Таежная богиня

Потеряв голову, Прошка бросался на поиски алкоголя. Просил, умолял, ползал в ногах, приносил и вываливал в обмен все свое сбережение в виде добытых шкур, приготовленной на зиму рыбы, мяса...

И это длилось до тех пор, пока алкоголь был доступен. Заканчивался полевой сезон, и Прошка после длительной ломки успокаивался до следующего сезона.

Так и произошло, когда поблизости встала геологоразведочная партия под началом Матвея Борисовича Гердова. На этот раз Прокопию не повезло. Дисциплина в партии была поистине армейской. Помимо дисциплины был строжайший учет всего, и снаряжения, и продовольственных припасов. Сам начальник Матвей Борисович ежедневно проверял и перепроверял все по описи.

Прошка метался. Он никак не мог понять, почему начальник партии никак не хотел менять пушнину на спирт. Душа у Прошки горела. В первый же день он принес в лагерь геологов целый мешок беличьих и заячьих шкурок. Результат предложенного обмена был нулевой. На следующее утро он раскладывал на кухонном столе уже соболиные и горностаевые шкурки. И снова никакой реакции. Прошка еще больше заволновался. Он стал снижать своему товару цену. Однако Матвей Борисович лишь мотал головой и выпроваживал охотника из лагеря, запрещая тому и впредь приходить со шкурами в обмен на спирт. Он и своим подчиненным строжайше наказал ни в коем случае не давать вогулу спирта, объясняя это тем, что у коренных северян нет иммунитета к алкоголю, что всего один глоток делает их сразу хроническими алкоголиками. Но, как известно, чем строже указ, тем слаще его нарушение.

Уже через день пьяный и счастливый Прошка ввалился к геологам с почти пустой бутылкой спирта. Он был веселый и жалкий в своем опьянении. Не скрывал, как и за что он добыл столь долгожданный продукт. Гердов тут же уволил своего снабженца, отправив его на большую землю. А Прошку предупредил, чтобы тот больше на глаза ему не показывался.

А вогул продолжал летать и быть великим, пока не закончился спирт и его вновь не затрясло. На этот раз Прошку ломало гораздо сильнее, чем прежде. Он мучился, горел, его выворачивало, пустота внутри требовала хотя бы пару глотков... Он перебирал в голове все возможные варианты добычи спирта у геологов, поскольку другого источника не было. До ближайшего поселка было почти сто километров. Да и там водка или вино — редкое явление.

Прошка терялся в догадках. Он понимал, что должен же быть такой товар, от которого начальник не откажется, и он получит свое долгожданное счастье. Думал, думал и... Неожиданно Прошку подкинуло и словно сдуло с топчана. На ходу неуклюже влезая в малицу, он улыбался от предвкушения скорого результата — долгожданного опьянения.

Он вспомнил пустое, на его взгляд, занятие начальника — ежедневное рисование. Как-то заглянув через его плечо, Прошка поразился, как ловко у начальника получалось изображать камни, кусты, воду, зверей и птиц... Но Прошка не мог понять, зачем тот все это рисует. Может, он любит все нарисованное, раздумывал Прошка, помня, какими теплыми и добрыми становились глаза начальника, когда тот изображал скалы, деревья, траву...

Тут Прошку точно молнией полоснуло! В святилище, за которым он много лет наблюдал, среди различных даров и пожертвований лежали два рулона, на которых тоже были нарисованы реки и деревья, горы и звери, и много-много непонятного, но красивого. Прошка не раз разворачивал эти рулоны и любовался рисунками.

Маленький вогул несся на священную гору, в глубоком разломе которой и находилось древнее вогульское капище. Начальнику понравится, стало быть, он обязательно согласится на обмен одного из рулонов на спирт. Потом Прошка постарается вернуть этот рулон обратно, но это потом, потом, потом... Сейчас главное — раздобыть побольше спирта. У Прошки опять засосало в желудке и изо рта потекли слюни от предвкушения скорого праздника.

Когда Матвей Борисович развернул принесенный Прошкой рулон, его брови полезли вверх, а глаза округлились. Он и верил, и не верил, что держит в руках древнюю, легендарную карту Рифейских гор. Карту, о которой сложено множество мифов и историй. Никто из геологов не верил в ее существование, а она вот! Когда появились истории про эту карту, никто не мог бы сказать точно. Но веков пять-шесть назад, как минимум.

Прошка нетерпеливо топтался возле начальника в ожидании заслуженного вознаграждения.

— У тебя есть ружье? — наконец проговорил Матвей Борисович внезапно дрогнувшим голосом. Он не отрывался от карты.

— Нету, однако, — ответил Прошка и, заподозрив неладное, замер, перестав даже моргать.

— Скажи, что ты еще хочешь? — добавил громче Гердов, продолжая впиваться взглядом в карту. — Говори, не скромничай. Получишь все, что в моих силах.

— Я бы, мне бы... спирта, начальник! — наконец выговорил Прошка и даже немного присел, словно приготовился к удару. И удар не заставил себя ждать.

— Что-о?! Спирта? — Матвей Борисович оторвался от рулона и так взглянул на вогула, что тот присел еще ниже. — Чтоб я об этом больше не слышал! Я тебе дам все, что ты пожелаешь, кроме этой заразы! Понял, нет? — Вид начальника был столь суров, что Прошка часто-часто закивал и опустил глаза.

Так Прокопий Лаплах вместо спирта получил отличное ружье самого начальника партии, боеприпасы на целую зиму, снаряжение геолога-полевика, консервированные продукты и много другой мелочи. Возражать начальнику он не стал. Пришлось тащиться через перевал к сезонным лесозаготовителям, где он успешно, а главное, быстро пропил и ружье, и боеприпасы, и снаряжение...

Когда Прошка “просох” и к нему вернулась память — он пришел в ужас. События страшной лавиной обрушились на него, изломали, придавили. Надо было срочно возвращать рулон в святилище. Старик Ласманов — строгий и сильный лозьвинский шаман — не простит ему этой вольности. Все его боялись — и вогулы, и ханты, и даже зыряне. Он мог говорить с духами на равных, мог спокойно перемещаться в пространстве, и не только в нижнем мире, но и в верхнем. Мог одним лишь словом вылечить или наслать порчу.

И снова Прошка метался, ломая голову, как вернуть рулон, который начальник почему-то назвал картой. Так ничего и не придумав, Прошка пришел к Матвею Борисовичу, чтобы попросить рулон обратно. Тот выслушал. Долго молчал, а потом распорядился выдать Прошке старое ружье, боеприпасы, поскольку охотничий сезон был на подходе. После этого начальник строго и громко, чтобы слышали все, велел Прошке больше не показываться ему на глаза и чтобы ноги его больше не было на базе. Иначе, добавил он и для убедительности погрозил пальцем, он посадит Прошку под замок до тех пор, пока партия не свернет свои дела.

Как раз после этих событий Виктор Мальцев и познакомился с Прокопием Лаплахом. Краем уха услышав о какой-то карте, которую маленький вогул приносил начальнику, Виктор захотел подробнее узнать, что за карта, от самого Прошки. Найти его было нетрудно, многие из геологов бывали в старой, почти развалившейся Прошкиной избушке.

Виктор пришел вовремя. Маленький вогул был в отчаянии, он чуть не рвал на себе волосы. Это было странным, поскольку вывести из себя бесстрастных по натуре северян могла лишь какая-то необыкновенная и чрезвычайная причина.

Остаток спирта во фляжке, что служил Виктору универсальным лекарством в его походах, развязал вогулу язык. Быстро опьянев, он поведал рослому пареньку о своей беде.

Когда Виктор услышал про старинный рулон бумаги, на котором нарисованы речки и берега, горы и лес с птицами и зверями, он не сразу понял, о чем шла речь. А когда пришли первые догадки, его сначала мелко затрясло, а потом точно с головы до ног окатило ледяным потоком. Юноша замер, продолжая в глубине души все же сомневаться в фантастической удаче. Он и не мечтал, что когда-то вот так нежданно-негаданно подберется к этой волшебной карте, о которой столько слышал и читал.

Желая убедиться в своей удаче, Виктор снова и снова тормошил пьяного вогула, допытываясь, как выглядит этот рулон, выспрашивая подробности ее содержания и откуда она у него. Однако в ответ Прошка только мычал, сопел и пускал слюни. Надо было ждать утра. Едва дождавшись рассвета, Виктор вновь затряс маленького вогула. Но, выспавшись и протрезвев, Прошка не торопился с ответом. Он молчал, с подозрением поглядывая на паренька. Молчал, пока тот не заявил, что поможет Прошке вернуть рулон. Ему ничего не оставалось, как поверить, поскольку других вариантов и предложений не было.