Дом, который построил Майк

Колюн попал в хозяйственную роту, так как не мог бегать марш-броски, не мог стоять в карауле на вышке, потому что постоянно до слез засмеивался заключенными, не мог находиться долго без сладкого.

Решил я купить Коперника за свою годовую зарплату в армии, составлявшую семь рублей пятьдесят копеек в месяц. Это позволяло Колюну как-то сводить концы с концами, и покупать несколько незапланированных килограммов конфет-подушечек в местном военном киоске. Еще купил его своим чертовским обаянием, не называя его Толстозадый. Я его звал просто - Коперник.

ЦИТАТА

(из последнего письма Коперникова девушкам, перехваченного секретной частью политотдела)

Здравствуй Валенька, это твой Коперник. Пишу тебе из наряда по кухне.

На этом заканчиваю, служба.

Письмо Коперника девушке Вале.

Я стоял на посту, суточном, трехсменном, неподвижном, готовил себе чай, находясь в приседе. С поста я мог сойти, только заклинив штык-ножом систему сигнализации, шаг вправо, шаг влево грозил мощной сиреной в караульном помещении, на сигнал которой в течение двадцати пяти секунд, в полном вооружении выдвигается караул, готовый без предупреждения открыть огонь в первого встречного-поперечного.

Толстозадый зашел в зону охраны Боевого Знамени части 6705, выпил со мной кружку чая, закусив пригоршней подушечек. Руки его заметно дрожали, но, в общем, он выглядел молодцом. Впереди его ждала своеобразная финансовая независимость в размере 7 рублей 50 копеек в месяц, которую он собирался утаивать от всевидящего ока сержантского состава хозяйственной роты.

Всю получку за него получал старшина Урумбек Маменгалиев, точнее просто не выдавал деньги Колюну, ссылаясь на тяжелое финансовое состояние хозяйственной роты. Посылки от любимой мамы, переполненные всякими сладостями, любезно выставлялись Колюном на стол сержантского состава, следуя неуставному уставу - получив посылку, солдат должен сразу же проявить самоотверженность и верность воинскому братству. Правда, сам он так же любезно отказывался присутствовать на чаепитии, коротая это время с зубной щеткой и бритвой.

Выскабливая туалет или центральный проход между шконками, он всегда помнил, что в армии нужно иметь с собой зубную щетку обязательно. Зубы ли надо почистить, отхожее ли место - она должны быть всегда в сапоге и наготове. Закон. Чистя "очко" зубной щеткой, помни, что новая "Браун-электра" с ворсинками в разные стороны действует гораздо эффективнее и проникает во все даже самые укромные уголки полости унитаза и ЦРП.

Пояснение. ЦРП - Центральный Ротный Проход.

Вошка

( быль)

Были брат и сестра - Вася и Катя; и у них были вошки. Весной вошки пропали. Дети искали их везде, но не могли найти.

Один раз они играли подле амбара и услыхали - над головой кто-то орёт тонкими голосами. Вася влез по лестнице под крышу амбара и стал искать, а Катя стояла внизу и всё спрашивала:

- Нашёл? Нашел?

Наконец Вася закричал ей:

- Нашел! Наша кошка... и у неё наши вошки! Какие чудесные, как они выросли! Иди сюда скорее!

Катя побежала домой, достала молока и принесла вошкам. Но вошкам хватало и кошки, которую они еще не доели.

Вошек было пять. Когда они выросли немножко и стали выползать из дверей амбара, дети выбрали себе одну особь, серую с белыми лапками, и принесли в дом. Мать раздала всех остальных вошек соседям, а эту оставила детям. Дети кормили вошку комбикормом, играли с ней и клали с собой спать.

Один раз дети пошли играть на большую дорогу и взяли с собой вошку. Ветер шевелил жёлтую ботву на дороге, а вошка играла с соломой, и дети радовались на неё. Потом они нашли подле дороги чью-то ножку и забыли про вошку.

Вдруг они услыхали, что кто-то громко кричит:

- Назад! Назад!...

и увидали, что скачет охотник, а впереди его две собаки - увидали вошку и бегом к ней. А вошка вместо того, чтобы бежать, присела к земле, выгнулась и вытянула вперёд шесть своих передних лапок и смотрит на собак.

Катя испугалась, закричала и побежала прочь. А Вася, что было духу, пустился к вошке.

Охотник подскакал и попытался как-то ещё отогнать вошку от собак, но сам едва-едва остался жив и унёс ноги.

А Вася принес вошку домой и уже больше никогда не брал её с собой в поле.

Колюн прибрал за нами кружки и остатки конфет, принял от меня учебную гранату Ф-1, протер ее носовым платком, чтобы не оставлять моих и своих отпечатков пальцев.

Затем отошел метра на четыре в сторону от поста и неуклюже кинул гранату в зону охраны.

Видимо он собрал в этом броске все свои силы, замученного бессластием службы солдата, и поэтому все получилось так, как мы и задумывали. Он бросает гранату, потом спокойно уходит в роту, и, как ни в чем не бывало, продолжает чистить туалет. Я вызываю караул через десять-пятнадцать минут, путем включения боевой тревоги. Караул поднимает командира части полковника Макаревича, полковник Макаревич вызывает спецроту саперов по разминированию и уничтожению неразорвавшихся зарядов, я получаю свой отпуск за отличное несение боевой службы и не уход с поста в экстремальной ситуации.

Колюн получает свои честно заработанные бобы.

Все получилось так, как мы и задумывали. За исключением одной вещи.

Осколочная граната прилетела мне не куда-нибудь, а точно в мою психически больную голову и серьезно разбила бровь. Кровь хлынула, именно хлынула, из рассеченной брови, я взвыл от боли, и на несколько секунд потерял сознание. Очнулся практически мгновенно, но было уже поздно. С поста я, пошатнувшись, сшагнул, и всем своим нутром почувствовал, как в караулке завыла сирена сигнализации. Затикали двадцать секунд, за которые Колюну необходимо было скрыться с места нападения.

А бежать было некуда. Вход в штаб только один, и при Колюновской комплекции нечего было и думать убежать от вышколенного и обученного убивать караула. К тому же он так остолбенел от первой в его жизни пущенной крови, что я только прикладом заставил его очухаться от содеянного и затолкал его в открытый кабинет Начальника штаба подполковника Огородникова. Туда, где только получасом раньше стырил пригоршню сладеньких конфет-подушечек из совершенно секретного стола.

"Сиди здесь, Коперник, и держи свою толстую жопу на запоре, пока не сможешь выбраться в суматохе, а я сделаю все, чтобы тебя вытащить из этого говна", - приблизительно так сказал я, внутренне очень сильно сомневаясь в возможности совершить эту невозможную возможность.

(Вот словоблуд-то!)

Вернувшись на пост номер один, я сдернул предохранитель на АК-74 и в счастливом упоении выпустил половину рожка веером по стенам, портретам военачальников и схемам боевого охранения. Вторую половину я приготовил для финального представления, для приближающегося на всех парах боевого караула. Комнату моментально заполнил пороховой дым, который стоял клубами и приятно щекотал нервы. Кровь из подбитого глаза заливала мое суровое лицо и парадную форму. Фуражка, так же залитая кровью, валялась в углу, неподалеку от неразорвавшейся гранаты.

В общем, все выглядело очень по-боевому, и я выглядел по геройски, защищая Боевую Святыню.

Караул прибежал, надо отдать должное, вовремя, с опозданием только на пару секунд, но караул прибежал без начальника караула сержанта Маменгалиева, который, как я и предполагал, находился в самовольной отлучке за "афганкой".

Все лампочки в округе я поперестрелял, и в наступившей темноте, только под лучами синего аварийного освещения, дал предупредительную очередь над головами надвигающегося караула туркменов. Они сильно навалили в штаны, когда я по законам строевого устава, охрипшим от пороховых газов голосом, кричал в пустоту коридоров штаба:

- Стой, бля! Стрелять буду, сукнахбля!

- Да ты чо, одурель что ли, казёль-мазёль, блят не русскы сволыщь!