Волшебная сказка Томми

И все же, осознав для себя все предыдущее, я понял, что, если мы с Чарли расстанемся навсегда, вместе с ним из моей жизни исчезнет и Финн — и это было, наверное, самое страшное из всего, о чем я успел передумать за время нашей короткой беседы с Финном. Вот уж точно: еб твою мать и никак не меньше. Называется, сходил на кухню за соком. Я даже не знал, что Финн будет дома. По субботам Сейди обычно уводит его гулять, чтобы мы с Чарли могли поваляться в постели подольше, но в ту субботу, я вспомнил, у нее намечалась примерка или как там оно называется (сама Сейди потом назвала это действо костюмированной трагедией с элементами фарса), и ей нужно было уйти на работу пораньше.

И сколько он, интересно, сидел тут один, несчастный, всеми заброшенный ребенок? Как-то нехорошо получается. Мы с его папой отсыпаемся после бурного вечера на экстази и не менее бурной ночи, а он тихонько сидит на кухне и вырезает картинки из «Hello!». Это неправильно.

Для одного утра это явно уже перебор.

— Слушай, — я очень старался, чтобы мой голос звучал бодро и радостно, — а не хочешь опробовать новую игровую приставку? «Nintendo Game Cube». Бобби на днях прикупил. Сказал, что ты можешь играть, когда хочешь.

— Знаю. Я уже поигрался. Дошел до шестого уровня.

Так. Тема закрыта.

Ладно, Финн. Хорошо. Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я выйду замуж за твоего папу, и мы все будем жить долго и счастливо в маленьком домике посреди сада роз? (Так, спокойно. Я этого не говорил. Просто подумал.)

— Тогда, может, сыграем в «Kerplunk»?

Его глаза загорелись, он тут же вскочил и пулей умчался в гостиную.

— Он там, на полке. В книжном шкафу, — крикнул я, обращаясь к его спине.

3. Водные процедуры

Я замечательно принял ванну. У нас в квартире прикольная ванная. Она вся заставлена разными штуками, так что, когда ты лежишь в ароматной горячей воде, весь такой благостный, распаренный и сонный, там есть на что посмотреть. По большей части это лосьоны и кремы для лица и тела и прочая косметика и средства ухода за кожей. Бобби с Сейди накупили их столько, что хватило бы на все население отдельно взятого маленького государства из стран третьего мира. Они приобретают все это в таких количествах, что продавщицы встречают их как родных и всегда дают им в подарок маленькие «пробные» бутылечки с косметическими новинками, от чего загроможденные напрочь полки загромождаются еще больше, и иногда наша ванная напоминает филиал «Clarins» или «Clinique». Периодически я провожу ревизию всего, что имеется в наличии, и беззастенчиво пользуюсь каким-нибудь освежающим гелем для век или легким тональным кремом. Особенно после тяжелой ночи. Больше всего мне нравится Боббин крем для лица, вернее, не крем, а специальная сыворотка — уже через пару секунд ощущаешь, как кожа разглаживается и становится натянутой и упругой, и чувствуешь себя прямо За-Зой Габор или Кирком Дугласом. Бобби говорит, что после этого крема он себя чувствует помолодевшим на десять лет. А я говорю, что ощущения точно такие же, как будто мне кончили на лицо.

А еще мы складируем в ванной прикольные штуки, которые собираем во время прогулок. Скажем, всякие деревяшки забавной формы, найденные на морском берегу в Брайтоне или где-то еще, и мигающие фонари, которые давно уже не мигают, — мы их натырили с участков дорожных работ по дороге домой после особенно бурных гулянок. Понятно, в изрядном подпитии.

И открытки. Миллионы открыток. Везде, где только можно: на полках, за зеркалом, за рамками с фотографиями. Самая лучшая — это с объемным портретом Папы Иоанна Павла, которую Бобби прислал нам из Италии, когда ездил туда на выходные. Если закрыть один глаз и качать головой взад-вперед, Папа благословляет тебя с открытки.

У нас нет вешалки для полотенец в обычном смысле. Но зато в углу ванной стоит голый мужской манекен, и мы набрасываем на него полотенца в художественном беспорядке. Хотя беспорядок — он только с виду. На самом деле у нас существует система: Боббино полотенце всегда висит на голове (потому что он больше вложил), Сейдино — на правой руке (потому что Сейди всегда права), мое — на левой (в соответствии с моими склонностями и симпатиями). Композиция напоминает женщину-мусульманку, заглотившую пару колесиков кислоты. В общем, очень по-нашему.

Как мне кажется, ванная наиболее точно отражает индивидуальность обитателей дома. Но вот что странно: общество почему-то считает, что мы должны оформлять эту комнату в наиболее безличном стиле — самую, повторюсь, личную комнату в доме. Меня лично бесит такой подход. Ванная, сплошь отделанная белым кафелем и оформленная в стиле предельного минимализма, на полном серьезе приводит меня в состояние, близкое к психозу. Я люблю беспорядочное нагромождение всего-всего. Когда я прихожу к людям в гости и иду в туалет, мне нравится видеть, чем живут эти люди, где они побывали и все такое. И я тут же теряю к ним всяческий интерес, если у них в ванной комнате все стерильно, и для гостей предусмотрено отдельное мыло, и полотенца развешены так аккуратно, что тебе просто страшно вытереть руки, чтобы не испортить это геометрическое совершенство. Мне нравится открывать шкафчики и раскидывать вещи. Мне хочется, чтобы там валялись старые журналы и стояли забытые кофейные чашки и чтобы там были какие-то фотографии или картинки, и вообще — жизнь. И не поймите меня неправильно. Пусть там будет порядок, я ничего не имею против. Мне просто не нравится, когда ванная напоминает морг. В доме моей мечты ванна будет стоять посреди гостиной, и я буду лежать в ней, смотреть телевизор, болтать с Бобби и Сейди и потягивать холодное белое вино.

Мне нравится принимать ванну после большого отрыва. Это такой своеобразный обряд очищения: я смываю с себя все грехи и преступления, совершенные накануне, — сдираю мочалкой слой пьяной испарины, сигаретного дыма и всей многочисленной химии, потребленной за последние несколько дней, и я снова чист, бодр и свеж.

Я люблю вспоминать все, что было за эти угарные дни, люблю мысленно пересказывать все, что случилось: разговоры с незнакомыми людьми, смешные шутки, поездки в такси, даже музыку. Если сразу не вспомнить, потом обязательно все забудешь. Мы живет в таком бешеном темпе, что просто не успеваем обрабатывать всю информацию и поэтому не воспринимаем целые куски из жизни. Спросите меня, что я делал в среду на прошлой неделе, — разумеется, я не помню. Сейчас почти никто не ведет дневников — сам я зарекся еще несколько лет назад, когда моя тогдашняя девушка нашла мой дневник и прочитала, что я целовался с ее старшим братом на серебряной свадьбе их родителей, так что я стараюсь мысленно конспектировать свою жизнь по возможности чаще, чтобы создать в голове директорию воспоминаний, которая будет доступна всегда.

Ванная — это единственное место из всех возможных, где я бреюсь и не психую по поводу того, что родился мужчиной. По-моему, это ужасно глупо — ежедневно соскабливать с себя некоторое количество безобидных волосков лишь потому, что кто-то (Кто, кстати? Общество? Вездесущие «они»? Редакторы модных журналов «Daily Mail»?) постановил, что выходить в люди с трехдневной щетиной — это категорически некрасиво и вообще неприлично. (Если вы не Джордж Майкл, разумеется. Ему можно все. Хотя, с другой стороны, он же наполовину грек, а греки все волосатые от природы, так что у него есть оправдание.) Лично мне нужно бриться раз в два-три дня, но по закону подлости каждый раз получается так, что именно в тот день, когда я не побреюсь, Джулиан срочно срывает меня на работу (Джулиан — это фотограф, мой босс, но о нем я расскажу чуть позже), и мы снимаем какого-нибудь старого аристократа, светского льва и известного щеголя, в его родовом поместье, и Джулиан изводит меня целый день нелицеприятными комментариями по поводу моего внешнего вида. В том смысле, что вид явно неподобающий. Я ненавижу бриться. Это напряжно и больно. И потом, бриться положено после сна, а я, когда только-только встаю с постели, совершенно не приспособлен к тому, чтобы выполнять столь опасные действия. Да, да, я знаю, что по сравнению с болями при менструациях, родах и восковой эпиляции зоны бикини это вообще ничто, и тем не менее меня раздражает, что надо бриться. Но когда я лежу в ванне, мне почти нравится этот кошмарный процесс. В ванне я расслабляюсь, пар размягчает щетину, и она легче сбривается, а горячая вода успокаивает раздражение на коже, которое у меня возникает почти всегда. И ничто меня не подгоняет, и можно бриться хоть целый час, медленно и обстоятельно, пока кожа не станет по-настоящему гладкой.