Дом, который построил Майк

До полиции дело общим закрытым собранием и голосованием решили не доводить, зачем портить жизнь своим соседям и выносить сор из кибуц.

НАБЛЮДЕНИЕ

Я когда ведро помойное с сором в России из дома выносил, так бабки соседки на скамейке внизу постоянно смеялись надо мной:

- Все нормальные мужики в дом всё несут, а этот из дома!

Антон был выдворен из Университета тихо, без лишнего шума, дескать, взял академотпуск. Иове Лозману приостановили лицензию на продажу тураксессуаров, и он опять стал на время Иваном Ничипоренко. Сейчас работает подавальщиком в винной лавке у Аарона Московича, читай Никиты Пуло, в Иерусалиме и нисколько не жалеет об этом. Прислал мне вчера очередную открытку с рождественскими напутствиями не связываться никогда с преступными элементами из гойской среды.

Антону же остался только один выход, или всю жизнь ходить под взглядами полными укора и презрения своих еврейских сограждан, или идти служить в армию. Или пан, или пропал. Антон выбрал пана, хотя тот и явно поляк, а точнее внутреннюю полицию в славном городе Тель-Авиве, да пребудет он во веки.

ВАНУА-ЛЭВУ

Это все точно. Антошку я хорошо знала по его безоглядным тусэ в Свердловске в его холостяцкой квартире. Чумовой парубок был. Перед его отъездом в Израиль его квартиру купили в складчину фанаты группы Чай-ф, что-то наподобие Фан-клуба у них там сейчас. А все потому, что все обои однокомнатной холупы были записаны всякими смешными и не очень надписями и подписями всевозможных рок-селебретиз города на Исети. Начиная простенькими благодарностями за разделенный на неделю очаг и даже четверостишьями типа (я запомнила и цитирую всегда и всем, чтобы показаться бабой с чувством юмора)

Бывает, проснешься как птица -

Крылатой пружиной на взводе

И хочется петь и трудиться!...

Но к завтраку это проходит...

Песня Чай-фов "Не гони нас дядя из подъезда" была написана Володькой Шахриным и Володькой же Бегуновым как раз в правом нижнем углу комнаты, немного наискосок, так как там постоянно лежал запасной матрац для особо уставших от концертов рокеров, или желающих его, ложе, разделить с уставшими дамами. А таких иногда находилось в избытке.

Я, кстати, одна из них, такая уставшая девочка была частенько. Да еще Танька Гайдаренко, Глебушки Самойлова будущая, а ныне бывшая супруга.

Ну да ладно, забудем об этом, хотя и не легко.

После того, как Горонков свинтил в Земли, тусэ переместилось поначалу на Луначарского в "Зазеркалье" (остановка трамвая "Шевченко"), а после разгона зазеркалья на квартиру к Базану.

А уж когда Базана убило сосулькой (прямо в темечко вошла), свалившейся с крыши киноконцертного здания "Космос" во время выступления там группы "Вопли Видоплясова", то это послужило одной из отправных точек распада так называемого Свердловского Рок Клуба. Все кто мог, поразъехались по Москвам и Питерам, а кто остался, тусуется или в "Ирландском Дворике" с "Дублиным", либо в "Избе" у Олежки Елового, царство ему небесное.

Ваня Ничепоренко, кстати, о девочках, погиб ведь тоже под обломками русскоязычной дискотеки "Версаль" в Иерусалиме в 2001 году, 4 июня. Он стоял перед входом в здание, на своей машине подрабатывая извозом, когда потолки, начиная с четвертого этажа, собрались в гармошку, унеся жизнь более 200 человек. Иван бросился по геройски спасать народ из-под завалов, но сам получил небольшой бетонной плитой по голове, прямо вот сюда. Ну и умер геройской смертью.

Герой.

Такие дела.

МГ.

КОМСОМОЛЬСК-НА-АМУРЕ

В Вооруженных Силах СССР, в конвойной части ВВ МВД СССР 6705, что базируется в непроходимых лесах под городом героем Комсомольском-на-Амуре, что на Дальнем Востоке СССР, планета Земля, Солнечная Система, я совершил боевой геройский подвиг, который сейчас и навечно занесен в Боевую книгу части, и за который меня наградили орденом первой степени Отличника Боевой службы МВД СССР. И двухнедельным отпуском в родной и далекий город Свердловск.

17 сентября 1985 года в 02.35 после полуночи по Комсомольскому времени я спас от нападения и неминуемой гибели Боевое знамя части Љ 6705.

Дело было так. Каждая даже засраная часть Вооруженных Сил СССР имеет свое Боевое знамя, которое круглосуточно охраняет от нападения специальная рота или взвод, именуемый себя взводом Спецназ по охране Знамени. Мне угораздило туда попасть после того, как командир части подполковник, будущий полковник, а потом генерал-майор Макаревич, застукал весь караул по охране Знамени пьяным в сисю от поднятого клея БФ и одеколона Цветочный. В час ночи, приехав с проверкой в часть, а вернее привезя свою любовницу прапорщицу Светку-завхоза на предмет оттрахать ее на складе готовых продуктов, он поскользнулся и упал в блевотину начальника караула старшего сержанта Красноголовика в проходе КПП, чем неприятно и позорно рассмешил веселушку и простушку Свету.

Караул целиком посадили на Губу на пять суток, а престижное место охраны на это время заменили сермяжными конвойниками и другой сволочью, типа меня.

Я бы и с самого начала тащил службу на Флажке, уж больно она спокойная и престижная. Ростом я удался, не то, что девяносто процентов Восточно-Азиатского состава роты, да вот только с ногами у меня не все в порядке. Немного они у меня ониксом. В этом мы, кстати, или не кстати, сравни с Лехой Могилевским, но нисколько об этом не переживаем. Дело в том, что когда стоишь на посту со Знаменем под яркими лучами прожекторов извне и строгим оценивающим взглядом командира части снаружи, то все физические недостатки, над которыми подсмеивались твои друзья и недруги еще в школе, становятся очевидны и безобразны. Все становится безобразно в лучах Боевой гордыни. Гордиться, правда, там особенно нечего, если не считать тридцать пять предотвращенных путем смертоубийства побегов бежавших из ИТК заключенных.

Так что я от службы на посту "Номер один" был отстранен в пользу оформления Ленинских комнат и смены Политбюро на стенах оных. Но в суровую пору, когда все людские ресурсы были пьяны и гоняли вшей на гауптвахте, старое мне припомнили, и я занял своё почетное место в боевом строю по охране святыни.

На пост Номер один, суточный, трехсменный, неподвижный, под охраной состоит Боевое Знамя Части 6705, в застекленном футляре, опечатанное печатью 704, сейф печатью 54, (пост сдал, пост принял, правое плечо вперёд, шагом марш) я заступил в полночь 17 сентября 1985 года, вооруженный автоматом АК-74 с двумя полными магазинами, с пристегнутым штык-ножом.

В 00.47 я, заклинив сигнализацию штыком, пошел по малой нужде в туалет, перекурил на балконе в кабинете Начальника Штаба, и, полюбовавшись звездами, в 01.24 вернулся на пост, сообщив в караул, что никаких происшествий не произошло. Кому это знамя на хрен нужно. Кроме меня.

В 01.46 я поставил запариваться кипяточек с помощью двух бритв, на предмет попить чайковского с куражем (конфет-мампет, картошка-мартошка жареный, курица-жмурица жареный, панимаищ?), стыренным у Начальника Штаба.

Но попить мне чайковского не удалось. В 02.15 я услышал подозрительный звук открываемой двери с первого этажа, и чьи-то осторожные шаги.

Это пришел Колька Коперник, он же Толстозадый.

Толстозадый пришел немного раньше и я мысленно поблагодарил его, так как приди сейчас проверка в лице дежурного по полку или начальника караула, у меня уже не оставалось бы времени, чтобы спрятать макет ручной гранаты Ф-1, выкраденной из учебного кабинета. Граната тяжело оттягивала мне карман парадки.

Кличку "Толстозадый", Колюн получил за неимоверно крупную и непропорциональную по отношению ко всему телу, задницу. Настоящее его имя было дьявольски красиво - Николай Коперников. Этим, (не именем, а попой), он чем-то был сродни бухгалтерше Наде Городской, лишившейся девственности путем проникновения в девичью плоть холодного лома в рабочем поселке Ленино, что Свердловской области. Но об этом позже.