Вспаханное поле

нет какую-нибудь глупость, пошла за ним.

Войдя, она увидела, что он хватает с этажерки книги.

—      Панчо, что ты хочешь сделать?—с тревогой спро¬

сила она.

—      Очистить ферму от этого дерьма!

Он вышел, бросил книги на землю, носком сапога

сгреб их в кучу и стал рыться в карманах. Только когда

он присел на корточки и зажег спичку, Элена поняла, что

он задумал.

—      Ты сошел с ума! Остановись! — взмолилась она и

попыталась погасить слабое пламя, уже охватившее не¬

сколько разрозненных листков. Панчо с силой оттолкнул

ее, так что она едва не упала, и, взяв пучок соломы, под¬

233

нес его к огню. — Панно!.. Не жги их! Не делай этого

ради меня!

Разгоревшееся пламя взметнулось ввысь, заиграв

бликами в листве деревьев и озарив Панно кровавым

светом. Всполошившиеся птицы с пронзительным криком

закружились над своими гнездами.

Мануэль из кухни услышал какой-то необычный шум

и, выглянув, увидел яркое пламя. Он побежал к огню, но

Элена, шагнув ему навстречу, остановила его.

—      Маноло, прошу тебя, останься с Клотильдой.

Уловив смятение, прозвучавшее в ее голосе, он спро¬

сил:

—      В чем дело?

Панно, стоя у костра, хрипло крикнул:

—      Иди сюда!.. Погляди!

Мануэль, вырвавшись из рук Элены, которая пыта¬

лась его удержать, подошел и все понял. Он отстранил

мать и мрачно спросил отца:

—      Зачем вы это сделали?

—      Чтобы у меня в доме не было этого дерьма!

Они стояли лицом к лицу и с ненавистью смотрели

друг на друга.

—      Скотина! — бросил Мануэль вне себя от ярости.

Элена в отчаянии попыталась вмешаться:

—      Оставь его, Маноло, молчи... Панно, успокойся!

Ни тот ни другой не обратили на нее внимания, ослеп¬

ленные давно накипевшей злобой, которую уже не в силах

были сдержать.

—      Молчи, не то я тебе морду разобью, — пригрозил

отец.

—      Вы только и умеете, что приказывать! Какая бы

блажь не взбрела вам в голову, обязательно будь по-

вашему, а на других вам наплевать. Вы и маме испортили

жизнь — заставили ее бросить институт и похоронить

себя на ферме.

Задыхаясь от гнева, он сжал кулаки. Этот жест не

ускользнул от Панно. Смерив взглядом Маноло, он с из¬

девкой сказал:

—      Перед кем ты петушишься, а?.. Ладно, коль тебе

охота попробовать силенки, я тебя уважу. Языком бол¬

тать ты мастер. Посмотрим, как ты орудуешь кулаками.

Засучивай рукава!

Мануэль остолбенел.

234

Элена в ужасе закричала:

—      Ты с ума сошел, Панно!

Тот, не слушая ее, двинулся на сына, который не мог

прийти в себя от изумления.

—      Защищайся! Сейчас я задам тебе такую трепку,

какой ты еще не нюхал.

Элена встала между ними. Панно грубо отшвырнул ее,

порвав на ней платье, и ударил Маноло кулаком в лицо.

Тот пошатнулся и попятился назад. Но, когда отец снова

бросился на него, он схватил его за руки и с угрозой

сказал:

—      Поосторожнее, не забывайте, что я уже не ребенок.

Несмотря на свои годы, Панно был еще силен и ловок.

Он резким движением вырвал руку и опять замахнулся на

сына. Мануэль, потеряв самообладание, кинулся на него.

Ярко пылавшее пламя костра взметнулось еще выше,

и длинные тени деревьев и людей задрожали и заплясали,

налезая друг на друга, сталкиваясь и причудливо пере¬

плетаясь.

—      Довольно! — в исступлении крикнула Элена. —

Прекратите это безобразие!

Растрепанная, в разорванном платье, она встала перед

ними, сильная и властная, какой они еще никогда не ви¬

дели ее. Отец и сын замерли.

—      Разве вы дикие звери, чтобы перегрызать горло

друг другу?.. А обо мне вы забыли?

У Панчо мурашки пробежали по спине. Пылающую

гневом Элену нельзя было узнать.

—      Раз Маноло не может жить под одним кровом с

тобой, он уйдет! — решительно сказала она.

Костер догорал — над тлеющими книгами уже не

взметались языки пламени. Силуэты Панчо и Маноло,

стоявших теперь неподвижно, расплывались в ночной тем¬

ноте. Птицы вернулись в свои гнезда. В напряженной ти¬

шине голос Элены звучал с необычной силой:

—      Я никогда не говорила тебе, что была принесена

в жертву, — твердо сказала она, обращаясь к сыну. —

Если ты хочешь уехать, ты уедешь, хотя бы мне самой

пришлось заложить тебе тарантас. Но не смей оскорблять

отца.

Мануэль, ошеломленный этой отповедью, разжал ку¬

лаки и опустил голову. Потом направился к пристройке.

Панчо со смутным чувством вины посмотрел на жену. Он

235

впервые осознал, что ни он, ни Маноло никогда не счи¬

тались с тем, какую боль они причиняют Элене своей

распрей. Подобно Мануэлю, он опустил голову и молча

ушел. Элена перевела печальный взгляд с униженного и

озлобленного сына, который пошел к себе, на мужа, уда¬

лявшегося в противоположную сторону. Сколько мук и

страданий причинили ей эти два человека, которых она

так любила и которые так любили ее.

Полная луна освещала ферму. Вокруг царили мир и

покой. Ночную тишину нарушало лишь кваканье лягушек

и стрекотание цикад, да время от времени раздавалось

ржание или неторопливые шаги лошадей возле поилок.

Иногда то возле ранчо, то где-то вдали слышался лай

собак, которым новолуние не давало спать. На дворе не

было никого, но в кухне и комнате Мануэля горел свет:

одна только Клотильда легла спать. Панчо и Элена си¬

дели рядом на кухне — она чинила белье, он, держа на

коленях ящичек с табаком, скручивал сигареты. На столе,

освещенном керосиновой лампой, стояла тарелка, на слу¬

чай если Маноло придет ужинать. Элена порой отрыва¬

лась от шитья и задумчиво смотрела на тарелку. Панчо

всякий раз перехватывал ее взгляд, но делал вид, что

ничего не замечает. Через минуту она снова склоня¬

лась над шитьем, погружаясь в свои невеселые думы, а он

продолжал скручивать сигареты, чтобы как-то оправдать

затянувшееся молчание. И он и она прислушивались к

каждому звуку, доносившемуся снаружи. Однако шагов,

которых они ждали, не было слышно, и они, не решаясь

заговорить, продолжали сидеть на кухне, им было не до

сна. Вдруг Элена, то ли охваченная каким-то предчув¬

ствием, то ли просто не в силах усидеть на месте, отложи¬

ла работу и встала. Панчо недоумевающе посмотрел на

нее, потом спросил с необычной нежностью:

—      Тебе что-нибудь надо?

—      Нет, — ответила она и, чтобы объяснить, почему

ей потребовалось выйти, добавила: — Я, кажется, забыла

закрыть курятник. Пойду посмотрю.

Панчо, хотя и понял, что это только предлог, промол¬

чал, и Элена вышла.

Направляясь через двор к пристройке, где была ком¬

ната сына, она увидела заложенный тарантас. Почти тут

же Мануэль в своем лучшем платье с чемоданом в руке

236

вышел вместе с Пабло из флигелька. Элена все поняла —

предчувствие не обмануло ее.

—      Маноло! — укоризненно крикнула она.

Застигнутый врасплох, Мануэль застыл на месте.

—      Ты уезжаешь!.. Неужели ты способен так уехать?

Он не мог, да и не хотел отрицать того, что было

очевидно.

—      Для всех нас будет лучше, если я уеду, — прогово¬

рил он. — Чего еще ждать... Все.

—      Я не возражаю против того, чтобы ты покинул

ферму, раз ты этого хочешь, — сказала она. — Но не

уезжай, как враг, втихомолку, не простившись с отцом.

—      Чего мне с ним говорить?.. — мрачно ответил Ма¬

ноло. — Опять схватимся, ты же знаешь.

Элена взяла его за руку и, потянув за собой, ласково