Серебряный меридиан

скими, латинскими и итальянскими», в котором утверждал, что

Овидий возродился в «сладостном и медвяноязычном» авторе

«Венеры и Адониса».

Через год Ричард Филд продал права на издание поэмы изда-

тельству Харрисона. На этом настояла Жаклин. Ричард не раз

в дальнейшем сожалел об этом. Однако в 1594 году в его издатель-

стве была напечатана и вторая поэма — «Лукреция». Строками, во-

шедшими в нее, Уильям когда-то утешал Виолу.

Мысль о страданьях ближних, может быть,

Способна облегчить... А излечить?

Никто цветок увядший не корит,

А все бранят разгул зимы морозной.

На жертву ль должен пасть позор и стыд?

Нет, на злодея. Не карайте грозно

Ошибки женщин. Рано или поздно,

Все зло исходит от владык мужчин,

Винить подвластных женщин нет причин**.

Со временем они перебрались в Бишопсгейт. На новом месте

жизнь была здоровее, а потому и дороже. Даже лорд-мэр жил

неподалеку. В этом, в большей степени купеческом районе, не

было борделей и дешевых таверн. Его иногда называли «Ма-

ленькой Францией» главным образом потому, что там жили

* Шекспир У. Венера и Адонис (пер. А. Курошевой).

** Шекспир У. Лукреция (пер. В. Томашевского).

259

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

семьи французского и фламандского происхождения. Уильям

проникся симпатией к деловым, стойким и упрямым выходцам

с континента. Филды, посещая знакомые семьи, теперь часто

бывали и у них. Ричард никогда не вспоминал о сцене в изда-

тельстве. Ему казалось, что это был лихорадочный сон на

двоих, который следовало оставить неприкосновенным на за-

дворках памяти. В новом доме было несколько квартир, и, заняв одну из них, состоявшую из пяти комнат с окнами на вос-

ток и на запад, брат и сестра стали прихожанами церкви

Святой Елены у северной городской стены, основанной, как го-

ворили, самим императором Константином. Одним из их сосе-

дей оказался Томас Морли — джентльмен Королевской

капеллы*. Морли обожал музицировать и сам писал музыку. Он

нашел в лице своих новых соседей благодарных слушателей

и даже клиентов. Уильям стал заказывать Тому мелодии на свои

стихи, и сосед с радостью исполнял эту приятную работу. Он

обработал детские песенки, звучавшие между картинами ска-

зочной пьесы «Сон в летнюю ночь», и переложил на музыку пе-

чальные песни влюбленных дев из трагедий и комические

назидания шутов из комедий.

Успех приносил деньги. Наконец Уильям мог позволить себе

и Виоле жить в достатке в хорошем доме, приобретать доро-

гую одежду, лошадей и не заботиться о хлебе насущном. Но

главное, что он получил от материальной независимости —

была свобода выбора. Он знал цену своей деловой хватке и, по-

размыслив о будущем, сделал ставку на вложения в театраль-

ную сферу. Так, оценив успех привлечения в свои пьесы

музыкального сопровождения, Уилл пошел дальше. Он стал за-

казывать у профессионалов небольшие музыкальные произве-

* Королевская капелла — хоровая капелла при британском дворе, в XVI—XVII вв. —

самый престижный английский хоровой коллектив и одна из лучших школ для

первоначального обучения мальчиков музыке. Из Королевской капеллы вышли

композиторы, искусство которых составляет одну из самых ярких страниц

истории английской музыки. В состав капеллы входили джентльмены и дети —

так назывались должности хористов. При Елизавете в капелле состояло

12 детей и 32 джентльмена. Из числа джентльменов назначался органист

(прим. автора).

260

ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX

дения как самостоятельные номера и по мере необходимости

включать их в театральные постановки разного жанра или со-

провождать ими приемы, устраивать которые его приглашали

в богатые дома, или развлекать гостей в собственном доме. Его

интересы касались многого, и вскоре он стал совладельцем те-

атрального предприятия. В 1594 году сэр Генри Кэри Хадсон, лорд-камергер Ее Величества, основал труппу «Слуги лорда-ка-

мергера». Он намеревался покончить с беспорядком, царив-

шим после чумного бедствия в столичных театральных

труппах, дабы актеры помнили — их основное предназначение —

развлекать королеву. Труппу он разделил и создал две: «Слуги

лорда-камергера» и «Слуги лорда-адмирала», передав послед-

нюю под покровительство своему зятю — Чарльзу Ховарду.

Главным актером «адмиральской» труппы был назначен Эд-

вард Аллен, и местом для выступлений определена «Роза». Ве-

дущим актером «Слуг лорда-камергера» стал Ричард Бербедж.

Спектакли труппы должны были проходить на сценах, принад-

лежавших Джеймсу Бербеджу в Шордиче. Начиная с этого вре-

мени «Слуги лорда-камергера» становились единственными

исполнителями пьес Уильяма.

Отныне до скончания веков;

С ним сохранится память и о нас —

О нас, о горсточке счастливцев, братьев*.

В новое-старое актерское братство вошли верные друг другу, ис-

пытанные и закаленные кочевой жизнью Огастин Филипс, Томас

Поуп, Джордж Брайан, Джон Хеминг, Джон Синклер, Уильям

Слай, Ричард Каули, Джон Дьюик и непревзойденный со времен

Тарлтона исполнитель джиги и специально написанной для него

Уиллом роли Фальстафа искрометный, музыкальный, крепкоте-

лый и подвижный Уильям Кемп. Уильям стал пайщиком — совла-

дельцем компании наравне с девятью ведущими актерами под

патронажем лорда-камергера.

Следующий 1595 год продолжил череду гастролей. Летом они

давали представления в Кембридже и Ипсвиче, работая без от-

* Шекспир У. Генрих V (пер. Е. Бируковой).

261

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

дыха. Необходимо было хорошо заработать и запастись прови-

зией – в Лондоне начались «голодные бунты». Столица все еще пе-

реживала истощение после долгих чумных месяцев.

Еще через год на семью Шакспиров обрушилось несчастье.

Уильям тогда вернулся из Маркет-Холла в Фаршеме и оживленно

обо всем рассказывал Виоле, когда принесли то злополучное

письмо. Виола, не распечатав, передала его брату.

— Это от Энн, — сказал он и скроил постную гримасу.

Написанное под диктовку незнакомой рукой — Энн так и не ос-

воила навыки письма — оно, как всегда, должно было содержать

отчет жены о хозяйстве, прибыли и убытках и одну строчку

о здоровье детей. Он все еще надеялся, что она хотя бы в память

об их первых горячих годах возьмет да и научится писать сама

и напишет ему что-нибудь ласковое. Вздохнув, он распечатал

письмо. Прочитал и стал белым, как мел. Там было не о здоровье

детей. Это была мольба, был зов. Со времени написания письма

исполнился месяц. Виола смотрела в его искаженное лицо и боя-

лась спросить.

— Ну почему, почему не отправить это срочным нарочным, по-

чему не заплатить вдесятеро!.. Почему…

— Скажи, что? кто?

— Он болеет. Никто не знает, чем. Судя по письму, уже месяц.

Он яростно отбросил письмо, схватил куртку, дорожную сумку

и кинжал и вылетел из комнаты. Виола бросилась за ним вниз, он уже завернул к стойлам. Добежав, она увидела, что он отвя-

зывает лошадь.

— Уилл, кто?

— Гэмнет. Месяц назад он был жив. Месяц!

Это был поздний вечер девятого августа.

Одиннадцатого августа Уильям добрался до Стратфорда.

В доме на Хенли-стрит было пусто. Он нашел родных у церкви

Святой Троицы. В нескольких шагах от нее в могилу опускали

гроб с его единственным сыном — Гэмнетом, так редко видев-