Стюардесса. Неоконченный портрет (СИ)

На параллельной лестнице люди едут вниз. Вся моя жизнь выглядит так же: я в панике поднимаюсь оттуда, куда сотнями спускаются другие. Я смотрю в их безразличные лица. Сотни чужих лиц.

Закатные лучи света озаряют моё лицо, я делаю шаг навстречу свободе из кромешного ада метро. Поднимаю гибкую руку с поручня и слышу легкий щелчок.

Он застегнул наручник у меня на запястье.

5. C ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

В темной комнате он курит одну за одной. И даже сквозь табачный дым я чувствую запах его туалетной воды. Это Дзинтари.

Видимо подарок бывшей женушки. Он настолько пропах им, что уже и не чувствует сам. Старый советский аромат европы. Европы, которую он никогда не видел.

А вы знаете, что стюардесса по одному взгляду на вас может определить, где вы провели отпуск.

Я сижу, поджав ноги под казенный стул.

- Ваше имя?

Как-будто я знаю.

Я бросаю ему сквозь зубы:

- Алиса Селезнёва.

Что я должна ему сказать? Что столько раз меняла имя, что уже не помню настоящего?

В темной комнате я не вижу ничего кроме света лампы. По спине мурашки. Вы когда-нибудь делали что-нибудь такое, после чего хочется проснуться?

Нечто настолько неотвратимое и фатальное, что заставляет вас мечтать только обо одном: «только бы это оказался сон и на самом деле я этого не делала».

- Род деятельности?

- Музейный реставратор.

Что я скажу? Стюардесса, воровка, кикбоксер, медсестра? Сказать, что я просто живу и понятие “род деятельности” они могут оставить себе? Я чувствую себя инопланетянином на интервью с вождями племени майа. Я вне твоей шкалы ценностей.

- Давайте начистоту... – он расправляет грязный ворот сальной рубахи. Усталое лицо. На лице смесь из непонимания происходящего и чувства усталости от необходимости выполнять свою работу. Его лицо не может скрыть ничего.

Теперь вы знаете, зачем женщинам столько слоев мейкапа. Мы просто не хотим, чтобы кто-то увидел, что мы чувствуем на самом деле.

- Я знаю, что вы отсутствуете в нашей базе данных. Поэтому, скорее всего вы родились не в Союзе. Я также знаю, что вы появляетесь здесь лишь изредка. Словно привидение. Поверьте, мы высоко ценим ваши способности...

Мне страшно и я пытаюсь прикрыть глаза от света. Зажмурить так сильно, чтобы проснуться где-нибудь, где угодно, в теплой постели, на холодном полу или стоя в московском метро, держась одной рукой за поручень. Только бы проснуться.

- …Вам нравится быть приведением? Появляться и исчезать. Менять внешность? Играть с камерами наружного наблюдения?

Я знаю, что это. Он меня раскачивает.

- Вы спутали меня с кем-то. Я Алиса Селезнева. Я на реставрацию эту диадему взяла.

Жалостливый голос это единственный социально значимый багаж, который я вынесла из детства.

“Тебе идет, когда ты плачешь”,- слышу я её голос в голове.

Он закатывает глаза. Он отходит в дальнюю часть комнаты. Смотрит на наручные часы. Стискивает губы и едва заметно покачивает головой из стороны в сторону.

Что мне сказать ему?

Что это все не я придумала? Что воровать драгоценности из музеев для влиятельных западных и восточных господ совсем не моя идея? Что я лишь автор метода?

- Я кое-что знаю о вас.

Я гулко и с болью сглатываю. Словно те ортодонтические леса всё ещё на мне.

Никто не хочет целоваться с ней. Потому что её челюсти больше напоминают капкан.

Он бросает на стол фотографии. Интересно, у него есть специальный instagram с моими фотографиями сделанными скрытой камерой? Такая разная я.

- ...Вы были медсестрой на дому. Появляясь на два дня в городе, обходили пять-шесть пациентов… Вы помогали им. А потом исчезали. Вы знаете… они ведь нуждаются в вас до сих пор.

- Вы с кем-то спутали меня.

Откуда он… Зажмуриваюсь. Он знает уже не мало.

Когда у вас много свободного времени, вы можете стать кем угодно.

Я же просто хотела помогать людям. К тому же близкое общение с малознакомыми людьми заполняло дыру в моей груди.

Дыру ненависти размером с Новую Гвинею.

Я хорошо училась.

В городе, который никогда не спит полно диабетиков, которым некогда ехать в больницу на укол. Много детей, родители которых по-настоящему заботятся о них.

Ваша анкета в интернете может быть на чьё угодно имя. Многие откликнутся на предложение помощи от миловидной медсестры.

В чем вы хотите обвинить меня, если у каждого у кого есть одна анкета в соцсетях, есть и вторая, – чтобы следить за кем-нибудь?

Признайтесь: Мы настолько одиноки, что каждый из нас находит за кем следить.

- Я просто пытаюсь сопоставить... “Алиса”... И кое-что очень сильно не сходится... Вы не взяли ничего ни у одного из пациентов. Да что говорить,- все они просто в восторге от вас. Но теперь… теперь вы похищаете все эти… эти штуковины.

- Я не понимаю о чем вы. Мне нужно ехать в мастерскую…

Если мастерской можно назвать нашу воздушную крепость.

Я придумала это.

Готовить новое лицо, анкету, паспорт, резюме для каждого нового города, где приземляется наш рейс. Но вот использовать на таком уровне – идея не моя.

Он заметно нервничает. Или это бессонница? Я успела заметить, что обручального кольца на его руке нет. Одинокий, старый, с желтыми белками глаз.

- Вы знаете Андриана Веснина? Вы ведь под его “эгидой” работаете?

- Нет, у нас мастерская, если вы об этом. Меня ждут.

Последняя надежда – прикинуться дубом. Я не хотела бы остаться здесь навсегда. Я совершенно измотана.

Что он знает? Пока я была одна, самое противоправное, что я сделала это устройство на работу, получение пропуска в башню «Федерация» и регулярные опоздания на работу из-за пробок в Шереметьево.

Но Она всё изменила.

“Если тебя поймают – заплачь. Да-да, милая, у тебя такие вещи очень натурально получаются”.

Я плачу. Это помогало всегда: чуть-чуть расслабиться и чуть-чуть расположить к себе окружающих.

Он возвращается, выпивает стакан воды предназначенный для задержанных. Дребезжащим голосом:

- Мне кажется, вы не понимаете меня, «Алиса». У меня есть десять минут до того, как сюда войдёт офицер из следственного комитета, которому я обязан буду передать ваше дело. Очевидно одно из двух: либо вы в курсе покушения на первых лиц государства, которое готовит ваша банда, и валяете Ваньку, либо вы лишь фигурка в этой игре.

“Покушение? О чем он???”,- мне трудно скрыть удивление. Зрачки расширяются, насколько это возможно, если вам в глаза слепит лампа.

- А вот теперь, слушайте меня, “Алиса”. Ещё пара минут и за вами придут. И после того, как следователь вступит в свои полномочия, вы получите максимальное наказание. Убедите меня, что подделывать паспорта и воровать драгоценности это не ваша затея. Мы найдём вам гораздо более интересное занятие. Таких, как вы, не сажают... Знаете, одна из ваших пациенток. Если вы помните… Это она попросила меня, найти вас и всё, что я делаю сейчас – не входит в мои прямые служебные обязанности. Я только хочу помочь. Вы, вероятно, просто попали под дурное влияние. Дайте мне улики, что это не вы подделываете паспорта появляющимся из неоткуда девушкам с тысячью лиц.

Проблема в том, что это именно я.

-…Все ваши пациенты отзывались о вас очень положительно. Вы прекрасная медсестра. Вам дадут всего лишь условное, если вы расскажете нам, кто совершал кражи в русских музеях. Я же видел, что сегодня был ваш первый раз. Вы так волновались.

Проблема в том, что все десять раз – это была я и только я.

Если вы были когда-нибудь девочкой подростком с массой свободного времени в пустых номерах провинциальных отелей, то возможно вы тоже увлекались мейкапом? Возможно, вы даже замечали, как легко можно изменить образ одной только тушью.

Что если добавить к этому помаду, тени, пудру, тональный крем?

Правда.

Нельзя было идти на дело после бессонной ночи.

- Вы меня с кем-то путаете. Вот диадема. Я взяла её на реставрацию.

- Оставьте это!!! Мне давно уже насрать на воров и преступников. Официальная власть, которая платит мне зарплату, грабит народ не меньше, чем вы со своими красотками. Вы опоздали: уже прошли те годы, когда мне не давали покоя поиски правды и справедливости. Посмотрите на меня – я же оставил надежду. Я только вижу, что ещё могу спасти вас. Вы хрупкая и в вашей банде вы, очевидно, просто пешка.