Патриот. Жестокий роман о национальной идее

Часть IV

Новый уровень

О пользе водителей

– Куда поедем, шеф?

– Домой.

– В высотку или к этой?..

– Слушай, тебе не кажется, что ты слишком много стал себе позволять? Ты кто?

– Шофер.

– Ну, так и шофери себе. Еще раз услышу что-то подобное, будешь ходить пешком.

Водила замолчал, обиделся – даже спина его, казалось, выражала обиду. Он ссутулился над рулем и время от времени сопел. Гере стало неловко: с этим шофером он ездил уже около года и частенько делился с ним самым сокровенным, словно и не шофер это был, а самый близкий друг. К тому же парень водил мастерски, в прошлом был автогонщиком и выступал за команду «Юксона». Дважды буквально «выдирал» «Ауди» из таких передряг, устроенных дорожными идиотами, что если бы не его дар и чувство машины, то дело закончилось бы травматологией, а то и моргом.

Познакомился с ним Гера еще во время своей работы у Хроновского. Его тогдашний водитель то ли заболел, то ли занимался с «Кадиллаком», менял колодки, которые стирались у американского бронированного слонопотама через каждые пять тысяч километров, и Геру в аэропорт отвозил этот парень, Володя. Вот и сейчас он встретил Геру в Шереметьеве-2 после вашингтонского рейса, подхватил его чемодан, искренне обрадовался, увидев шефа. Володя часто возил Настю с ребенком, по-своему был к ней привязан и после разрыва Геры и Насти искреннее переживал, а Киру ненавидел, что называется, «от души». Неизвестно, какая муха его укусила и отчего он решил, что после нескольких дней отсутствия Геры что-то изменится и, может быть, шеф «возьмется за ум», но вопрос свой он, тем не менее, задал и получил унизительный для себя ответ. В салоне автомобиля повисло напряженное, тяжелое, нехорошее молчание. Наконец Гера не выдержал:

– Вов? Слышь, что ли? Володь?

– Чего?

– Ну, ты чего, обиделся на меня, что ли?

– Да ладно, нормально все.

– Ты это, хорош, понял?! Тебе-то какая разница?

– Да, Герман, да сил нет видеть, что с вами происходит! У вас такая семья была замечательная, жена прекрасная, я вообще таких женщин никогда в жизни не видел, и вот… Да ладно.

– Ну, уж договаривай, Вов, чего там.

– А вы не станете опять говорить, что я буду пешком ходить?

– Не стану. Обещаю.

– Я говорю, значит, что жена у вас была замечательная, Настя. А эта проститутка, ведьма какая-то, эта ваша Брикер. Ее сотрудники брюквой прозвали, блядину ебаную.

– Э, ну, ты полегче, полегче!

– Да чего полегче-то! Ведь невозможно! Окрутила вас эта зараза, увела от жены, которая, говорят, вам жизнь спасла, а теперь, пока вас не было, распоряжалась в офисе так, словно она директор, а не вы! Уродов каких-то привела, всех друг с другом перессорила, вон, девчонки из новостной редакции увольняться собрались, да решили вас дождаться. И хер этот лощеный ее два раза прямо от офиса забирал: весь на понтах, четыре джипа охраны, два «Мерседеса», а она к нему в машинку за стекло тонированное шасть, шалава, мигалки повключали и на Гоголевский давай выезжать, а там пробка. Так крякали своими крякалками, так, еб, что все, наверное, думали, что президента везут, а на самом деле эту шалаву на променад…

Гера молча выслушал его. Задавать вопрос о личности «лощеного хера» не стал: и так понятно, кто это был. С каким-то отрешенным спокойствием спросил:

– Все? Выговорился?

Володя, словно спохватившись, что наговорил лишнего, буркнул в ответ:

– Извините…

– Да нет, ничего. Нормально все. Давай-ка останови, где поудобнее, я тебе скажу кое-что.

Шофер поглядел в боковое зеркало, убедился, что идиотов, лезущих по обочине на своих танковых внедорожниках, не наблюдается, и съехал на глинистую полосу вдоль Ленинградского шоссе. Гера приоткрыл окно, закурил и выпустил струю дыма в щель.

– Значит, не нравится тебе Кира-то?

– Да как она кому-то может нравиться, паскуда эта!

– Ты давай без эмоций. Ты на мой вопрос ответь.

– Ненавижу я ее.

– Сильно?

– Сильно.

– За то, что баба такая успешная, а ты шофер? Заедает это тебя?

Володя хмыкнул:

– Да что вы, Герман, мне все норовите мое место указать? Я и без вас его отлично знаю. Да. Я всего лишь шофер, всю жизнь за баранкой и больше ничего не умею, но я честный человек, понимаете? Мне перед своей женой краснеть никогда не приходится, и сплю я спокойно. Меня эта несправедливость бесит, понимаете? Почему прекрасная женщина, ваша жена, которая для вас столько сделала, почему вы, почему… – Володя от волнения запутался в словах, замолчал и красноречиво махнул рукой, мол, да пошло оно все.

Гера выбросил окурок и поднял стекло:

– Поехали на Сокол.

Володя радостно кивнул и собрался было дать по газам, но Гера поднял указательный палец:

– Уан момент. А вот ты, Володь, мог бы из ненависти человека убить?

– Я-то? Ну, не знаю… Если на войне, то мог бы, наверняка.

– Тогда я конкретизирую. Ты мог бы убить Брикер?

Володя убрал руку с ручки коробки передач, сжал ладонь в кулак и сильно ударил по рулевому колесу, отчего то загудело:

– Запросто!

Гера откинулся на спинку:

– Хороший ты парень, Володя. Простой и искренний. Забудь, ладно. Убивать не надо никого, я пошутил.

…Гера звонил долго, но ему никто не открывал. Он приложил ухо к двери, но никаких признаков жизни внутри квартиры не услышал. Хотел было уйти, но дверь соседней квартиры открылась, и появилась соседка – пожилая дама, держащая в руках мелкотравчатую собачку породы пекинес.

– Здравствуйте, – Гера попытался вспомнить, как ее зовут, но из этого ничего не вышло, – а вы не знаете, где… Где люди из этой квартиры?

– Здравствуйте, молодой человек, – соседка смотрела на него с каким-то веселым пренебрежением, – а с людьми из этой квартиры произошли не так давно разные события.

Гера прижался к двери и почувствовал, что ноги его слабеют. Он сглотнул внезапно возникший в горле ком и упавшим голосом спросил:

– Какие события? Что случилось?! – Его голос обрел силу, словно смысл сказанного соседкой только что окончательно дошел до рассудка. – Что с моей женой?!!

– Хм… Вашей женой? Боюсь, что теперь уже не с вашей, – соседка явно издевалась, ей интересно было понаблюдать за реакцией Германа, и она наслаждалась этой сценой, где явно играла главную роль, даже, пожалуй, была режиссером и сценаристом одновременно. – Настя, кажется, вышла замуж за журналиста из Англии, и они прямо на следующий день все втроем уехали. Во всяком случае, застолье у них было прямо свадебное! Гостей много, даже этот, из правительства, кажется, приезжал. Как же его фамилия-то? С рогами что-то связанное… Вот не вспомню.

Вкус земли во рту. Он никогда ее не ел, но отчего-то понял, что вкус ее должен быть именно таким.

– За какого еще журналиста… Ах да… Сэ-ээр… Но она не могла выйти замуж, ведь мы еще даже не разводились! А куда они уехали?

– Да вот как-то не сообщили они мне точного адреса. К нему, кажется, и уехали. В Англию. Ой, да что же я вам главного-то не сказала, – соседка машинально сжала свое лохматое животное, и собачка недовольно взвизгнула, – Анастасия же вам оставила ключи, сказала, чтобы я вам их вернула, как только вас увижу. Сказала, что больше она сюда никогда не вернется и можете пользоваться своей квартирой сколько угодно. Сейчас я вам ключи-то… Вот. Возьмите.

Сказать, что на лице Володи, когда он увидел Геру, возвращающегося обратно вместе с чемоданом, было написано разочарование – значит ничего не сказать. Гера, поймав вопросительно-сочувственный взгляд водителя, похлопал его по плечу и промолвил:

– Поехали, старик, к предмету твоей ненависти. Так надо.

Они вырулили на Алабяна и медленно поплыли в плотном потоке машин. Гера пустыми глазами смотрел на серость за окном и вдруг среди этой серости различил яркое пятно: вывеску ресторана.

– Слушай, Вов, а ты водку пьешь?