Убийственная реклама, или Тайна работодателя

«Он сделает мне предложение», — мелькнула догадка, превратившаяся в уверенность, когда он вернулся, что-то сжимая в ладони. Полине в тот миг показалось, что сердце замедлило бег. Он ближе, он рядом, он с нею, возлюбленный человек. Он встал перед ней на колени и как на икону глядит. Он словно мальчишка робеет, все тянет, не говорит. Она в предвкушении чуда. Она все предвидит, и вот ее ненаглядный мальчишка коробочку достает. Она обо всем догадалась. Она уже все поняла, и на глазах проступили прозрачные капли слез. Он улыбнулся, сияя, вдохнув, расправил грудь. Он тянет, она понимает, что он боится чуть-чуть. Он ее пожирает глазами, в которых пылает огонь. Он видит: «Она понимает». И расправляет ладонь, ногтем поддевает крышку коробочки и говорит:

— Я хочу, чтобы мы поженились.

У женщины сердце щемит. В слабом свете, проникающем сквозь окно, она видит кольцо обручальное, понимая, что к этому шло уже давно, изначально. Он кольцо ей передает, она коробочку принимает. Она не сказала ему пока «да». Но скажет. Точно знает.

Он осторожно колечко берет, зажимая тонкими пальцами. Украшенье блестит, за собою зовет, под венец сорваться.

— Так ты станешь моею женой, чтобы не было больше у нас недомолвок? — спрашивает он.

Она согласно кивает, все без уловок.

Полина ощущала энергию, захлестнувшую ее девятым валом, когда пальца коснулись его руки, кольцо. Она заплакала, обняла его за шею, повторяя:

— Я тоже тебя очень-очень люблю, мой мужчина.

— И я тебя люблю, — гладя ее светлые волосы, прошептал он, наполняясь радостью и тихой доброй грустью.

Сейчас он не знал, какая будет у них свадьба, будут ли они счастливы, сколько детей она родит ему, да и родит ли вообще. Сейчас, сидя на кровати, прижимая к себе ее горячее тело, чувствуя, как напряглись ее соски под майкой, он видел кошмар, сковавший все его нервы до онемения. Он зажмурился, и картинка стала ярче. В ней он эфемерным телом парил под потолком спальни, а кто-то, обнимавший его любимую женщину, из спины которой росло крыло, достал нож из-под собственной кожи. Душа Толи кричала об опасности, но Полина сильнее прижималась к человеку в тени, подносящему лезвие к сочленению крыла и тела. Острие полоснуло по твердо-панцирной плоти, разбрызгивая кровь. Полина подняла к потолку лицо с широко раскрытыми глазами и беззвучно кричащим ртом. Бесплотный дух рвался на помощь вниз, но его словно цепями приковали к потолку. Человек в тени резал крыло, водя лезвием туда-сюда, прижимая к себе женщину, бесполезно колотящую его в грудь, по плечам, по лицу. Когда все пространство заполнили парящие пух и перья, брызги крови, дух смог прорваться к постели, но опоздал, из спины женщины торчала уродливая кровоточащая культя, веерящая белесо-желтыми жилами. Крыло, сочащееся темно-красным соком, валялось на шелковом покрывале. Человек показал свое лицо. Душа Толика в ужасе расширила глаза, открещиваясь от принадлежности к нему, но образовавшаяся из ноздрей и глаз человека воронка затягивала душу внутрь тела.

Толя, жадно хватая воздух, как надолго лишенный кислорода ныряльщик, открыл глаза. Полина была в его объятиях. Она посмотрела на него с любовью, и глаза ее вмиг стали испуганными.

— Что-то случилось?! — спросила она, чувствуя, как плотно обручальное кольцо обвивает палец.

— Я сейчас, — отстраняясь, вскакивая с кровати, прошептал он. Слова дались с трудом. — Хочешь пить?

— Тебе помочь? Пить я не хочу, — вставая, сказала она, заметив, как побледнела кожа любимого, покрываясь мурашками.

— Я сейчас-сейчас, — выходя в коридор, спеша на кухню, шаря в кармане.

Он включил свет, начал наливать остывшую кипяченую воду из чайника. В кружку с легким звоном упал кусочек накипи. Он не обратил на него внимания, взявшись открывать флакончик с успокоительным, купленным сегодня по дороге домой в одной из аптек.

— Что с тобой? — спросила Полина, подходя к нему, щурясь на свету. Она тихо ступала босыми ногами по полу.

— Все нормально, только лекарство приму, — капая мятно-масляную жидкость в воду, ответил он.

— Успокоительное, — ощущая запах, уточнила женщина. — Тебе тяжело?

— Мне очень тяжело, очень, — залпом выпивая воду, признался Толик.

Голова у него закружилась, он поставил кружку мимо стола, и та полетела на пол. «Лови», — крикнула Полина, но… кружка разбилась. Они решили, что на счастье. Она сказала, что подметет все завтра утром и что согласна стать его женой. Он опустил глаза, увидев ее не прикрытые майкой лобок, колени, ступни.

— Хочешь, я поцелую тебя там? — спросил он.

Глава 9

Или это паранойя?

На вынос тела Толя все-таки пошел. Это решение не было данью лицемерной боязни проявить истинные чувства в отношении погибшего. Он не испытывал бы угрызений совести, если бы не пошел в это субботнее утро к десяти утра на Малую Слабодскую-Кичигина улицу, дом тридцать четыре, подъезд номер шесть. Они даже ни разу не общались друг с другом по душам, а единственная попытка поговорить закончилась мордобоем, потерей амулета со стороны Толи и прощанием с жизнью со стороны Ивана. Но, проснувшись сегодня в восемь, он снова испытал наитие. Он подумал, что под колеса погибшего кто-то направил. Не толкнул, а именно направил. Встречаются же люди с огромной телепатической или просто с силой внушения, возьмите хотя бы лидеров псевдорелигиозных сект — они могут убедить сотни людей выпить яд, запереться внутри здания, которое поджигают, прыгнуть с обрыва в пропасть. Чтобы увидеть среди тех, кто будет на похоронах, нужного человека, а если нет кого-то конкретного, то хоть заметить, уловить суть происходящих с ним в последние недели загадочных событий. Вот почему Толя надел черную шелковую рубашку, серебряные запонки с вкраплениями циркония, черные брюки в мелкую белую полоску, сказал Полине, что заскочит на работу доделать раскадровку, а сам направился по указанному адресу на вынос тела…

Она не особо удивилась его желанию поработать с утра. Если бы ей платили столько же, то она, как думала, вообще не вставала бы из-за компьютера. Они условились встретиться на вокзале. Полина с воодушевлением отнеслась к идее поехать в Санкт-Петербург. «Я там давно не была, ты просто золото, мне так хорошо с тобой», — сказала она, провожая его, прежде чем закрыть дверь. Потом пошла к окну и посмотрела на его удаляющуюся в сторону станции метро фигуру. Полина представила его без рубашки и брюк, как при каждом шаге на одной из его ягодиц образуется ямочка. Она рассмеялась сама над собой, над своим счастьем. Отойдя от окна, посмотрела на палец с блиставшим на нем кольцом. Снова рассмеялась. Потом взяла новый сотовый, купленный Толиком, с тумбочки. Не удержалась и сфотографировала кольцо, сделав из этого кадра заставку на экран телефона. Рассмеялась тому, что ведет себя как девчонка-школьница в пору первой любви. Села на не застеленную кровать, набрала номер.

— Мама, — дождавшись, пока на другом конце возьмут трубку, произнесла Полина. — Вчера Толя сделал мне предложение… Да… Да… Ты бы его видела, оно такое красивое, из белого с желтым золота с камнем… Забыла, но, кажется, сапфир, хотя не уверена… Ну он такой, прозрачно-голубой, очень нежный и красивый… Нет, сегодня не сможем, мы едем в Петербург отдохнуть. Во-первых, Толя там не был ни разу; во-вторых, ему нужно развеяться. Он совсем подавлен исчезновением отца, хоть и держится… Да, мам, вчера он ни с того ни с сего пошел на кухню успокоительное пить… Я в нем уверена… Перестань, он не сумасшедший и не маньяк, просто для него это шоковая ситуация… Мам, представь себя на его месте… Все, давай лучше о кольце тебе расскажу… Как он сделал предложение?… Он принес отличное французское вино, еду, мы накрыли стол, свечи и музыка, я надела свое вечернее платье… Да, то самое. Не перебивай! Так вот, он пригласил меня танцевать, взял мою руку, надел кольцо и прошептал на ухо, что просит моей руки и сердца… Чего смешного?… Хватит смеяться, ма!.. Оооо, лучше смеяться, чем плакать. Да-да, я уже взрослая. Да, я выхожу замуж… Рано? Да мне за тридцать, ма… Слушай, мне надо вещи собрать свои и его, я пойду, ладно. Приедем, и я позвоню…