3.О, прекрасная страна, где колосья счастья есть (СИ)

Деревенские обычаи ей нравились больше. Специально для прихожан последователи Милосердного отливали из воска фигурки местных божеств, которые по мнению фанатиков были проблеском его милосердия. Верующие приходили и забирали с собой благословленную фигурку и принимал угощение, выставляемое Орденом Милосердия. В такие дни здесь толпилось немыслимое количество людей - кто-то приходил из религиозных побуждений, а кто-то из материальных - вдоволь наесться и выпить. Впрочем никто здесь не допытывался с какой нуждой кто пришел, если он все-таки пришел с ней, ее надобно было утолить. Вот эта часть Принцессе нравилась больше всего и она начиналась с завтрашнего дня. Да, сегодня вечером подадут изысканные деликатесы, но их подавали ровно столько, сколько необходимо было ощутить и насладится палитрой вкусов и не наедаться до отвала, а такое Принцесса не признавала! А вот завтра, блюда будут простые, но сытные и есть можно было, сколько душе было угодно: миндальные и медовые печенья, булочки с маком и брусникой, густые супы с тертым миндалем, которые подавали с печеным картофелем, крем-супы из речных раков, гребешков и креветок, приправленных травами и овощами, соленые сыры, запеканка из картофеля и мяса и конечно, пирог из летней сливы! А из погребов доставали яблочное и вересковое вино и самое любимое у Принцессы - медовое.

Трудно было не догадаться, что послушники откладывали для себя самые лакомые кусочки: яблочное вино, которое здесь считалось священным на Медовицы доставали попроще, кислое и невыдержанное, когда как на Яблочный Пост напиток был выше всяких похвал, приятно бодрил. Впрочем, Принцесса не считала подобные трюки религиозным лицемерием, прихожанам и просящим не на что было жаловаться, на ее землях большее, что они могли получить в монастырях так это кашу на воде, ломоть хлеба или жидкий суп из крапивы, монахи не слишком стремились тратить молоко на мирян. Здесь же еда всегда была сытной, вкусной и приготовленной из свежих продуктов, никакого черствого хлеба или похлебки с жирной пленкой. И никакой пустой воды или кислого вина - наливки из айвы или груши, травяные чаи с фруктами, а зимой подогретое вино с пряностями.

Принцесса-священница рыбой окунулась в предпраздничную суету. Элеуна тащила очередной ящик с фонариками к порядочной горке таких же ящиков, Принцесса тут же запустила туда руку и вытянула красный фонарик, в стенках которого были прорезаны звездочки, за ним черный с прозрачными стенками. Она потрясла, и они металлически звякнули в ответ и больше ничего интересного предложить не могли. Девочка засунула их обратно, ни мало не беспокоясь о хрупкости стекла и поскакала дальше. Венок сыпал лепестками на вычищенную площадку, и в след ей слышалось ворчание. Акила, пренебрегший своим высоким саном, спустился из Покоев Первосвященника и помогал готовиться к вечерне. Он сидел у куста шиповника и плел венки из мягких прутьев ивы, вплетая туда тяжелые колосья и цветы яшмовника и горицвета. Другой послушник забирал готовые изделия и подвешивал их на ветвях. Подкравшись к Акиле, Принцесса схватил один из венков, и распотрошила его, так что лепестки и зернышки разлетелись во все стороны. Акила тут же подскочил и выхватил толстый прут.

-А ну иди сюда, негодница, - закричал он, замахиваясь веткой, - может, поумнеешь, если с матушкой-ольхой ознакомишься. За что не возьмешься, все портишь!

Но Принцесса, мерзко смеясь, уже бежала вперед и на ходу сорвала бумажный фонарик, только что повешенный на ветви сливового дерева и бросила в священный пруд, где он мгновенно намок и потерял форму. И тут же едва успела отскочить в сторону от целого водопада, выплеснутого из ведра сердитым широкоплечим монахом.

-Не успел! Не успел! - расхохоталась Принцесса и тут же понеслась к Храму.

Послушники видя, что девочка расшалилась, постарались убраться с ее дороги, недовольно бурча и старательно пряча свою ношу или творения от ее загребущих рук. Принцесса только оглянулась назад, чтобы взглянуть на наглеца с ведром, как тут ее больно схватили за руку. Девочка ойкнула и попыталась вырваться, но пальцы крепко держали запястье и грубо развернули к лицу захватчицы.

-Перестань! - рявкнула женщина, - мне, что схватить тебя за шкирку и бросить в пруд?

Солнечные лучи красиво блестели в ее черных слегка вьющихся волосах, которые растрепались из узла. Впрочем, Афадину всегда была растрепанной, загоревшей и с огрубевшей кожей. Принцесса ведь не знала, какой цвет кожи у нее был на самом деле, даже за зиму загар не успевал полностью сойти с кожи. Черные широкие брови сошлись на переносице, а зеленые глаза, мягко мерцавшие на ореховой коже, раздраженно разглядывали насупившуюся девочку. Она была подтянутой и крепкой женщиной, а к тому же горластой, громкой и невыносимой. Афадину не имела духовного чина и большей частью занималась торговлей, путешествовала вместе с обозами, которые должны были развести и привезти различные товары. А когда приезжала, то уходила рыбачить к реке, что протекала недалеко от Приюта. Вот уж кому жилось неспокойно среди полей и холмов, женщина была родом с побережья и корабельство и рыболовство было у нее в крови. Ведь ее даже звали, так же как и небольших серебристо-серых дельфинов, обитающих в темных морях.

Отношения между Принцессой и Афадину нельзя было назвать иначе как катастрофическими. Принцесса считала что Афадину - торговка и рыбачка, и ей стоило бы относится к венценосной особе с большим пиететом, как делали те, кто находились на нижних круг посвящения, те кто занимался хозяйством (Принцесса догадывалась, что они просто дурачились, но лишь задирала нос выше) и еще ей хватало наглости устраивать выволочки нашкодившей Принцессе, когда другие больше предпочитали словесные упреки. Афадину со своей стороны считала ее просто выскочкой, буффонкой и испорченной девкой, которой требовались если не розги, то хорошая взбучка, которая выбила бы все капризы и может быть вернула рассудок. Молодая женщина не была сторонницей физических наказаний, и как все члены Ордена призывала к содействию через слова, но считала, что церемониться с Принцессой было лишь во вред.

-Заняться, я как погляжу, нечем? Иди, возьми метлу и ведро с водой, почисти площадку, а потом достань из пруда фонарик, и уж после этого поможешь Акиле плести украшения, - женщина дернула головой и на груди у нее звякнула подвеска.

Девочке она очень нравилась. Подвеска изображала медузу с длинными щупальцами, Принцесса уже и не вспомнит ее название, но яркая иллюстрация из атласа естествознания так и стояла перед глазами - огромная медуза со множеством оборок и ядовитых щупалец длинною в несколько метров, крайне опасная для человека. Ее щупальца была исполнены из белых бусинок и кусочков коралла, пузырь - из белой эмали с вкраплениями перламутра. Афадину словами обжечь могла не хуже чем медуза своими стрекательными клетками.

Акила неспешно подобрался к спорящим, все еще крутя в руке прут.

-Есть мне, чем заняться, - вскинула подбородок девочка и уничижительно добавила, - а ты, косатка обтрепанная, перестань мне докучать.

Афадину никак не отреагировала на оскорбление.

-Нарву-ка я крапивы и побольше и пройдусь тебе по заднему месту, может, выучишься уважению и пониманию.

Принцесса уязвленно отшатнулась от нее, словно женщина в руках уже держала пучок крапивы. Первосвященник иногда угрожал ей чем-то подобным, но она лишь отмахивалась, зная, что он до такого не опустится, а вот противная тетка чего доброго действительно могла отхлестать Принцессу. От подобных перспектив и картинок Принцесса пришла в ужас, ведь она-то старательно наводила лоск, раздувалась от непомерной гордыни, старательно возносила себя на небеса, демонстративно дулась и воображала из себя невесть чего, а если эта дельфиниха чего доброго и правда отметелит ее, то все ее королевское достоинство лопнет, никто не будет обращаться к ней как к Принцессе.

-Противный Белый Кит, - выплюнула Принцесса, - и на тебя найдется управа!