"Москва слезам не верит" (К 30-летию выхода фильма)

В таком ракурсе стройка сама становится... метафорой: строют - "здание" Истории! И даже... масонская атрибутика фигурирует: Шурик швыряет в лицо врага раствором из мастерка. В нашем фильме сцену на даче тоже пронизывает тема истории; звучит песня Клавдии Шульженко:

О походах наших, о боях с врагами

Долго будут люди песни распевать...

И тут же - знакомая нам метафора: стройка (дачного) дома!

И в то же время - история изображена... остановившейся. Это показано через эволюцию песни: у "них" - от "Джамайки" до "жарит кур"; у нас - та же Клавдия Шульженко, нет эволюции песни. Но сама история в целом, в ее "течении" мыслится как... отсутствие движения, как "вечное возвращение одного и того же". Патефон, из которого звучит эта песня, присутствует также в одной из серий знаменитого "Ну, погоди!" И тоже... на стройке: Волк слушает его в заброшенном доме; дом разрушают; начинается стройка. И тоже... из патефона звучит песня Клавдии Шульженко: "Любимый мой, родной..." Реминисценция - очевидна, так же как и прозрачен ее смысл: История - эта вечная борьба "Волка" и "Зайца".

*    *    *

Благодаря этому настойчиво лезущему в глаза патефону, сопоставляются: дорога (по которой герои едут на дачу) и... "дорожка" - дорожка патефонной пластинки. Дорога, как выразился Николай, "асфальтированная"; гладкая и прямая. "Дорожка" - свита в спираль: высмеивается "исторический материализм", движение общества по спирали?..

"Общественное здание" строют, надо полагать, из "кирпичиков", то есть... не-людей. Люди - втиснуты в кирпичики, как пищевые концентраты в консервную банку, превращены в кирпичики, для того чтобы из них можно было "строить". Эта известная полемическая метафора социализма (люди - "кирпичики") показана в фильме наглядно: люди втискиваются в малюсенький автомобильчик; показывается изнутри салон автомобильчика, в который все втиснуты, и эта теснота особенно становится заметна благодаря издевательской фразе Людмилы: "А ты, я вижу, жених-то завидный! Автомобиль, дача..." Есть чему завидовать...

Дача, дачный участок - тоже малюсенькие! Плакать хочется, когда отец Николая показывает Антонине кро-о-охотный клочок земли, где он хочет и картошку посадить, и укроп. А неприхотливая Антонина радуется: тут еще и лучок поместится!..

Рядом со всем этим - как мираж, как волшебный сон: тема квартиры. Большой. Параллелизм сцен очевиден: когда в жизни подруг появится фантастическая квартира на пл. Восстания - там тоже будет... автомобиль. Автомобиль - у дверей. Автомобиль - квартира, которая всегда с тобой, как домик улитки?

На той машине профессор Тихомиров и супруга профессора Тихомирова - едут на поезд. Сопоставляются: автомобиль и поезд. И это - неоднократно. Во второй части: Гоша - то едет на пикник на автомобиле, то - возвращается откуда-то из-за города на поезде. И никак не понять: одно ли это место и то же - или нет? Поезд - прикован к рельсам, с которых не сойти, как автомобилю - с дороги. Многосерийный телефильм "Семнадцать мгновений весны" так и начинается: автомобиль Штирлица, Вяч. Тихонова - сходит с дороги; он гуляет в лесу со старой фрау; отрывается от своих будней разведчика. И так несколько раз: автомобиль Штирлица - на обочине.

Железнодорожные рельсы - "судьба", от которой не уйдешь. Как... лифт: те же рельсы, только вертикальные. Во второй части именно в лифте героиня обретет свою судьбу, а реализуется она - в поезде. Зеркальность двух частей фильма выражается, в частности, в том, что и в первой части, в доме на пл. Восстания, есть "дарователь судьбы", каламбурный заместитель Бога - дог... Только он пока бездействует. Боги и доги...

*    *    *

Поезд - тоже "дом". Во второй части в поезде появляется самовар - атрибут дома. В поезде - едят. У Гайдая в "Спортлото-82" попутчик героини, как под гипнозом, сжирает всю провизию. В купе - все читают новый роман "Гениана Зеленого", то есть Юлиана Семенова, рассказавшего нам про Штирлица, любившего останавливать свой автомобиль у дороги. Ранний же вариант этой сцены у Гайдая - фильм "Наваждение", тот самый, в котором герой оказывается наследником Вольфа Мессинга: двое готовятся к экзамену и тоже - едят "под гипнозом".

Гротескный сомнамбулизм попутчика, возможно, таит в себе аллюзию на другую, реальную тему: поезд и... наркотики. Она будет реализована несколько лет спустя в романе Ч.Айтматова "Плаха": в поезде - из Средней Азии в Москву перевозят наркотики. В патефоне из фильма этот мотив... тоже присутствует, почти буквально: игла. Для того, чтобы переживать кошмар всемирной истории, необходимы наркотики. Песни - наркотики; особенно это наглядно во второй части, где Александра слушает песню в наушниках: в ушах - раздвоенный язык змеи; через уши в мозг вливается яд, наркотики.

Тут-то, в этой сцене на даче с патефоном, в фильме впервые появляется... курево. И появляется... вместе с песней:

Вспомню я пехоту, и родную роту,

И про то, как ты однажды дал мне закурить...

Наркотик - в наркотике. Клубы дыма, неизбежно связанные с куревом, в этой сцене пока что не видны, они лишь незримо вползают в фильм, - но потом будут сцены, в которых ими буквально окутаны персонажи. Два аксессуара, выразительно поданные в фильме, - находятся в центре двух повестей Пушкина: самовар - в "Гробовщике", действительно символ домашнего уюта; клубы табачного дыма - в "Выстреле", окутывают демонического Сильвио. Но... самовар в первой из повестей тоже появляется после адского видения, ночного кошмара главного персонажа!