Аномальная зона

Ягода, приятно улыбнувшись, кивнул:

– Ну-ну… На десять лет концентрационных лагерей как минимум вы уже наговорили… – и тут же обезоруженно поднял вверх руки: – Шучу, шучу… Мне ваша точка зрения чрезвычайно интересна. Продолжайте, пожалуйста.

– И продолжу, – упрямо вскинул подбородок профессор. – Все ваши меры воспитательного воздействия – ликвидация неграмотности, организация коллективных форм хозяйствования, воспитание добросовестного отношения к труду каждого члена общества, весь этот комсомол, пионерия, профсоюзы – просто чушь!

– Да неужели? – хмыкнул, искоса посматривая на противника, умный Ягода.

– Есть биологические законы! – стоял на своём Чадов. – Их никакая политэкономия и марксистско-ленинская философия не отменят! Вот увидите. Пройдёт сорок… нет, вероятнее всего, семьдесят лет, и где-нибудь году эдак в восемьдесят седьмом или девяностом народ наплюёт на все завоевания социализма, если ему дадут возможность вкусно жрать, безнаказанно не работать, пьянствовать и смотреть кино с голыми бабами. Человек – скотина и при виде жирного куска мяса у него выделяется желудочный сок. Начинается бурная перистальтика в желудке, а после насыщения наступает непреодолимое желание спать. А при виде голой бабы – эрекция. Вы ему хоть весь курс научного коммунизма вложите в голову, но эти безусловные рефлексы никуда не денутся. Человеческую природу методами внушения преодолеть не удастся!

Чекист, читавший в своё время секретные отчёты о голоде в Крыму и Поволжье, где подробно описывались случаи каннибализма среди местного населения и были приложены соответствующие фотоснимки, может быть, даже лучше Чадова знал, до какой степени озверения может дойти человек. Но вслух возразил:

– Ну почему же? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

– А вот это – пожалуйста, – вдруг легко согласился профессор. – В этом я с вами абсолютно солидарен. И поможет нам именно наука, а не эти ваши, – с пренебрежением взмахнул он рукой, – ликбезы, агитпропы, пионеры с дудками, синеблузники-профсоюзники, разные там горлопаны маяковские…

– Всё, довольно, – посуровел Ягода. – Критиковать всё и вся у нас, как известно, умеют. Но мы, большевики, принимаем только конструктивную критику. А злопыхателей остужаем на стройках пятилетки. Вроде Беломорканала. Покатает такой критикан тачку – глядишь, и поймёт, чем отличается голая философия от правды жизни… Теперь мне хотелось бы услышать от вас подкреплённый документально смысл вашего предложения.

Чадов, который вдруг понял, что может в самое ближайшее время поучаствовать не по своей воле в прокладке знаменитого канала, протрезвел разом и, сопя от волнения, полез в свой пузатый портфель. Достал оттуда конверт с фотографиями, которые демонстрировал наркому просвещения, и толстую картонную папку. Развязав на ней тесёмки, вынул стопку отпечатанных на пишущей машинке бумаг, протянул чекисту:

– Суть моих научных изысканий состоит в том, чтобы изменить природу человека. В лабораторных пока условиях мы создаём новый биологический вид, который будет лишён присущих людям недостатков.

Ягода взял фотографии, бесстрастно, в отличие от впечатлительного Луначарского, просмотрел. Затем принялся листать документы в папке. Оторвавшись на минуту, в упор глянул на профессора:

– И сколько лет у вас может уйти на создание нового вида? Нам, коммунистам, на перевоспитание масс потребуется несколько десятилетий. В итоге, я уверен, мы получим конечный продукт – советского человека, который будет полностью соответствовать качествам, необходимым строителю коммунизма. А вам? Сто лет? Пятьсот?

– Тридцать, – твёрдо пообещал Чадов. – Через одно поколение, в шестидесятых годах двадцатого века, партия будет иметь в своём распоряжении миллионы человеческих особей, сплочённых в совершенно новую общность – советский народ. И вы сможете провозгласить окончание строительства коммунизма в одной отдельно взятой стране!

5

Суть научного открытия профессора Чадова Ягода понял плохо. Из длинного, изобилующего множеством непонятных терминов объяснения, Генрих Григорьевич уяснил, что связано оно с какими-то хромосомами, органическими кислотами, название которых нормальный человек и выговорить-то не в состоянии, а также микроскопическими участками молекул. Целенаправленно воздействуя на них, можно, оказывается, изменять наследственные признаки всего организма, получая потомство, обладающее рядом заранее заданных качеств.

Конечно, Ягода не был бы настоящим чекистом, если бы сразу и безоговорочно поверил во всё, что наговорил и наобещал ему профессор заштатного института. Но и отвергать его предложение сходу не стал. Чем чёрт не шутит! Расстрелять этого непризнанного гения всегда успеется. А вдруг у него всё-таки что-то получится?! И тогда он, Ягода, окажется родоначальником грандиозного проекта, который в будущем способен изменить мир, придать существованию человечества действительно высокий, вселенский смысл!

Тем более что, поддержав изыскания Чадова, сам Ягода ничем, по большому счёту, не рисковал. Потому что сразу же решил сплавить занятного учёного своему заместителю, любившему копаться в разной чертовщине, – Глебу Бокия, возглавлявшему специальный отдел ОГПУ.

В этой конторе, о существовании которой знали лишь немногие посвящённые, занимались исследованиями и проектами, немыслимыми с точки зрения официальной науки. Там изучали телепатию, экстрасенсорику, спиритизм, пытались наладить связь с потусторонним миром, внеземными цивилизациями, стремились современными методами проникнуть в тайны чёрной и белой магии, расшифровывали древние заклинания и способы колдовства.

Впрочем, даже своим единомышленникам и шефам из политбюро руководство ОГПУ не желало признаваться в увлечении шарлатанством. А потому особо посвящённые в государственные секреты члены партии и правительства знали, что спецотдел Бокия занимается изобретением и разработкой приспособлений, связанных с контрразведкой и шпионажем. По официально утверждённому штату в отделе числились учёные – физики и химики, биологи, шифровальщики и переводчики, инженеры – специалисты в области механики, электричества, связи, астрономы и метеорологи – всего до сотни сотрудников. Неофициально, по совершенно секретному штатному расписанию, проходило ещё примерно столько же. Таких профессий невозможно было отыскать в любом другом ведомстве: астрологи и хироманты, медиумы и гипнотизёры, знахари и шаманы, ворожеи и колдуны…

Бокия, считавший мир огромной информационной системой, из которой посредством определённых технических манипуляций и воздействий на человеческую психику можно извлекать любые сведения, обещал со временем снабжать ОГПУ недоступными для получения иными способами секретами чисто в прикладном плане, а в глобальных масштабах – выйти на постижение тайн мироздания.

Кроме того, спецотдел вёл серьёзные исследования по инвольтированию – нанесению вреда живому объекту на расстоянии – например, путём протыкания его изображения или восковой фигурки иглой.

Ягода, хотя, как всякий материалист, не без скепсиса, но всё-таки с величайшим вниманием с помощью доверенных, лично ему преданных лиц, следил за разработками подручных Бокия. Скорее всего, они закончатся ничем, но… было бы здорово обрести возможность устранить любого противника, пронзив карающим остриём его фотографию! А ведь изображения главного политического конкурента – Сталина теперь на каждом шагу!

Правда, как доносила Ягоде агентура из окружения вождя, видимо, предупреждённый кем-то Иосиф дарил теперь сподвижникам только один и тот же свой снимок. На нём он был запечатлён вполоборота, раскуривающим трубку. Знатоки уверяли, что лично подаренные объектом портреты и фото пригоднее прочих для инвольтирования. Однако именно на этом снимке вождь был наиболее защищён! Самые уязвимые в магическом ритуале части тела – сердце и глаза – были прикрыты, а внешний энергетический контур защищал огонь спички, отчётливо видимый на фотографии.