"Москва слезам не верит" (К 30-летию выхода фильма)

Спрятанность... смерти. В консервах - человек прячет от себя постоянно совершаемое им убийство животных. Эта коллизия не останется без внимания в фильме: во второй части появится антитеза консервам, нам покажут, как герои в открытую жарят мясо, шашлык. Атомное ядро: тоже... спрятанная смерть, таящаяся в нем, выпускаемая на волю создателями атомной бомбы.

Сам фильм, который мы смотрим, его материальный носитель - кинолента, представляет собой образец такого свернутого, разматываемого пространства.

Воспоминание безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток...

Свиток в стихотворении Пушкина - словно прообраз немого кино 1920-х годов; к нему, как заметил однажды В.Турбин, применяется характерный кинематографический термин:

...Но строк печальных не смываю...

"Смывают" же - пленку неугодного кинофильма.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Центрифуга

Мотив "кругаля", движения по орбите пародийно подхватывается в следующем же эпизоде: круговой конвейер, вращающаяся центрифуга на хлебозаводе, где работает Людмила. Конвейер будет с этой героиней в фильме связан устойчиво: во второй части у ее рабочего места - тоже конвейер, но только не круглый, а как бы прямолинейный, как в "Новых временах" у Чаплина: медленно ползущие вешалки с одеждой в химчистке, где она теперь работает. Только эта прямолинейность иллюзорна: добежав до низу, вешалки... поворачивают и вновь движутся вверх!

"Конвейер" - это, конечно, ее мужчины, которых она без устали пытается, так сказать, "подцепить". Вплоть до зримого образа: на вешалках - костюмы, т.е. как бы тела людей; но это - люди, сведенные для нее к пустым костюмам (коллизия, кстати, одной из глав булгаковского романа!), своему "социальному статусу", как выразится потом изрядно подвыпивший Гоша. Людмила, защитница чистоты русского языка, работает на хлебозаводе; в этой сюжетной ситуации реализуется известный пушкинский афоризм: учиться русскому языку нужно... у московских просвирен, т.е. благочестивых женщин, выпекавших хлеб для богослужения. Людмила же - "анти"-просвирня, попросту б... Как она зарабатывает себе на роскошные наряды, которые заставляют задохнуться от восхищения ее коллег по работе? - Этот вопрос, имеющий привкус грязной сплетни, задается и в начале фильма Э.Рязанова "Служебный роман" о заграничных нарядах модницы-секретарши.

Вращающаяся центрифуга: характер ситуации, соотношение оценок переворачиваются с ног на голову. И одного случая мало, есть и похлеще: начинается сцена с того, как Людмила в своем белом колпачке булочницы с подругой стремительно проходят по цехам, а за ними семенит, не отстает человек: собиратель профсоюзных взносов. И истошно, отчаянно вопрошает Людмилу: когда же ты мне заплатишь?! Ситуация, если вдуматься, аховая: мужик бегает за бабой и умоляет ее... заплатить. В другом фильме Рязанова, "Гараж", эта ситуация отражена в циничной реплике "директора рынка": "Раньше мужчины платили женщинам - и это было нормально, а теперь... Какое падение нравов!"

Можно подозревать, что у Рязанова имеется в виду именно сцена с героиней И.Муравьевой и собиранием взносов. В том же "Служебном романе" ситуация - "исправлена": женщина-профорг по имени Шура (правда, женщина - мужеподобная) бегает за мужчинами и... яростно требует денег!

Новый поворот центрифуги: сцена на заводе, где работает Катерина. Но и там ситуация - та же. Чем занимается героиня? Пробивает дырки! Говорит мужским голосом, стараясь перекричать грохот окружающих механизмов. Позднее: приезжают снимать телеинтервью; переодевают героиню из штанов - в юбку. Здоровенные гаечные ключи, словно приснившиеся доктору Фрейду: в руках и у нее, и у говорящего заискивающим голосом мастера-"бабы"...

*    *    *

"Хоть плюнуть да бежать..." И вступает в фильм лейтмотив... автомобиля. "Наматываю мили на кардан", - поется в ранней песне Владимира Высоцкого (во второй части - об автомобиле героини: "Кардан стучит!"). "Намотанная на кардан", пройденная часть дороги - свернувшаяся "змея" всемирной истории, из удушающих объятий которой так часто хочется вырваться. А герой фильма, электромонтер Николай, приглашая Антонину с подругами в поездку на автомобиле, - разматывает зачищаемый им кабель; змею. Боюсь, - говорит героиня, - боюсь твоих родителей: тут ведь тоже звучит тема... истории - истории как "родословного древа" (его-то и обвивает змея!); и мы видим в эпизоде посещения родителей Николая, что эта тема недавней, военной истории действительно подчеркнута!

Разговор происходит на стройке, в коридоре строящегося дома, где работают герои. Но стройка как таковая - и это удивительно для советского кинофильма - не показана! Показан только ее кусочек, в буквальном смысле слова - закоулок ("закоулки истории"!). Это можно было бы объяснить тем, что кусочек этот, в качестве фрагмента, отсылает к какому-то целому - другому произведению, где показана стройка. В фильме Гайдая "Операция "Ы"..." стройка вот уж действительно показана с размахом! И вот там действие, происходящее сражение Шурика с верзилой в исполнении Алексея Смирнова постоянно сопровождается... метафорой исторических событий. Верзила на тракторе: сражение с танком; борьба с фашизмом. Верзила становится первобытным дикарем, и в то же время... приобретает черты диктатора Муссолини, как его изображали на карикатурах 20-х годов. Вплоть - до финального "воспитания" Шуриком: эта картина тоже имеет свой аналог в сатирической журналистике, изображавшей Муссолини!