Избранное

Что же делать такому человеку? Вначале он пытается развесить на путях к этим воспоминаниям таблички «вход воспрещен», но этого недостаточно, наш фонарщик не всегда обращает внимание на подобные запреты. И если не удается побороть болезнь, человек обращается к врачу.

Когда он в известной мере окрепнет духом и сможет сопротивляться своему недугу, некоторые врачи попробуют ему помочь, вновь воскрешая фатальные воспоминания и таким образом отнимая у них былые чудовищные черты. Приверженцы фрейдизма вдобавок выбирают путь затяжного, длящегося годами психоанализа и копания в прошлом, другие предпочитают добиться успеха молниеносной активизацией всех мозговых клеток, то есть тотальным приведением в сознание посредством электрошоков. При этом нередко создается впечатление, что воспоминание давно уже истлело само по себе, а вовсе не по милости табличек «вход воспрещен».

Для нас гораздо важнее другой метод, возникший в последние годы. Он заключается в том, чтобы отсечь ассоциативные пути, ведущие на так называемую вражескую территорию. Берут скальпель и на миг вводят его в мозг. Называется это лоботомией.

Конечно, кромсать что попало нельзя, необходимо оставаться в пределах белого вещества, то есть массы, сформированной из ассоциативных связей, в пределах трехмерного вместилища миллионов рельсов и миллиардов стрелок карманного формата. Скальпель хирурга перерезает несколько тысяч нитей, а среди них, видимо, и те, что нужно, поскольку иногда это помогает.

Следовательно, данный метод, не в пример двум предыдущим, не лишает воспоминание налета жестокости, но изолирует его, делает недоступным для сознания. Возникает непроницаемая перегородка из рубцовой ткани.

В наши дни в ходу все эти три метода. Последний, пока что крайне грубый, представляется самым перспективным, ибо технику его можно усовершенствовать, хотя, как именно этого достичь, мы толком сказать не в состоянии.

Эта линия развития к 1975 году сомкнется с вышеупомянутой линией микролокализации, и таким образом будет осуществлена вековая мечта ученых: вторжение в кору серого вещества, удаление оперативным путем вредных для здоровья человека воспоминаний — так называемая мнемоэкстирпация.

Итак, никаких длящихся годами сеансов на кушетке в кабинете психоаналитика, никаких мозговых электрошоков и лоботомий, а всего лишь проведенная в один прием совершенно безболезненная операция по уничтожению секретного вражеского передатчика.

Операция безболезненная, потому что сам головной мозг никогда боли не испытывает. Что же касается головной боли, то она гнездится на внешней периферии, в корнях волос или где-то возле них, хотя кажется, что идет она изнутри. Общеизвестно, что операции на мозге безболезненны и пациента усыплять не надо.

Как стоматолог ныне высверливает пораженную зубную ткань, так нейрохирург будет удалять зловредную мысль, возможно посредством электрокоагуляции или каким-то другим, неизвестным пока способом, и еще больше, чем стоматолог, будет руководствоваться при этом указаниями пациента. Если зубной врач по восклицанию пациента или по тому, как он вздрогнул, узнаёт, что нащупал больной нерв, то в нашем случае будет примерно так: «А сейчас, доктор, вы угодили в мой огород». Или: «Осторожно, доктор, вы наскочили как раз на Вильгельма Молчаливого!» Дело в том, что пациент почувствует приближение инструмента в форме раздражения и резкой активизации угрожаемых мозговых клеток.

По аналогии с чужеродными телами, попавшими в какую-либо часть человеческого организма, «Медицинский журнал» станет обсуждать такие предметы, как «Психическое чужеродное тело» или «Симптомы мыши в мозгу». В последнем случае речь идет о ситуациях, когда мыслительный процесс совсем застопоривается; применительно к экзаменационному ступору можно будет говорить о новой форме полной студентоплегии. В 1980 году эти операции станут обычным делом, и психоанализ сохранит разве что историческое значение. Из литературы он исчезнет, раз и навсегда.

Зондирование церебрального электрического поля поможет локализовать определенные комплексы и подавить их электрическими методами. Краниотомия более не потребуется. Вся операция займет считанные минуты и будет проводиться амбулаторно, после чего пациент встанет и, облегченно вздохнув, пойдет домой.

И, как водится, чем безопасней операция, тем больше расширяются показания для ее проведения. Если вначале пациентами будут только душевнобольные, у которых изымут воспоминания, вредившие их здоровью, то впоследствии, по мере совершенствования методики и роста ее популярности, у людей возникнет и станет усиливаться — чем дальше, тем больше — стремление удалять и не вредящие здоровью воспоминания, которые, однако, препятствуют жизненному счастью, — иначе говоря, все неприятные мысли.

Чего ради годами терзаться угрызениями совести, если ничего не стоит выковырять их с таким же успехом, как шпат у лошадей! Зачем хранить воспоминания о людях, которые нам стали ненавистны, или о том, что умаляет наше достоинство, — о провале на экзамене, позорно проигранном соревновании, украденном имуществе.

Все это полностью отвечает эволюции ведущей научной мысли в медицине: прибегать к оперативному вмешательству не только в целях лечения и предупреждения болезней, но и для того, чтобы создать у человека безоблачное, радужное мироощущение.

И жизнь тогда действительно станет безоблачной. Душевные раны, которые неизменно наносят человеку разные жизненные обстоятельства, будут исцеляться без труда. Состоятельные люди смогут до конца дней своих сохранить жизнерадостность и непринужденное прямодушие юности. Отныне все, что является помехой, можно будет, как гласит инструкция, вырвать с корнем.

Подобно тому как ныне вы регулярно ходите на исповедь или проверяете у стоматолога свои зубы, у вас у всех войдет в привычку проверять свой мозг, и иной раз хирург заметит с упреком: «Э-э, да тут изрядно запущено, за счет больничной кассы не вычистишь».

Свободное развитие личности, мобилизация всех скрытых сил — под такими лозунгами все всегда начиналось.

Но и это благое начинание, как и все прежние, очень скоро превратится в предмет злоупотреблений.

Среди постоянных посетителей мнемотехнических поликлиник обнаружится сравнительно высокий процент подозрительных элементов, преступников.

А все потому, что преступный мир использует и это новейшее достижение медицины в корыстных целях, чтоб избежать уголовной ответственности. Совершив убийство или крупный грабеж со взломом, бандиты первым делом постараются стереть воспоминания о своем преступлении. Уж коли попадешь в руки правосудия, так хоть не проговоришься, а искренне выразишь неподдельное изумление. При этом они будут околпачивать хирургов, заверяя их, что речь идет о юношеской травме или о любовном приключении, и таким манером заметут всякие следы уголовщины. У этих негодяев даже свой обычай заведется: при первом же удобном случае удалять себе все десять заповедей.

Для пресечения этого примут специальный закон, согласно которому хирург обязан еще до операции ознакомиться с содержанием комплекса, подлежащего удалению, и может потребовать от пациента любой необходимой информации.

Тогда преступникам останется только искать за большие деньги врачей с гибкой совестью — подпольных хирургов, психических абортистов. И с той поры данная отрасль медицины пойдет двумя путями — белым и черным.

Иной раз человек невольно становится свидетелем преступления: зашел случайно в гости, или завернул на минутку, или стоял на углу. Раньше, чтобы устранить опасность разоблачения, такого свидетеля отправляли прямехонько на тот свет. Но теперь столь крайние меры уже не понадобятся. Преступникам достаточно затащить злополучного свидетеля к своему сообщнику — подпольному абортисту, — и дело в шляпе. Чтобы удостовериться, вырезано ли то, что надо, подпольные хирурги обработают жертву волеподавляющими средствами, так что она будет уже не в состоянии погасить реакции, соответствующие искусственно раздражаемым клеткам. Если, например, раздражению будет подвергнут материнский комплекс, жертва неизбежно воскликнет: «Мама, мама!» Она будет вынуждена правдиво отреагировать на раздражение и не сможет путем симуляции сберечь тот комплекс, с которым ей не хотелось бы расставаться.