертвым, потому что её лучшая подруга так решила.

Я научила тебя всему и стала ненужной. И вот так по-садистски ты решила вспороть мне брюхо. Вытащить икру и молоки. И бросить разлагаться на помойной куче этого захлебывающегося гноем города.

Я готова как все встать в очередь на лоботомию чувств. Не слышать, не видеть, не любить, не ненавидеть. Ложиться в постель с тем, кто ближе. Называть друзьями тех, с кем батрачу пять дней в неделю.

Мы одно целое, пока ненавидим начальника. Мы распадаемся и перестаем быть системой, как только дело касается чувств.

Сделайте мне эту операцию. Где вырезают желание жить? Где ампутируют мечту? Где отсекают стремление к свободе? Буду как все в бетонной клетке. Только бы эти игры не стерли меня в порошок.

Я ищу в себе силы встать и идти дальше. Всё что мне нужно, это найти свою шкатулку. Я готова сузить мир своих желаний до одного уголка. Жить как все в мире, который тебе не принадлежит с маленьким камушком счастья, зажатым в потной ладошке.

У каждого из нас есть фетиш.

Вы храните что-то, что не готовы потерять ни за какие деньги?

Фарфоровую статуэтку?

Деревянного чертика, в которого играли в младенчестве?

Пробку от вина со дня вашей свадьбы?

Для большинства сегодня – это мобильный телефон. Они зажимают его в ладонях на работе, в толпе, прячут от мужа.

Я вспоминаю, где она. Моя шкатулка.

Рукав обтирает лицо. Я встаю. Все суставы ломит, как после долгой болезни. Качаясь, прохожу к стопке обувных коробок, что преграждают путь на балкон. Такой хлам. Здесь можно найти, что угодно. Я ищу своё сокровище.

Представьте себе девочку-подростка, у которой нет собственной угла. Нет собственной кровати, нет дневничка, нет подруг. Которая заплетает косу снова и снова, если ей становится слишком одиноко.