Аквариум

Когда я проснулся, была еще глубокая ночь. Я пошел в ванную и хорошенько прополоскал рот. Сон не вызвал во мне отвращения — только стыд.

В ее квартире было темно. Я-то надеялся, что она еще сидит за компьютером и я смогу с ней поговорить, рассказать свой сон и получить отпущение грехов.

Тогда я оделся и поехал в «офис». По крайней мере буду ближе к ней.

Его сперма изверглась прямо мне в рот. Но меня не стошнило. Зачем мой мозг заставил меня ее проглотить? Я был близок к тому, чтобы обратиться к толкователям снов. И наверняка услышал бы: пока не вытащишь ее оттуда, ты подобен ему. Но как вытащить, если она не хочет?

Я стоял у окна — справа и слева от меня по полу тянулись провода видеокамер — и смотрел в окна дома напротив. Взгляд мой скользил по каменной пустыне, и это только сильнее давило на меня.

Вытащив из задней комнаты матрац и не раздеваясь, я улегся возле самого окна. Даже спать хотел как можно ближе к ней.

* * *

Наутро у меня болела спина и во рту был отвратительный вкус. Внизу на улице машина освобождала мусорные контейнеры и шумела при этом в три раза громче, чем дома. В окнах дома напротив не было заметно никаких признаков жизни. Было всего семь часов утра.

Поскольку я примчался сюда среди ночи под впечатлением от своего сна, я не подумал о том, что стоило бы надеть рабочий комбинезон. Пришлось поторопиться — выйти из дома и исчезнуть, пока все спят.

Из-за ночного образа жизни я уже много лет не видел раннего утра. В это время мир принадлежит по-утреннему свежим и веселым женщинам с безупречным макияжем, обильно, даже, пожалуй, чересчур политым духами, и мужчинам с газетами под мышкой, которые то и дело поглядывают на небо, стараясь предугадать погоду.

Оказывается, в этом городе опять можно смотреть на небо. Здесь, в бывшем Восточном Берлине, на тротуаре не валялось ни одной кучки собачьего дерьма, и единственная опасность для прохожего состояла в том, что можно было провалиться в яму, так как асфальт хранил еще память о временах народной собственности.

Он был одет в синий тренировочный костюм. Как Джун, когда еще жила через дорогу. Опять таращился в телевизор, но каналы не переключал: заинтересовался передачей.

Фотография Шейри стояла у меня на столе, прислоненная к стене. Я взял ее и засунул в ящик. Думаю, она не обиделась.

Может быть, мой сон означает, что Калим голубой? Я смотрел на видеоизображение, стараясь найти подтверждение: манерный жест или что-нибудь в этом роде. Но он просто сидел, неподвижно как статуя и уставившись в телевизор. Впрочем, сны не имеют никакого значения — эзотерический бред.

Джун вытащила из ноутбука электрический шнур, отключила модем, отсоединила «мышку» и взяла его в руки. Когда она проходила мимо Калима с компьютером под мышкой, он оторвал взгляд от экрана и посмотрел ей вслед. О чем он думал? Неужели что-то почувствовал? Он опять смотрел на меня! Неужели Калим настолько умен, чтобы связать ее действия с домом напротив? Сообразить, что кто-то за ним наблюдал и предупредил Джун? От этой мысли мне стало дурно.

Если его шестое чувство развито не так сильно, как у Джун, он ничего не видит. И точка. Стекло отсвечивает, к тому же оно грязное, камеры крошечные, а в «офисе» темно. Невозможно.

Я хотел уже было отвести взгляд: мне не доставляло никакого удовольствия смотреть в это лицо, но тут у меня перехватило дыхание. Он встал!

Выпрямился, постоял несколько секунд на подгибающихся ногах, собрался подойти к окну, но потом, словно испугавшись, снова опустился в кресло. И несколько раз ударил ладонями по подлокотникам. Если напротив и вправду кто-то есть, никак нельзя было обнаруживать свою способность двигаться. Он сердился на себя за неосмотрительность. Не глядя больше в окно, Калим быстро выехал из комнаты.

Только теперь я свободно вздохнул. Поначалу я не мог понять, то ли мне плохо, то ли хорошо, жарко, холодно или я просто перетрусил, но вскоре осознал, что голова у меня ясная. Пальцы не дрожат, дыхание успокоилось, и хотя взгляд мой все еще был направлен на окна пустой комнаты, мысли, роящиеся в голове, мешали что-либо видеть.

Первым импульсом было предупредить Джун. Поехать прямиком в компьютерную фирму и сказать, что я видел своими глазами, как он стоял, но я не дал себе подняться из-за стола, пытаясь как следует все обдумать. Осмыслить сначала, что происходит, а потом уже предугадывать его дальнейшие действия.

Я совершенно забыл про госпожу Плетскую. Когда она явилась, я решил уйти, но уже на лестнице мне стало ясно, что следовало сделать в первую очередь: убрать компьютер и камеры. Пришлось вернуться и переодеться в синий комбинезон.

Понятия не имею, какого результата Калим сумеет добиться, но он, несомненно, приложит все усилия, чтобы выяснить, мог ли кто-нибудь видеть его из окон дома напротив. Скорее всего из опасений, что его поймает страховая компания: вдруг у них возникли подозрения, и они наняли частного детектива. Он вполне способен попросить друга-врача подыскать «взломщика» или попросту позвонить в полицию и пожаловаться, что кто-то подсматривает за ним из окон дома напротив, или сказать, что засек сделку наркодилеров. Так или иначе нельзя исключать, что ему удастся добиться полного прояснения ситуации. Прежде чем это произойдет, «офис» нужно очистить.

Нет. Еще проще: он позвонит владельцу! А парень не упустит своего шанса и потребует денег за информацию. Необходимо поторопиться — времени в обрез.

Из машины я позвонил владельцу. Столь же возбужденно, как и в прошлый раз, сообщил, что моя фирма приняла решение продлить аренду за полную стоимость, но при условии, что это будет сохранено в тайне от всех интересующихся. Договор, мол, следует прислать в страховую компанию «Агриппина» по адресу: Ранкенштрассе, пять, господину Брандштеттеру лично. Нарушение условия повлечет за собой немедленное прекращение оплаты.

— Нас это устраивает, так и сделаем, — проворковал тот, сохраняя, впрочем, деловитый тон.

Моя идея привлечь страховую компанию вернула его в рамки цивилизованной беседы. А мне сэкономила деньги. Я как раз проезжал мимо «Агриппины» и запомнил адрес. Неплохая импровизация. Надеюсь, Калим не успел меня опередить.

Перед входом в здание я осмотрелся и постарался как можно быстрее скрыться в подъезде и закрыть за собой дверь. Вверх я не смотрел: вряд ли он будет стоять у окна, пока не узнает точно, наблюдают за ним или нет, а Джун на улице не видно.

Решив снять камеры, я на четвереньках подполз к окну, отвинчивая их снизу и следя за тем, чтобы голова не поднималась выше подоконника.

Все оборудование я втащил в лифт. Стол оставил в холле двумя этажами ниже, стул отвез на четвертый этаж, а матрац выбросил в мусорный контейнер на втором.

Погрузив наконец в машину компьютер, монитор, кабель и камеры, я почувствовал себя немного спокойнее. И поехал прямо к детективу. Этот тип умеет думать. Он мне поможет.

Детектив сразу же начал оправдываться, мол, пока ничего такого про фирму не раскопал, информация у них защищается лучше, чем в секретной службе, но я его прервал:

— Сейчас дело в другом. Это гораздо важнее и более срочно.

Через полчаса в голове у меня прояснилось. В ответ на спокойные вопросы я в общих чертах поведал ему всю историю, и мне стало очевидно: Калим разыгрывает свой спектакль не только для Джун — иначе он не притворялся бы в ее отсутствие, — он хочет обмануть страховую компанию. Надеется получить деньги и уехать за границу, чтобы его «чудесное выздоровление» состоялось вдали от возможных случайных знакомых. А до тех пор богатая подружка гарантирует ему определенный уровень комфорта. И он постарается выжать из нее как можно больше, прежде чем чудо свершится.

— Парень не смог бы провернуть этого в одиночку, — сказал детектив. — Не так-то просто обвести вокруг пальца половину персонала больницы и реабилитационного центра без сообщников.