Вспаханное поле

Но, прежде чем Эмилио ответил, Лаура тем проникно¬

венным тоном, который уже был ему хорошо знаком и ко¬

торый его всегда настораживал, сказала, обращаясь к

дяде:

—      Если я вас о чем-то попрошу, вы сделаете это?

—      Конечно, дочка! — благодушно ответил Панчо. —

Проси о чем хочешь!

Эмилио подозрительно взглянул на дочь, готовый

услышать какую-нибудь сумасбродную просьбу. Хулия

беспокбйно заерзала на стуле. Маноло, которого разбирало

любопытство и в то же время чрезвычайно удивляло, что

отец с такой необычной готовностью соглашался испол¬

нить каприз племянницы, смотрел то на нее, то на

него.

—      Дядя, — сказала Лаура, — позвольте Хулии по¬

ехать с нами на несколько дней в Буэнос-Айрес.

Фермер больше не улыбался.

—      Конечно, отпусти Хулию в Буэнос-Айрес, — горячо

поддержал дочь Эмилио.

222

Нахмуренные брови и плотно сжатые губы делали лицо

Панно еще более суровым. Он быстрым взглядом обвел

лица домашних. Хулия была взволнована, Элена всем

своим видом выражала согласие, а у Пабло было такое

лицо, точно он заранее знал о том, что произойдет.

Мануэль, судя по всему, выжидал, и Панно, попав¬

шему в ловушку Лауры, показалось, что он злорад¬

ствует. Ему стоило больших усилий не потерять самообла¬

дания.

—      Скоро уборка, — сказал он, — будет много работы...

Свояк, отметая этот довод, которым Панно хотел обо¬

сновать свой отказ, возразил:

—      Как раз сейчас самое время. К уборке Хулия вер¬

нется.

Ободренная поддержкой отца, Лаура сказала:

—      Я очень прошу вас, дядя, отпустите ее, пусть Ху¬

лия познакомится с Буэнос-Айресом.

Фермер посмотрел на дочь, но та, избегая его взгляда,

опустила глаза в тарелку. Маноло барабанил пальцами

по столу, и это действовало Панно на нервы. Ему не хоте¬

лось в присутствии сына нарушить обещание, которое он

неосмотрительно дал племяннице, но не хотелось и от¬

пускать Хулию. И не только потому, что ему было больно

расстаться с нею, но и по другой причине: он предчувст¬

вовал, что ее пребывание в Буэнос-Айресе не принесет

ничего хорошего. Это были смутные предчувствия, подоб¬

ные тем, которые терзали его много лет назад, когда Эле¬

на уехала учиться в институт.

—      Не у меня одного надо спрашивать разрешения,—

произнес он глухо. — Послушаем, что скажет мать.

Элена, к которой обратились все взоры, ласково улыб¬

нулась дочери, с волнением ждавшей ее слова. Она наме¬

ренно не повернулась к мужу, зная, что его властный

взгляд заставил бы ее отказать дочери. Раз Панчо пре¬

доставил ей решать, она это сделает, но по своему разу¬

мению. Не обращая внимания на выразительный взгляд

Маноло, который тоже пытался оказать на нее давление,

она ласково сказала Хулии:

—      Ты никогда не бывала нигде, кроме фермы, и, по-

моему, тебе неплохо было бы посмотреть Буэнос-Айрес.

Сейчас у нас работы немного, и несколько дней мы с Кло¬

тильдой обойдемся без тебя.

Лаура расцеловала тетку. Хулия наконец перевела

223

дух и улыбнулась Пабло. Эмилио, все еще не уверенный

в том, что вопрос решен, спросил свояка:

—      Значит, ты отпускаешь ее с нами?

Панчо, положив на тарелку вилку и нож, хриплым го¬

лосом произнес:

—      Мать разрешила — значит мне нечего сказать.

Он встал и, отодвинув стул, хмуро бросил:

—      Приятного аппетита.

Слегка прихрамывая, он направился к двери, не обер¬

нувшись, вышел во двор и скрылся в темноте,

X

Элена заметила, что после полдника Панчо против

обыкновения не лег отдохнуть, а оседлал лошадь. Уже

второй день он почти не разговаривал и под любым пред¬

логом уходил или уезжал из дому. Элена слишком хорошо

его знала, чтобы не догадываться о причине такого пове¬

дения. Но, как это уже бывало прежде, она ждала, что

он откажется от своей неуступчивости и согласится с тем,

чему противился теперь. За долгие годы супружеской

жизни она научилась терпеливо ждать, пока муж все взве¬

сит и успокоится.

Видя, что Панчо садится на лошадь, Элена, чтобы вы¬

яснить, как он настроен, спросила:

—      Ты поедешь на станцию проводить их?

—      Мне некогда. Пусть поедет Маноло, — сухо отве¬

тил он.

Она поняла, что муж все еще сердится, и, хотя он был

явно не расположен разговаривать, снова обратилась к

нему:

—      Ты знаешь, что они уезжают в пять часов? На¬

деюсь, ты вернешься к этому времени.

—      Угу, — неопределенно промычал он и, выпрямив¬

шись в седле, тронул лошадь и рысью выехал со двора.

Элена, озадаченная его поведением, с минуту смотрела ему

вслед. Эмилио, стоявший неподалеку и слышавший их

разговор, подойдя к ней, сказал:

—      Я не думал, что ему будет так не по нраву поездка

Хулии.

—      Ничего, он отойдет,— ответила она. — Я его хорошо

знаю, и для меня не новость, что он не любит, когда дети

уезжают с фермы.

224

Эмилио удивленно воскликнул:

—      Но ведь они уже не маленькие и имеют право по¬

видать другие места!

—      Я тоже так думаю, — грустно согласилась Элена,—

и хочу, чтобы Хулия поехала с вами. Панчо надо свык¬

нуться с мыслью, что дети могут когда-нибудь покинуть

ферму.

—      И он не должен препятствовать им, захотят ли они

обзавестись семьей или заняться делом, которое им боль¬

ше по сердцу, — с жаром заявил Эмилио. — Иначе он

эгоист!

Это обвинение показалось Элене несправедливым.

—      Панчо не эгоист, — возразила она. — Я знаю его

как саму себя. Нет, он не эгоист. Но он упрям, это прав¬

да. Именно упрям. Не будь он таким, это поле тоже не

было бы таким, каким ты его видишь. Из упрямства он не

захотел остаться на ферме моего отца, хотя документы

на нее были в полном порядке.

—      Да, да, совершенно верно!.. Этого я никогда не мог

понять. Почему он отказался от великодушного предло¬

жения твоей матери и Эстер и допустил, чтобы ферму

продали с аукциона? Если бы он согласился, то не попал

бы впросак, как теперь, и не было бы у него никаких не¬

приятностей.

Элена улыбнулась так нежно, что Эмилио удивленно

посмотрел на нее.

—      Он отказался от фермы из упрямства, — пояснила

она. — Чтобы никто не мог сказать, что Панчо Сория

женился на ферме, а не на дочери фермера.

—      Он сумасшедший, вот и все, — пробормотал Эми¬

лио, но нежность Элены была для него понятна. — Наде¬

юсь, Мануэль умнее. — Лицо Элены омрачилось тревогой,

и Эмилио, заметив это, спросил: —Что?.. Неужели он по¬

шел в отца?

—      Да, у него такой же характер, и именно поэтому

они не ладят.

—      Но почему? Что они не поделили?

—      Ничего не могу тебе сказать. Мне не раз казалось,

что Панчо ревнует меня к Маноло, потому что я люблю

их обоих.

Лицо Эмилио выразило сомнение.

—      Ну, что ты! Это нелепо!.. Разве можно ревновать

к сыну? Тогда он ревновал бы и к дочери.

15 э. л. Кастро      225

—      Дочь — другое дело. Хулия — женщина, и в ней

он видит меня.. Но, как ты сказал, это нелепая мысль,

и, хотя она долго мучила меня, я все же отбросила ее и

предпочитаю думать, что Панчо ведет себя так просто

потому, что хочет передать детям свою любовь к ферме.

Из дома послышался голос Лауры.

—      Тетя! Пойдите сюда! Мы не можем без вас закрыть

чемоданы!

—      Иду! — ответила Элена и, покинув зятя, вошла в

дом. Эмилио задумчиво направился навесу, намеренно

обходя Мануэля и Клотильду, которые на пороге кухни