Без маски

— Что ты хочешь сказать? — спросил старик.

— Я думаю, она сказала за нас обоих, — произнес Юн и вдруг широко улыбнулся. — Я думал о ней все эти дни. Я хотел бы жениться на Хильде, если она хочет того же.

— Оба из знатного рода, и оба — изгнанники, — сказал младший сын и улыбнулся. Это было удивительно. Улыбка совсем преобразила лицо юноши.

Гюдред отправился за дочерью, но вскоре вернулся один.

— Тебе придется поговорить с ней завтра, — весело сказал старик. — Она и довольна и смущена. Здесь, в лесах, не так уж часто случается, чтобы девушки сами сватались к парням. А теперь давай-ка побеседуем. Огмюнд Ролвсон прибыл в долину, наступило время действовать…

На следующее утро Юн стоял около хлева и налаживал свой боевой лук. Из-за угла показалась Хильда с коромыслом на плечах. Они застыли на месте, глядя друг другу в глаза. Девушка попыталась что-то сказать, но тут ее лицо и шея залились краской. Коромысло соскользнуло с плеч, и деревянные вёдра с грохотом покатились по земле. Но Хильда и Юн не заметили этого. Они стояли и о чем-то перешептывались.

— Время идти, — произнес бесстрастный голос позади Юна.

Хильда быстро высвободилась из рук Юна и поправила волосы. Потом она повернулась к брату и смеясь погрозила ему кулаком:

— Эй ты, тихоня, подкрадываешься, словно волк!

— А вы, я вижу, рано поднялись, — добродушно сказал он и обнял сестру. — Избави тебя бог от этого кулачка, родич, — добавил он, поднимая вверх ее руку. — С ней не так-то легко сладить, когда дело доходит до ссоры. Придется тебе поскорее приручить ее, а то она одичала, как горная кошка…

Огмюнд Ролвсон сидел в парадной горнице Сигурда в окружении своих приспешников, когда Гюдред вошел туда вместе с сыновьями и Юном Свенсоном. Огмюнд с изумлением взглянул на них. В одно мгновение его люди схватили Юна и отобрали у него оружие.

— Это выкуп за тебя, Гюдред? — спросил Огмюнд, презрительно скривив губы и кивая на Юна.

Он оскалил зубы, словно волк. Все знали, что так он обычно смеялся. Огмюнд Ролвсон был жесток и властолюбив. Ни разу не случилось, чтобы слабый или несправедливо обиженный человек нашел у него защиту. Сейчас оба его врага были у него в руках, и он не замедлит расправиться с ними.

— Выкуп за меня? — медленно, но громко повторил Гюдред. — Нет, ты ошибаешься, Огмюнд Ролвсон; это выкуп за нас всех. Ни одной осени, ни одной зимы, ни одного рождества мы не проведем больше в горах и лесах.

— Ну что ж! — злобно сказал Огмюнд и взглянул на Сигурда. — Мы подберем для вас местечко понадежнее. В земле будете вы отныне проводить рождество! — громко выкрикнул он, и вскочил с места.

— Возьми мой меч, — сказал Гюдред, — он сделан из лучшей стали, чем твой, вывезенный из Франции.

— Красно ты говоришь! — насмешливо сказал Огмюнд. — Положи-ка свой меч на стол рядом с моим и помолчи.

— Могу я попробовать, который из них крепче? — спросил Гюдред. — Это мое последнее желание. Ты не можешь отказать мне. Таков наш закон и наше право.

Огмюнд кивнул. Тогда Гюдред поднял знаменитый меч Огмюнда высоко над головой и изо всех сил стукнул им о свой собственный меч. На мече Гюдреда не осталось и следа. Но прекрасный меч — гордость Огмюнда — лежал у его ног, сломанный пополам.

Могущественный Огмюнд Ролвсон на мгновение утратил дар речи. Затем он вскочил и, схватив меч Гюдреда, принялся тщательно осматривать его и ощупывать. Легким ударом Ролвсон отрубил угол у стола, глубоко вонзил меч в огромный столб из крепкого соснового дерева. Оружие разило без промаха.

— Каким способом ковал ты этот меч, родич Гюдред? — спросил Огмюнд возбужденно. — Да знаешь ли ты, что это значит?

— Какую цену назначишь ты моему мечу? — спросил Гюдред, не отвечая на вопрос.

— Цену? Цену? — раздраженно воскликнул Огмюнд. — Я спрашиваю, как ты ковал этот меч? Где ты берешь руду? Что ты с ней делаешь? Как устроена твоя печь? Я хочу это знать! Отвечай же!

Гюдред молча указал на Юна Свенсона и своих сыновей. Он вопросительно взглянул на Огмюнда Ролвсона, и тот сразу всё понял.

— Что значите вы по сравнению с этим, — Огмюнд указал на меч Гюдреда. — Отпустите этого человека, — обратился он к своим слугам. — Я повелеваю всем им жить здесь и служить мне. Им возвращены все права. Кто поднимет на них оружие, будет моим врагом. Пойдем, старый кузнец, я хочу кое о чем поговорить с тобой…

Так Гюдред-изгнанник вернулся в родную долину и отпраздновал рождество и свадьбу дочери в древней усадьбе своих отцов. Огмюнду Ролвсону не много было радости от меча, выкованного для него Гюдредом. Кто-то отомстил ему за все его злодеяния и зарубил его глухой зимней ночью. Говорили, что это было дело рук Сигурда.

А сталь Гюдреда еще много лет служила бондам, — и первый меч кузнеца был повешен в старой оружейной при церкви рядом с изображением святого и колчаном Юна Свенсона.

Битва при Стиклестаде^[33]

(Перевод Л. Брауде)

Лейв Брюсе был из хорошего, но обедневшего рода. Предки его охотились на мелкую дичь и крупного зверя, и их всегда почитали те, кому случалось принимать их в своем доме. Отец Лейва вновь получил свою родовую усадьбу, которую его дед утратил из-за старых родовых распрей, многочисленных убийств, а также запутанных и проигранных им тяжб.

Лейв Брюсе разумно управлял своей усадьбой. Он, как и многие другие, принял христианскую веру, считая, что так жить ему будет легче, лучше и безопаснее.

Он был родом из граничащей со Швецией местности, жители которой всегда поддерживали добрососедские отношения с королем Улавом Харальдсоном. Но усадьба и селение подвергались частым нападениям разбойничьих отрядов, которые появлялись то в одном, то в другом месте долины по обе стороны границы, разоряли жителей, сжигали селения и спешили с добычей в свои жилища в безлюдных степях. Разбойники никогда не пахали землю и не думали о сохранении урожая до нового.

Однажды ночью три разбойника ворвались в усадьбу Лейва, сожгли живьем отца и увели сестру. Ее потом нашли изувеченной и умирающей.

Среди самых кровожадных викингов и воинов, даже среди бродяг наемников, сражавшихся за других и убиравших с пути чужих врагов, эти разбойники считались наипрезреннейшими из всех живых существ. Так уж повелось, что ни один ратник и ни один честный и мужественный человек не имел с ними ничего общего. Потому что могущество этих грабителей зиждилось на бесчестных поступках, и им доставляло наслаждение убивать и мучить людей одного лишь мучительства ради. Рассказывали, что их победные празднества всегда заканчивались пытками пленников.

В течение многих недель Лейв преследовал разбойников, и в конце концов ему удалось настигнуть одного из них. Оставалось найти еще двоих.

Лейв поставил целью своей жизни разыскать этих людей. Он знал, что не успокоится, пока не отомстит им.

Через два дня он рассчитывал быть в Трённелаге и надеялся, что Улав Харальдсон уважит его просьбу о мщении. Уважит в награду за преданность королю и за раны, полученные в бесчисленных сражениях за короля-христианина. Если случится так, что бонды поднимутся против короля, Улаву пригодится и боевой лук Лейва…

Следующей ночью на пути Лейва встретилась какая-то усадьба. Еще дымилось пожарище, а на дворе лежала убитая челядь, кровь которой смешалась с кровью скотины. Казалось, здесь недавно была кровавая бойня. Повсюду валялись шкуры и рога животных. Видно, грабители поработали вовсю.

Лейв стал разыскивать своих врагов на покрытых горными лугами склонах и на голых скалах, а на следующее утро прошел по горным долинам Трённелага. Здесь у него были знакомые.

Грими из Ос радушно принял Лейва и рассказал ему, что бонды собрали большое войско, которое стянули к равнине Стиклестад. Все тропы запружены хорошо вооруженными людьми, которые хотят защитить свое добро от грабителей. Нахмурив брови, Грими продолжал свой рассказ. Здесь появлялись посланцы Улава Харальдсона с предложением охранной грамоты, но в этом селении никто не ушел в войско Улава. И если бы кто-нибудь захотел заставить людей уйти силой, они бы стали защищаться. Пусть уж богачи сами сражаются за свои интересы. Ведь Улав боролся теперь уже не за общее дело жителей севера.