То, что нас обединяет (СИ)

– В последний раз, когда мы с ним виделись, он вел себя, как всегда. Возможно, ты преувеличиваешь.

Сара знала, что ее так и не простили. Прошло уже два года с момента их расставания, но Нил по-прежнему хранил обиду. При встречах он держался очень любезно и даже приходил с матерью на дни рождения детей. Но он ни разу не спросил у Сары, как продвигаются дела с выпуском ее книг, и ограничил общение с ней исключительно вопросами воспитания детей.

Ей было горько, что их душевная близость осталась в прошлом. Она старалась не показывать огорчения, которое вызывала в ней отстраненность бывшего мужа. Задевало Сару и то, что они никогда не ходили вместе на могилу Люка. Только однажды она предложила Нилу сопровождать ее туда, но он решительно отказался.

После смерти Люка Сара так и не дописала свою последнюю кулинарную книгу, которая должна была поведать детям о пользе овощей. «Не могу больше писать, – сказала она Полу. – У меня просто нет на это сил». Но дело было не в силах. Она начала книжку во время беременности, и теперь любое обращение к ней вызывало в душе поток мучительных воспоминаний.

Пол, к счастью, не стал настаивать. Сказал только, чтобы Сара непременно связалась с ним, если у нее появится какая-то свежая идея. Но Сара сомневалась, что ее вновь потянет когда-нибудь на творчество.

Другие ее книжки распродавались очень хорошо. Их успели перевести на несколько европейских языков, а два года назад вся серия вышла в Америке. Каждые полгода Пол присылал ей чек, и сумма всегда становилась для Сары приятным сюрпризом. Не то чтобы ей так уж требовались деньги: заработка Сары и алиментов Нила вполне хватало на жизнь. Но ей было приятно испытывать чувство гордости за свой труд.

Может, и правда не стоило так переживать из-за отца? Может, все дело заключалось в возрасте? Уже месяц, как она не замечала в нем ничего странного. Вот и сегодня, устроившись за столом в ожидании ужина, он выглядел вполне здоровым.

– Я получила очередное письмо из Америки, – сообщила ему Сара. – Там тоже любят мои книги.

– Вот и чудесно, – откликнулся он. – Я рад, что у тебя такая благодарная публика.

Нет-нет, с ним все было в порядке. Сара тревожилась впустую. Разумеется, все дело в возрасте.

Хелен

– Ну и холодно ж сегодня на улице, – сказала она, потирая ладони. – А здесь так тепло и уютно.

Кинув пальто на спинку стула, Хелен встала у окна. Внизу тянулся маленький прямоугольный садик, в котором там и сям виднелись деревянные скамейки.

– Как только ты почувствуешь себя лучше и погода позволит, сходим с тобой погулять в саду. Ты же не против, правда?

В саду появился мужчина, в руках которого была то ли большая чашка, то ли тазик. Он опрокинул ее содержимое на куст, и растение окатила струя прозрачной воды. Еще пара секунд, и мужчина вновь скрылся в доме.

– Я закончила сегодня статью для журнала «Вестник». Помнишь, я говорила тебе о ней на прошлой неделе? Это о покупателях, которым приходится как-то справляться с растущими ценами на жилье. Как только она выйдет, обязательно принесу тебе почитать.

Небо за окном было бледно-голубым и почти безоблачным. Над крышами зданий виднелись остроконечные клювы кранов. Дублин расширялся. Многоэтажки с немыслимой скоростью вырастали у канала и вдоль реки – каждая последующая дороже предыдущей. Ирландия на зависть всей Европе переживала экономический расцвет.

– Элис передает тебе привет. Она обязательно приедет, как только у нее появится немного свободного времени.

Самая что ни на есть отъявленная ложь. Хелен ничего не сказала Элис, которая сочла бы своим долгом приехать в Дублин. Что толку сидеть вдвоем у больничной койки, терпеливо поджидая неизбежного? Элис и своих забот хватало. По выходным она по-прежнему работала официанткой, а ночами создавала иллюстрации. И притом она готовилась открыть собственную студию дизайна.

– Знаешь, что я услышала прошлым вечером в новостях? В Британии вышли марки с изображением леди Дианы. Думаю, королева просто в ярости. Попрошу Элис захватить несколько штучек домой, когда она соберется приехать. Я уже предложила редактору «Вестника» написать о тех людях, кто появлялся на ирландских марках. Жду, когда он даст добро.

Не имело значения, о чем она говорила. Главное, что она продолжала болтать, напитывая словами эту маленькую и слишком теплую комнату. Хелен даже не задумывалась над очередной темой – просто перескакивала с рассказа на рассказ. Когда же вдохновение окончательно улетучивалось, она брала принесенную с собой книгу и начинала читать вслух.

Она понятия не имела, слышала ли мать хоть слово. Не было ни малейших признаков того, что они просачивались в поврежденный мозг женщины, которая неподвижно лежала на кровати. О том, что она еще жива, можно было судить лишь по еле заметным движениям груди, сопровождавшим такие же слабые вдохи и выдохи, да по невнятному шелесту слов, срывавшихся порой с ее губ.

Хелен стоило бы сделать пару звонков. Сообщить о случившемся давним приятелям матери, с которыми та встречалась иногда за обедом, или связаться с родственниками, которые время от времени заглядывали к ним с визитами. Но она так ничего никому и не сказала.

Вместо этого, отстучав на машинке положенное количество слов, она ежедневно приезжала в больницу и остаток дня сидела у постели матери или стояла у окна. Она говорила и говорила, пока медсестра не выставляла ее из комнаты. Ступайте домой, отсылали ее, и как следует отдохните. Мы дадим вам знать, если что-то изменится.

Хелен послушно уезжала домой, а потом всю ночь не смыкала глаз, ожидая звонка из больницы.

Сара

– Это насчет папы, – сказала Кристина. – Я заглянула к нему сегодня по пути в библиотеку. Так вот, на нем все еще были штаны от пижамы.

Все еще в пижаме? Не так уж и страшно.

– Может, он просто решил расслабиться и никуда не ходить, – предположила Сара.

– Да нет, до пояса он был одет, как полагается. Когда я спросила его про пижамные штаны, он не смог объяснить этой несуразицы. Даже рассердился.

– Ох…

– Я бы не обратила на это особого внимания, если бы не твои рассказы про тапочки и прочее.

– Да… и это еще не все, – заметила Сара.

– О чем ты?

– Он позвонил мне вчера и сказал, что не может найти свои очки. Я усадила детей в машину, и мы поехали к нему. Минут через десять мы были на месте, но он даже не помнил про свой звонок. А очки преспокойно лежали на кухонном столе.

– Господи… что же нам делать?

– Понятия не имею. К доктору он отказывается идти наотрез.

– Я могла бы заезжать к нему почаще – по сравнению с тобой я просто никудышная дочь. Да и Брайан мог бы заглядывать к нему время от времени.

Но обеим уже становилось ясно, что полумерами не обойтись. Повесив трубку, Сара вернулась на кухню, но мысли ее были далеки от шпината и мясного рулета, которые доходили понемногу в духовке.

Хелен

В воскресенье в половине девятого вечера, через пять дней после того, как в мозгу у нее лопнул ослабевший сосуд, Маргарет Д’Арси скончалась в больничной палате. Ее восьмидесятисемилетнее сердце стукнуло в последний раз и умолкло. Глаза у нее закрылись, голова слегка отклонилась на бок, а из горла с тихим хрипом вырвался последний вдох.

Этот негромкий звук и разбудил Хелен, мирно дремавшую в больничном кресле. Какое-то время она молча вглядывалась в белое, неподвижное лицо женщины, которую знала пятьдесят шесть лет. Затем дверь открылась, и в палату вошла молодая медсестра.

– Она умерла, – тихонько сказала Хелен. – Только что.

– О-о, – медсестра сжала запястье Маргарет и почти сразу выпустила его. – Мне очень жаль, – мягко сказала она. – Принести вам что-нибудь выпить? Чашечку чая или кофе?

Искренняя доброта в ее голосе привела Хелен в чувство. Она быстро встала с кресла.