Горькая радость

Жизнь Китти неожиданно превратилась в сказку. Чарли оказался восхитительным любовником, чего она никак не ожидала, подозревая, что комплекс неполноценности коротышки умаляет его мужские достоинства. Ей казалось, что маленький мужчина ущербен и никак не соответствует девичьим грезам. Теперь же, влюбившись, Китти познала радость гармонии. Ее прежние отношения с мужчинами скорее пугали ее. Парни среднего роста были слишком высоки для нее, и ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы поцеловаться, а высокие поклонники просто поднимали эту малышку, отрывая ее ноги от пола. Некоторые предпочитали носить ее на руках, словно «больную собачонку». Эта метафора, принадлежавшая самой Китти, приводила Чарли в безудержное веселье.

А вот Чарли в этом отношении был безупречен! Он интуитивно чувствовал, как разжечь ее чувства, и знал тысячи способов, как поцеловать ее, — и все они были восхитительны. Его прикосновения были нежны и полны страсти, и он всегда давал ей почувствовать, что наслаждается их близостью.

В ожидании такси Китти вся трепетала от радости. Сегодня утром доктор Нед Мэсон сказал ей, что у нее будет ребенок. Ребенок! Свой собственный!

Увидев друг друга, сестры были поражены.

Перед Грейс стояла совершенно преобразившаяся Китти, красивая и торжествующая, женщина, не ведающая ни забот, ни тревог, ни горестей.

А Китти увидела дрожащую, потерянную Грейс, поблекшую и осунувшуюся.

— Грейс, дорогая, что произошло?

Сжав руки, Грейс прошла мимо нее, потом повернулась и, собравшись с силами, объявила:

— Бер потерял работу.

— О, Грейс, как это ужасно! Пойдем посидим на кухне, там тепло от плиты, ведь Джек Терлоу исправно снабжает тебя дровами, — щебетала Китти, ставя на конфорку чайник. — Я сама заварю чай.

— Нет, здесь для тебя высоковато, — возразила Грейс, усаживая Китти на стул и споласкивая заварочный чайник горячей водой. — Крепкий горячий чай нам обеим не помешает.

И тут она увидела чуть округлившийся живот Китти.

— Ты ждешь ребенка! Как это здорово.

— Это подтвердилось только сегодня утром, но пока никому не говори, Чарли должен узнать первым.

— Молчу как рыба. Со мной все в порядке, но я беспокоюсь за Бера. Мне понадобилась вся моя выдержка, когда он сегодня вернулся домой, можешь себе представить? И знаешь что, Китти? Мне это удалось! Я почувствовала себя сильной, способной поддержать Бера и мальчиков. Он так плакал! Лучший продавец у «Перкинса»! Но фирма разорилась и всех уволили. Проблема в том, что физически он довольно слаб и не способен к тяжелому физическому труду. И потом, он очень гордый. Очень! Прошу тебя, поговори с Чарли, объясни ему, что и как.

— Не волнуйся, обязательно поговорю. Насчет тяжелого труда я с тобой согласна, но ведь у Бера и голова неплохо варит, а это гораздо важнее. Чарли обязательно поможет.

— Не все так просто, — возразила Грейс, дуя на горячий чай. — Бер забрал себе в голову, что просить у Чарли помощи это не по-мужски. Он даже слышать об этом не хочет. Честно, Китс, я не преувеличиваю.

— Понимаю.

— О, Китти, ты всегда меня понимала!

В кухню вошел Чарлз Бердам, губы у него были недовольно поджаты.

— Хоть записку оставила, спасибо и на том, — буркнул он, садясь за стол и делая предупреждающий знак рукой в сторону Грейс. — Нет, чаю не надо. Не понимаю, как вы можете пить этот деготь и называть это чаем.

— У нас плохое настроение? — мягко поинтересовалась Грейс.

— Ты приехала на такси? Что за срочность? — продолжал в том же духе Чарлз.

— Это действительно серьезно, — ответила Китти, уязвленная его недовольством. — Бер только что вернулся домой. Он потерял работу. «Перкинс» разорился. Бедняга просто убит.

Эта метафорическая пощечина возымела эффект. Чарлз смутился:

— О, Грейс! Прости меня!

Потом он повернулся к жене:

— Извини, дорогая. У меня сегодня был ужасный день, но я не имел права вымещать свое настроение на тебе.

— Ближе к делу, Чарли, — сказала Китти, не обратив внимания на его извинения. — Бер очень упертый и не желает просить работу у тебя или у кого-то другого.

— Мне это понятно. Он всего добивался сам, и в нем сильна гордость рабочего человека. Я всегда преклонялся перед его успехами.

— А сейчас Грейс пришлось с фонариком идти в телефонную будку, чтобы позвонить мне. Ей надо установить телефон, и желательно не спаренный.

— Грейс его получит.

Китти наклонилась к Грейс:

— Ты объяснишь Беру, что это для папочкиного спокойствия. Без телефона ты и мальчики практически отрезаны от семьи.

— Целиком с тобой согласна, Китти. Если бы отец не был священником, Бер прислушивался бы к его мнению, но церковников он терпеть не может. Он говорит, что все войны начинались из-за религиозных распрей.

До Грейс наконец дошло, что со всеми проблемами ей придется разбираться самой. И виновата во всем только она. Если бы не ее бездумное мотовство, у Бера на счету сейчас было бы не меньше тысячи фунтов. Хочешь не хочешь, а за прежнее легкомыслие придется платить.

— Ну что ж, мои новости вы узнали, и теперь нам остается только ждать до завтра, когда проснется Бер, — бодро произнесла Грейс. — Ты поговоришь с ним, Чарли?

— Ну, конечно. Я приеду в девять.

Он поднялся из-за стола.

— Жду тебя в машине, Китти.

— Когда он узнает о ребенке, у него сразу улучшится настроение, — улыбнулась Грейс. — Только не думай, что я не понимаю, кто во всем виноват. Это из-за меня у нас в банке ничего нет.

Китти изумленно взглянула на нее. Перед лицом этой ужасной катастрофы исчезли бесконечные сетования, нытье и жалость к себе. Грейс вовсе не собиралась становиться мученицей.

— Жаль, что ты так рано ушла из больницы. Сейчас тебе было бы легче найти работу.

Грейс улыбнулась и покачала головой:

— Нет, об этом не могло быть и речи. Когда мы встретились с Бером, я сразу поняла, что мне его Бог послал. Да я бы ползком проползла до самого Китая, лишь бы быть с ним. Ты чуть ли не год изводилась, выходить ли тебе за Чарли, а я не сомневалась ни одной минуты. Что-то мне подсказывало, что Бер — моя судьба.

Китти острым копьем кольнула зависть — почему глупая, пустоголовая Грейс сразу же разобралась в своем избраннике, а она, умная и тонкая, была так слепа к Чарли? Это значит, что Грейс любит мужа гораздо больше, чем она? Чарли тоже сразу влюбился в нее. Может, с ней что-то не в порядке, если ей потребовалось столько времени, чтобы проснулись чувства?

Китти села в машину вскоре после ухода Чарлза. В полумраке кабины ее лицо казалось измученным. Да, вот это удар. Теперь Грейс придется поддерживать.

— Тебе будет непросто уговорить Бера, — сказала она.

— У бедняков обостренное чувство собственного достоинства.

— Что плохого в том, что он не хочет использовать связи?

Чарлз коротко рассмеялся:

— Весь мир их использует, как только может, и прежде всего политики. Бедняга Бер слишком горд, чтобы тянуть за веревочки, и, значит, его сыновья никогда не получат теплых местечек, а я к тому времени буду слишком занят своими сыновьями и не смогу ему помочь. Так что он должен не упустить свой шанс сейчас.

Внутри у Китти что-то оборвалось, она чуть слышно простонала:

— Чарли, не искушай судьбу!

— А в чем дело, дорогая?

— Дома скажу.

Но сначала они сели ужинать, и Китти почувствовала, что на языке у нее свинцовая гиря. Утреннее настроение ушло, его омрачили печальные новости Грейс. Обескураженная Китти снова завела разговор о Грейс, не замечая растущего раздражения Чарли — столько переживаний из-за сводной сестры?

— Она собирается выращивать овощи и просто счастлива, что пару лет назад посадила яблоню и грушу. Ха! Это Джек Терлоу их посадил, а не она. И еще она хочет разводить птицу — это наша-то Грейс.

— Какую еще птицу?

— Да кур, конечно, что же еще.

— Куры рифмуются с дурами.

— Не остроумно.